Власть и свобода на весах конституционного правосудия: Защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации

В отношении гражданина В.А. Аветяна было возбуждено уголовное дело по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных ст. 122 (злостное уклонение от уплаты алиментов), 130 (клевета) Уголовного кодекса РСФСР, и вынесено постановление о применении к нему в качестве меры пресечения заключения под стражу, которое исполнено не было. Это постановление, датированное 16 августа 1990 г., не отменялось вплоть до момента прекращения уголовного дела 16 апреля 1994 г. Таким образом, решение о заключении гражданина В.А. Аветяна под стражу действовало в течение почти четырех лет; в связи с этим был объявлен его розыск, о чем сообщалось в местной газете.

Гражданин В.А. Аветян обращался в суды общей юрисдикции с жалобами на незаконность постановления о применении в отношении его в качестве меры пресечения заключения под стражу и просил об отмене этого постановления. Однако в рассмотрении жалобы ему было дважды отказано на том основании, что в соответствии со ст. 220.1 и 220.2 УПК РСФСР такие жалобы могут быть принесены только лицами, реально содержащимися под стражей, и рассматриваются судом по месту такого содержания.

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации заявитель утверждает, что примененные в его деле ст. 220.1 и 220.2 УПК РСФСР ограничивают его права на свободу и личную неприкосновенность, на судебную защиту, противоречат провозглашенному в Конституции Российской Федерации равенству всех перед законом и судом и, следовательно, не соответствуют ст. 19, 22, 45, 46 и 47 Конституции Российской Федерации.[90 - См.: постановление Конституционного Суда РФ от 3 мая 1995 г. № 4-П по делу о проверке конституционности ст. 220.1 и 220.2 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна // СЗ РФ. 1995. № 19. Ст. 1764.]

Конституционный Суд РФ признал жалобу допустимой, поскольку, как того требует ст. 97 Закона «О Конституционном Суде РФ», обжалуемые положения закона (в данном случае – УПК РСФСР) были применены в деле заявителя и затрагивают его конституционные права. При этом Суд указал следующее.

Суды общей юрисдикции, применяя ст. 220.1 и 220.2 УПК РСФСР, исходят из буквального смысла этих норм, к чему их обязывает ст. 120 Конституции РФ, согласно которой суды в своей деятельности должны строго подчиняться как Конституции РФ, так и федеральному закону.

В то же время в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 г. № 3 «О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей» и от 29 сентября 1994 г. № 6 о выполнении судами постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 апреля 1993 г., а также в материалах обобщения судебной практики по этим вопросам, подчеркивается, что суды должны проверять соблюдение всех норм УПК РСФСР, регламентирующих применение указанной меры пресечения, и строго обеспечивать на практике права лиц, обжалующих в суд применение ареста. Тем не менее суды общей юрисдикции, признавая введенное УПК РСФСР ограничение права на судебное обжалование, не воспользовались предусмотренным в ст. 125 (ч. 4) Конституции Российской Федерации, а также в п. 3 ч. 1 ст. 3 и ст. 101, 102 Закона «О Конституционном Суде РФ» правом обратиться в Конституционный Суд Российской Федерации с запросом о соответствии указанных статей УПК РСФСР Конституции РФ. Вместе с тем суд общей юрисдикции не вправе признавать неконституционным закон, который подлежит применению в рассматриваемом им конкретном деле. Этот вопрос подведомствен только Конституционному Суду Российской Федерации, который в свою очередь не проверяет законность и обоснованность решений судов общей юрисдикции, а решает исключительно вопросы права.

По итогам рассмотрения дела оспариваемые нормы были признаны не соответствующими Конституции РФ.

Во-вторых, решения Конституционного Суда общеобязательны, носят нормативный характер.

