Славик и Светик. Хроники катастрофы

Однако Иннокентий воодушевился, открыл свой видавший виды портфель и достал оттуда обычную строительную каску – почему-то чёрного цвета.

Народ затих, расширил глаза до пределов, позволенных природой, и ожидал дальнейших действий странного посетителя.

Вслед за каской чёрного цвета на свет божий явилась конструкция из четырёх ламп накаливания, размещённых на некой панели, и обычная бинокулярная линза примерно шестикратного увеличения. Лампы были прикреплены к каске, очень близко к козырьку (видимо, для подсветки), каска водружена на голову Иннокентия, а на глаза товарищ Горелик нацепил бинокулярную линзу. За Иннокентием Фёдоровичем болтался длинный витой провод, заканчивающийся обыкновенной вилкой.

Вся злость у народа пропала, гнев в разинских глазах сменился сочувственным выражением, как будто он увидел тяжелобольного человека; остальные явно наслаждались зрелищем, ибо не каждый день им показывали такой цирк.

– Вот, – произнёс Иннокентий, – устройство оптического контроля сварного шва.

Сказано это было с гордостью. Иннокентий сразу поднял голову, расправил плечи, а Вячеславу показалось, что из ноздрей Горелика вырвалось что-то похожее на фейерверк.

У товарищей Вячеслава сразу же поднялось настроение. Да, такого «изобретения» им давненько не демонстрировали. Даже Разин и тот заулыбался.

Первой заговорила Дарья Михайловна. Медовым голосом, состроив глуповато-уважительное личико, Дарья подошла сзади к Иннокентию, двумя пальчиками осторожно, как дохлую змею, подняла с пола провод с вилкой, скривила губки в гримасе отвращения и спросила:

– А это куда будем подключать?

Иннокентий резко повернулся к ней, выхватил вилку из её рук и торжественно сообщил:

– Девушка, это же электрическая вилка, и она втыкается в розетку.

Дружный смех был ему ответом. Разин, немного отдышавшись, поинтересовался:

– Втыкается, говоришь? А знаешь, что втыкается и куда?

Дарья отреагировала:

– Фу, Алексей Иванович, фу, как грубо. Неужели вы не знаете, Лёша, что наше советское общество давно освободилось от этих буржуазных явлений?

Все снова заулыбались.

Иннокентий содрал с головы каску, свернул провод, затолкал всё обратно в портфель и, сверкнув маленькими злыми глазками, сообщил, что он никак не ожидал такого отношения к техническому прогрессу, а потому он, Горелик, пойдёт жаловаться Семёну Александровичу.

– Вали давай, только глаза не мозоль, – безразличным голосом проводил его Разин.

В это время на столе зазвонил телефон. Вячеслав ответил, выслушал, молча положил трубку на рычаги и, посмотрев на группу, сообщил:

– Нам разрешили посетить объект. Все проходим туда. А выходить оттуда будем только с результатами на руках.

– Это что же, у нас есть шанс там и остаться? Я не согласна, у меня дети, – сообщила Дарья.

– У всех дети, – слукавил Вячеслав. – А выйти оттуда разрешу только при наличии результатов. Надо будет работать ночью – будем работать ночью. Всё, хватит разговоров, пошли.

Вся группа быстрым шагом проследовала к стенду гидроиспытаний.

12

Огромный, длиной почти двадцать и диаметром восемь метров, бак уже достали из бассейна, вернее, достали две его половинки и положили на пол. Рядом соорудили что-то вроде строительных лесов, иначе до верха сварного шва было не достать. Комиссия начала свою работу.

Все сосредоточенно молча осматривали лопнувший шов, пытаясь отыскать причину его разрушения.

Прошло почти два часа в абсолютной тишине. Толстые стены стенда практически не пропускали внутрь звуков работающего второго цеха.

Первой заговорила Дарья Михайловна:

– Вячеслав Николаевич, я могу показать место сварки, откуда началось разрушение.

Она довольно ловко забралась по лесам к тому месту, где, по её мнению, возник источник напряжения.

– Смотрите, вот здесь, Вячеслав Николаевич. Видите, от этого места расходятся полукружья структуры. Аналогично и на второй половине бака. Идите посмотрите.