В запросе Законодательного Собрания Республики Карелия указывается, что в результате неопределенности в понимании компетенции судов, установленной ст. 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации, в правоприменительной практике имеют место случаи признания нормативных актов, перечисленных в п. «а» и «б» ч. 2 и в ч. 4 ст. 125, неконституционными иными помимо Конституционного Суда Российской Федерации судами. По мнению же заявителя, проверка конституционности этих актов относится к исключительной компетенции Конституционного Суда Российской Федерации. Аналогичная позиция была изложена в запросе Государственного Совета Республики Коми.[91 - См.: постановление Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П по делу о толковании отдельных положений ст. 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации // СЗ РФ. 1998. № 25. Ст. 3004.]

Статья 125 Конституции РФ содержит специальные предписания, которые возлагают на особый орган правосудия – Конституционный Суд Российской Федерации полномочия по осуществлению проверки конституционности перечисленных в ней нормативных актов, которая может повлечь утрату ими юридической силы. Другие судебные органы Конституция Российской Федерации такими полномочиями не наделяет.

Определяя компетенцию Конституционного Суда Российской Федерации, Конституция РФ исходит из обязательности ее осуществления в специфической форме правосудия – конституционном судопроизводстве и поэтому устанавливает основные признаки этой формы, а именно: круг предметов проверки и инициаторов рассмотрения дел, связанные с этим виды процедур и юридические последствия принимаемых решений. В отношении других судов такая регламентация на конституционном уровне отсутствует. Следовательно, Конституция РФ не предполагает и проверку ими конституционности нормативных актов, которые перечислены в ее ст. 125 в качестве предмета нормоконтроля со стороны Конституционного Суда Российской Федерации.

Таким образом, поскольку указанные полномочия Конституционного Суда Российской Федерации закреплены специально и поскольку для их осуществления именно этим органом судебной власти предусмотрена особая форма правосудия – конституционное судопроизводство, осуществление другими судами аналогичных полномочий без их конституционного закрепления и вне таких форм исключается.

Правомочием по проверке конституционности указанных нормативных актов наделен только Конституционный Суд Российской Федерации, который осуществляет ее в особой судебной процедуре конституционного судопроизводства. Это обусловлено тем, что решения Конституционного Суда Российской Федерации, в результате которых неконституционные нормативные акты утрачивают юридическую силу, имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как решения нормотворческого органа, и, следовательно, такое же, как соответствующие нормативные акты, общее значение, не присущее правоприменительным по своей природе актам судов общей юрисдикции и арбитражных судов.

Гражданин Р.А. Кагиров обратился в Конституционный Суд Российской Федерации с требованием признать противоречащими ст. 19 (ч. 2), 32 (ч. 1, 2 и 4) и 55 (ч. 2 и 3) Конституции Российской Федерации положения ч. 2 и 5 ст. 25 Закона Республики Башкортостан от 12 октября 1994 г. «О местном государственном управлении в Республике Башкортостан», препятствующие, по его мнению, гражданам избирать главу администрации района, города и быть избранными главой администрации района, города.[92 - См.: Определение Конституционного Суда РФ от 4 марта 1999 г. № 19-О по жалобе гражданина Кагирова Рафиса Агзамовича на нарушение его конституционных прав положениями частей второй и пятой ст. 25 Закона Республики Башкортостан «О местном государственном управлении в Республике Башкортостан» // СЗ РФ. 1999. № 15. Ст. 1928.]

Вопросы природы местной публичной власти, включающей как государственную власть, так и местное самоуправление, и критериев разграничения органов государственной власти и органов местного самоуправления уже были предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ в деле о проверке конституционности Закона Удмуртской Республики от 17 апреля 1996 г. «О системе органов государственной власти в Удмуртской Республике» и в деле о проверке конституционности ст. 80, 92, 93 и 94 Конституции Республики Коми и ст. 31 Закона Республики Коми от 31 октября 1994 г. «Об органах исполнительной власти в Республике Коми».

Правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, изложенная им в постановлениях от 24 января 1997 г. и от 15 января 1998 г., сводится к следующему.

Согласно ст. 5 (ч. 3), 11 (ч. 2), 66 (ч. 1), 67 (ч. 1), 72 (п. «н» ч. 1), 73, 76, 77 и 78 Конституции РФ входящая в состав Российской Федерации республика (государство) осуществляет принадлежащую ей власть на всей своей территории и для осуществления этой власти сама устанавливает систему представительных и исполнительных органов государственной власти. Конституция РФ не содержит ни исчерпывающего перечня органов государственной власти в субъектах Российской Федерации, ни ограничения такого перечня высшими органами государственной власти. Поэтому система органов государственной власти субъекта Российской Федерации может включать в себя как высшие органы государственной власти, так и территориальные органы соответствующих административно-территориальных единиц, предусмотренных его административно-территориальным устройством.

Конституционный Суд РФ признал правомерным создание в административно-территориальных единицах, непосредственно входящих в состав республики, наряду с органами местного самоуправления представительных и исполнительных органов государственной власти данных территориальных единиц, входящих в систему органов государственной власти республики. Однако такие органы и соответствующие должностные лица вправе действовать только в сфере компетенции органов государственной власти и не могут ущемлять самостоятельность местного самоуправления, его органов и вторгаться в сферу их компетенции. На территориях, не имеющих статуса таких административно-территориальных единиц, субъекты Российской Федерации не могут создавать представительные и исполнительные органы государственной власти. Поэтому Конституционный Суд РФ признал противоречащими ст. 12, 130, 131 (ч. 1) и 132 Конституции РФ правовые нормы, согласно которым местные администрации, решающие в соответствии с законами республики вопросы местного значения, входят в систему исполнительной власти республики.

Конституционный Суд РФ признал также, что назначение и освобождение от должности главы администрации административно-территориальной единицы, являющегося должностным лицом самостоятельного исполнительного органа государственной власти, а не должностным лицом вышестоящего (республиканского) органа власти, несовместимо с положениями ст. 5 (ч. 3) и 10 Конституции РФ, в соответствии с которыми государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе принципов разграничения предметов ведения и полномочий между органами государственной власти различного уровня и самостоятельности в пределах их полномочий.

Таким образом, создавая органы государственной власти, субъект Российской Федерации не вправе наделять их полномочиями по решению вопросов местного значения, подчинять органы местного самоуправления государственным органам и тем самым лишать граждан права на самостоятельное решение вопросов местного значения.

В соответствии с Законом «О Конституционном Суде РФ» Конституционный Суд РФ отказывает в принятии обращения к рассмотрению, если по предмету обращения ранее им было вынесено постановление, сохраняющее свою силу (п. 3 ч. 1 ст. 43); решения Конституционного Суда РФ обязательны на всей территории Российской Федерации для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений (ст. 6); признание нормативного акта либо отдельных его положений не соответствующими Конституции РФ является основанием отмены в установленном порядке положений других нормативных актов, воспроизводящих его или содержащих такие же положения, какие были предметом обращения (ч. 2 ст. 87).

Из указанных положений в их взаимосвязи вытекает, что юридическая сила решений Конституционного Суда РФ включает их обязательность на всей территории Российской Федерации и распространяется не только на акт, который являлся предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации. Признание Конституционным Судом РФ какого-либо положения нормативного акта, в том числе закона субъекта Российской Федерации, не соответствующим Конституции РФ порождает обязанность отмены в установленном порядке аналогичных положений, в том числе содержащихся в законах других субъектов Российской Федерации. Иное не согласуется с прямым действием и единообразным применением Конституции РФ на всей территории Российской Федерации, а также с закрепленными ею принципами равенства прав и свобод граждан независимо от места их жительства (ст. 19) и равноправия субъектов Российской Федерации (ч. 4 ст. 5).

Таким образом, установленные ч. 2 и 5 ст. 25 Закона Республики Башкортостан «О местном государственном управлении в Республике Башкортостан» порядок назначения и освобождения от должности главы местной администрации района, города и включение указанных должностных лиц в единую систему исполнительной власти Республики Башкортостан, согласно правовой позиции Конституционного Суда РФ, выраженной в постановлениях от 24 января 1997 г. по делу о проверке конституционности Закона Удмуртской Республики от 17 апреля 1996 г. «О системе органов государственной власти в Удмуртской Республике» и от 15 января 1998 г. по делу о проверке конституционности ст. 80, 92, 93 и 94 Конституции Республики Коми и ст. 31 Закона Республики Коми от 31 октября 1994 г. «Об органах исполнительной власти в Республике Коми», не соответствуют Конституции РФ.