Освещение на стенде было тусклым, как и что там увидела уже немолодая женщина, да ещё в очках, вызывало большие сомнения. Тем не менее Вячеслав, позвав с собой Разина и Казакова, полез осматривать это место. Все трое внимательно следили за красивым указательным пальцем Архиповой, которым она тыкала в сварной шов, пытаясь объяснить, что она там увидела.

Действительно, если присмотреться, то можно было обнаружить некую регулярность в структуре разломанного шва, исходящую из одной, очень небольшой, области. Но четыре головы создавали тень и загораживали и так слабенькое освещение, поэтому Вячеслав попросил остаться Алексея и покричал оставшимся внизу, спрашивая, не найдётся ли у кого-нибудь фонарика. Фонарика ни у кого не нашлось.

Тут Вячеслав вспомнил, что Ирочка недели две назад презентовала ему брелок для ключей в виде фонарика с пальчиковой батарейкой, который он положил в карман. Богдашев благополучно забыл и про брелок, и про Ирочку, и про её недвусмысленные взгляды, а также про её объяснения, что это папа привёз ей из Венгрии. Пиджак он с той поры не менял. Только бы этот брелок был в кармане! Да, есть, вот он! И работает!

Они с Алексеем осматривали шов уже при более-менее подходящем освещении, – правда, фонарик через некоторое время начал странно мигать. Пришлось его тряхнуть – он загорелся, но вскоре опять замигал. Несмотря на сдыхающий фонарик, им удалось обнаружить очень подозрительное место – совсем маленькое, длиной не более сантиметра, – цвет и кристаллическая структура которого отличались от остального шва.

– Слава, мы, кажется, что-то нашли. Может, это и есть истина, – пробормотал Алексей.

– Ты же знаешь, охотник за истинами, что абсолютной истины нет.

– Иди ты знаешь куда! Нам бы хоть какую, плохонькую, горбатенькую, лишь бы на истину была похожа.

Вячеслав в это время крикнул вниз, что обнаружено что-то подозрительное и чтобы все поднимались наверх. Грузный Казаков попробовал покачать леса и сообщил, что они его не выдержат.

– Давай, Виктор, лезь, не морочь мне голову. У нас тут будет совещание.

В это время со скрипом приоткрылась тяжёлая створка ворот, и в образовавшуюся щель скользнула изящная женская фигурка.

– Вот вы где, – сказала Светлана. – У вас, оказывается, воздушно-космическое совещание. Я тоже буду участвовать.

– Осторожно, прошу вас, Светлана Николаевна, сооружение это уж очень ненадёжное, – пыхтя, произнесла Дарья, взбираясь на верхнюю площадку.

Светлана быстро и ловко забралась по лесам и очутилась рядом со всеми. Конструкция начала подозрительно потрескивать, но на это не обращали внимания. Все по очереди брали фонарик, трясли его, подходили, смотрели, качали головой. В конце концов фонарик погас окончательно.

– Что скажете? – спросил Вячеслав. – Какие будут мнения?

– Похоже на оксид, на оксидную плёнку. Видите, желтеется, – задумчиво протянула Дарья Михайловна.

– Да, это место надо подробно исследовать. Очень подозрительное место, тем более что металлург говорит об оксидной плёнке, – заключил Ринат Айтемиров.

– А у вас от осмотра при таком освещении в глазах не пожелтело? – скептически высказался Казаков, которому совсем не улыбалось получить в заключении о причинах разрушения сварного шва образование оксида сплава, потому что дальше только один шаг до обвинения его и его отдела в несовершенстве разработанного ими метода сварки. В том, что начальство этот шаг сделает, Виктор не сомневался: надо же найти кого-нибудь, чтобы примерно наказать.

– Нет-нет, там действительно что-то желтеется, товарищи, – воскликнула Светлана и, обернувшись к Казакову, добавила: – Нам же нужна объективная картина, а не догадки.

– Да, вы правы, действительно нужна истинная картина. Однако, во-первых, предлагаю всем по одному спуститься на землю, пока мы отсюда не отправились в последний полёт без парашютов; во-вторых, там, на земле, продолжим, – резюмировал Вячеслав, показывая на уже явно потрескивающие леса.