В-третьих, решения Конституционного Суда не требуют дополнительного подтверждения другими государственными органами, имеют силу, превышающую силу федеральных законов, а постановления о толковании Конституции РФ имеют силу, равную ей самой.

Данная характеристика непосредственно вытекает из Конституции Российской Федерации и не может быть изменена или модифицирована федеральным или федеральным конституционным законом. В связи с этим изменения, внесенные законодателем в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» 15 декабря 2001 г., общий смысл которых заключается в создании механизма изменения или отмены акта, признанного не соответствующим Конституции Российской Федерации, посредством принятия государственным органом, к компетенции которого относится соответствующий вопрос, не могут рассматриваться как каким-либо образом влияющие на непосредственность решений Конституционного Суда Российской Федерации. Оставляя за рамками анализа нормативно– и организационно-правовые недостатки такого решения законодателя, отметим, что «чисто психологически оно создает у правоприменителя некую иллюзию «рекомендательности» решений Конституционного Суда, реализация которых может восприниматься как зависящая целиком от усмотрения государственных органов, осуществляющих полномочия в сфере нормотворчества. Последнее особенно опасно, ибо способствует деформации конституционного правосознания в обществе и в известной мере препятствует воспитанию уважения к Конституции и решениям Конституционного Суда».[93 - См.: Брежнев О.В. Процессуальные аспекты деятельности Конституционного Суда Российской Федерации: проблемы и пути их решения // Конституционное и муниципальное право. 2003. № 2. См. также: Лазарев Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России. М.: Городец, 2003. С.90—94.]

2 февраля 1996 г. Конституционный Суд Российской Федерации принял постановление по делу о проверке конституционности п. 5 ч. 2 ст. 371, ч. 3 ст. 374 и п. 4 ч. 2 ст. 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, которым признал не соответствующим Конституции Российской Федерации, ее ст. 15 (ч. 4), 18, 21 (ч. 1), 45, 46, 55 (ч. 2 и 3), положение п. 4 ч. 2 ст. 384 УПК РСФСР, ограничивавшее круг оснований к возобновлению уголовного дела только обстоятельствами, неизвестными суду при постановлении приговора или определения, и в силу этого в случаях исчерпания возможностей судебного надзора препятствовавшее исправлению судебных ошибок, в результате чего нарушались права и свободы человека и гражданина.

Конституционный Суд Российской Федерации, основываясь на требованиях ч. 2 ст. 100 Закона «О Конституционном Суде РФ», постановил также, что уголовные дела обратившихся в суд граждан К.М. Кульнева, В.С. Лалуева, Ю.В. Лукашова и И.П. Серебренникова, разрешенные на основании признанного неконституционным п. 4 ч. 2 ст. 384 УПК РСФСР, подлежат пересмотру.

В силу ст. 6 и 79 Закона «О Конституционном Суде РФ» указанное постановление, как и любое иное решение Конституционного Суда Российской Федерации, является обязательным для всех органов и должностных лиц, управомоченных обеспечить согласно действующим уголовно-процессуальным нормам пересмотр дел заявителей. Однако 28 января 1997 г. в Конституционный Суд РФ от имени гражданина И.П. Серебренникова обратился его представитель – доктор юридических наук А.С.Горелик, сообщивший, что в пересмотре дела его доверителя, как и дел других граждан, обращавшихся в Конституционный Суд Российской Федерации, было отказано. Верховный Суд Российской Федерации направил эти дела в Генеральную прокуратуру Российской Федерации, ссылаясь на то, что ее заключение является необходимой предпосылкой для возобновления дела. Генеральная прокуратура РФ не нашла оснований для обращения к компетентному суду с заключением о необходимости пересмотра приговора в порядке, предусмотренном ст. 387 УПК РСФСР.

Полагая, что причиной отказа в пересмотре дела явилось неправильное истолкование правоприменительными органами постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 г., заявитель просит официально разъяснить, при наличии каких условий и в каком порядке данное постановление подлежит исполнению.[94 - См.: Определение Конституционного Суда РФ от 6 июня 1997 г. № 59-О о разъяснении постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 г. по делу о проверке конституционности п. 5 ч. 2 ст. 371, ч. 3 ст. 374 и п. 4 ч. 2 ст. 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан К.М.Кульнева, В.С.Лалуева, Ю.В.Лукашова и И.П.Серебренникова // Вестник КС РФ. 1997. № 5.]

Содержащееся в п. 3 резолютивной части постановления Конституционного Суда РФ требование о необходимости пересмотра уголовных дел граждан К.М. Кульнева, В.С. Лалуева, Ю.В. Лукашова и И.П. Серебренникова основывается на положении ч. 2 ст. 100 Закона «О Конституционном Суде РФ», согласно которому «в случае, если Конституционный Суд Российской Федерации признал закон, примененный в конкретном деле, не соответствующим Конституции Российской Федерации, данное дело во всяком случае подлежит пересмотру компетентным органом в обычном порядке».

Поскольку в силу ч. 2 ст. 79 вышеназванного Закона решение Конституционного Суда Российской Федерации действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами, исполнение указанного требования Конституционного Суда Российской Федерации не может ставиться в зависимость от усмотрения каких-либо должностных лиц, управомоченных в иных случаях выступать с инициативой или давать согласие на пересмотр дела.

В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством уголовные дела, по которым были вынесены постановления Верховного Суда Российской Федерации, подлежат возобновлению Президиумом Верховного Суда Российской Федерации (п. 3 ч. 1 ст. 388 УПК РСФСР). Поэтому пересмотр уголовных дел граждан К.М. Кульнева, В.С. Лалуева, Ю.В. Лукашова и И.П. Серебренникова, которые ранее были рассмотрены Президиумом Верховного Суда РФ как последней инстанцией, относится к исключительной компетенции именно этого органа. Причем, имея в виду положения ч. 2 ст. 100 Закона «О Конституционном Суде РФ», Президиум Верховного Суда РФ не вправе отказать гражданину в пересмотре его дела под предлогом отсутствия указанных в ст. 386 и 387 УПК РСФСР поводов к его началу. Для пересмотра уголовного дела в рассматриваемой ситуации не требуется ни проведение расследования новых или вновь открывшихся обстоятельств, ни последующее направление его материалов вместе с заключением прокурора в суд.

По смыслу ч. 2 ст. 100 Закона «О Конституционном Суде РФ» единственный и достаточный повод к началу пересмотра уголовного дела – само решение Конституционного Суда РФ о признании закона, примененного в этом деле, не соответствующим Конституции Российской Федерации. В данном случае таким решением является постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1996 г.

Иное истолкование названной нормы Федерального конституционного закона могло бы привести к нарушению требований действующего законодательства и к неисполнению решения Конституционного Суда Российской Федерации, что в соответствии со ст. 81 Закона «О Конституционном Суде РФ» влечет установленную федеральным законом ответственность, а в случаях, затрагивающих права граждан, является основанием для обращения в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека (ч. 3 ст. 46 Конституции РФ). Применительно к делам заявителей такое обращение тем более возможно, поскольку Международный пакт о гражданских и политических правах, из положений ст. 14 которого исходил и Конституционный Суд Российской Федерации, в отличие от признанного неконституционным положения ст. 384 УПК РСФСР предусматривает более широкий круг оснований для пересмотра окончательных решений судов, относя к ним любые обстоятельства, которые неоспоримо доказывают наличие судебной ошибки.

В-четвертых, выработанные Конституционным Судом правовые позиции в случае необходимости могут быть пересмотрены самим Конституционным Судом (ст. 73 Закона «О Конституционном Суде РФ»);

Определением от 8 октября 1998 г. Конституционный Суд Российской Федерации отказал в принятии к рассмотрению жалобы гражданки М.В.Дудник ввиду неподведомственности поставленного в ней вопроса Конституционному Суду РФ. По существу жалобы в Определении было отмечено, что оспариваемые заявительницей ст. 319, 320 и 321 ГПК РСФСР не исключают для нее возможности добиваться исправления незаконных и необоснованных, с ее точки зрения, решений судов общей юрисдикции, в том числе путем пересмотра окончательных решений, если вновь открывшиеся обстоятельства свидетельствуют о допущенной по делу судебной ошибке.

Не согласившись с выводами Конституционного Суда РФ, М.В.Дудник потребовала пересмотра указанного Определения, в чем ей было отказано со ссылкой на ч. 1 ст. 79 Закона «О Конституционном Суде РФ», согласно которой решение Конституционного Суда РФ является окончательным и обжалованию не подлежит.

В жалобе, поступившей в Конституционный Суд РФ 1 сентября 1999 г., М.В.Дудник утверждает, что данная норма необоснованно ограничивает предусмотренное Конституцией РФ право на судебную защиту (ч. 1 ст. 46), в соответствии с которым гражданин должен иметь возможность обжаловать решение суда, включая постановления и определения Конституционного Суда РФ, в целях исправления судебных ошибок. Отсутствие такой возможности, по мнению заявительницы, умаляет достоинство личности (ч. 1 ст. 21 Конституции РФ), а также противоречит ст. 55 (ч. 2) Конституции РФ, согласно которой в Российской Федерации не должны издаваться законы, умаляющие права человека и гражданина.[95 - См.: Определение Конституционного Суда РФ от 13 января 2000 г. № 6-О по жалобе гражданки Дудник Маргариты Викторовны на нарушение ее конституционных прав ч. 1 ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» // СЗ РФ. 2000. № 11. Ст. 1244.]

Из закрепленного в ст. 46 Конституции РФ права на судебную защиту не следует возможность для гражданина по собственному усмотрению выбирать способ и процедуру судебного оспаривания. Применительно к отдельным видам судопроизводства они определяются ст. 46—53, 118, 120, 123, 125—128 Конституции РФ, а также федеральными конституционными и федеральными законами. Это относится и к пересмотру судебных решений, в том числе окончательных.

Статья 46 (ч. 3) Конституции РФ признает наличие судебных инстанций, решения которых в правовой системе Российской Федерации не подлежат обжалованию, что не противоречит конституционной обязанности государства обеспечивать каждому доступ к правосудию, в том числе для исправления судебной ошибки. Из этого исходил Конституционный Суд РФ, признав необходимость пересмотра вынесенных высшими инстанциями окончательных судебных решений при обнаружении новых, в том числе правовых, обстоятельств (постановления от 2 февраля 1996 г. по делу о проверке конституционности п. 5 ч. 2 ст. 371, ч. 3 ст. 374 и п. 4 ч. 2 ст. 384 УПК РСФСР и от 3 февраля 1998 г. по делу о проверке конституционности ст. 180, 181, п. 3 ч. 1 ст. 187 и ст. 192 АПК РФ).

Непосредственно в Конституции РФ право на пересмотр судебного решения предусматривается лишь применительно к уголовному судопроизводству – согласно ее ст. 50 (ч. 3) каждый осужденный за преступление имеет право на пересмотр приговора вышестоящим судом. Это согласуется с международно-правовыми обязательствами Российской Федерации, вытекающими, в частности, из Протокола № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (п. 1 ст. 2), в котором закреплено аналогичное положение, однако при этом допускается возможность ограничения названного права на основе закона, а также в случаях, когда дело в первой инстанции было рассмотрено судом высокого уровня (п. 2 ст. 2).

Таким образом, регулируя процедуры обжалования судебных решений, законодатель вправе, исходя из Конституции Российской Федерации и международных договоров Российской Федерации, принимать во внимание особенности того или иного вида судопроизводства, а также место соответствующего суда в судебной системе.

Конституционный Суд РФ как орган конституционного правосудия осуществляет проверку нормативных правовых актов с точки зрения их соответствия Конституции РФ, при этом он не устанавливает фактические обстоятельства, исследование которых отнесено к компетенции других правоприменительных органов и лежит в основе их правоустанавливающих решений по конкретным делам. При рассмотрении дел в любой из установленных Законом «О Конституционном Суде РФ» процедур ему принадлежит исключительное право официального, а потому обязательного для всех правоприменителей, толкования конституционных норм.

Следовательно, статус Конституционного Суда РФ не предполагает обжалование принимаемых им решений. Иное не соответствовало бы его природе как органа конституционного контроля. Вместе с тем развитие и определенная корректировка правовых позиций, формулируемых Конституционным Судом РФ при осуществлении конституционного судопроизводства, может иметь место. Это вытекает, в частности, из ст. 73 Закона «О Конституционном Суде РФ», допускающей изменение правовой позиции, выраженной Конституционным Судом РФ в ранее принятых решениях, что требует обязательного рассмотрения дела в пленарном заседании Конституционного Суда РФ, т. е. в наиболее широкой коллегии его судей. Поводом же может послужить обращение в Конституционный Суд РФ любого из управомоченных на это субъектов, в частности жалоба гражданина. Кроме того, такая инициатива может исходить от судей Конституционного Суда РФ, пришедших при рассмотрении нового дела к выводу о необходимости изменения правовой позиции. Наличие оснований для пересмотра прежних правовых позиций во всяком случае подтверждается в пленарном заседании (ч. 2 ст. 40, ч. 1 ст. 42, ст. 43 и 73 Закона «О Конституционном Суде РФ»).

Положение ч. 1 ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», вытекающее непосредственно из закрепленного в Конституции РФ статуса Конституционного Суда РФ, означает, таким образом, лишь признание того факта, что в судебной системе Российской Федерации нет иного органа конституционного судопроизводства, управомоченного проверять соответствие нормативно-правовых актов Конституции РФ и в случае их неконституционности лишать их юридической силы (ч. 6 ст. 125 Конституции РФ). Это не ограничивает доступ граждан к правосудию в установленных федеральным законом формах и процедурах и не лишает их иных возможностей судебной защиты своих прав. Определение же видов и особенностей процедур судебной защиты является прерогативой законодателя.

В соответствии с Конституцией РФ и международными договорами РФ межгосударственные органы могут быть использованы гражданином для защиты своих прав, в частности, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.

Вынесенное Конституционным Судом РФ не подлежащее обжалованию определение о том, что жалоба гражданина неподведомственна Конституционному Суду РФ или не является допустимой, как это имело место в отношении обращений М.В.Дудник, подтверждает, что конституционное судопроизводство в конкретном случае не относится к тем внутригосударственным правовым средствам, использование которых должно рассматриваться в качестве обязательной предпосылки для обращения в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека.

Поэтому положение ч. 1 ст. 79 Закона «О Конституционном Суде РФ» о том, что решения Конституционного Суда Российской Федерации не подлежат обжалованию, которое вытекает из предопределяющих статус Конституционного Суда РФ конституционных норм, согласующихся также с международно-правовыми договорами Российской Федерации, не препятствует обращению в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, решения которых обязательны для исполнения внутри Российской Федерации (ч. 3 ст. 46, ч. 4 ст. 15 Конституции РФ). Таким образом, не нарушаются права заявительницы на доступ к правосудию, с тем чтобы добиваться эффективного восстановления в правах и исправления допущенной, по ее мнению, судебной ошибки.

В-пятых, решения Конституционного Суда вступают в силу немедленно после их провозглашения – в ст. 80 Закона «О Конституционном Суде РФ» о сроках исполнения решения принцип незамедлительного действия устанавливается и для исполнения, если иные сроки специально не оговариваются в постановлении Конституционного Суда.

Коммерческий банк «Севернефтьбанк» по платежным поручениям ОАО «Северные магистральные нефтепроводы» списал с его расчетного счета денежные средства для уплаты налога на добавленную стоимость, однако в бюджет их не перечислил. В связи с этим государственная налоговая инспекция по г. Ухте направила инкассовые поручения на бесспорное списание со счета ОАО «Северные магистральные нефтепроводы» недоимки по указанному налогу, что частично и было сделано в январе и марте 1998 г.