Чёрная метка. Любовный роман

– Анна Леонидовна, – вкрадчиво спросил старый лис Яковенко, в прошлом подполковник ФСБ. – Мы понимаем, конечно, что удар нацелен на Илью Андреевича, но «жёлтая» пресса в основном почему-то на вас сосредоточила своё внимание. И тут много для нас непонятного. Может, вы могли бы нас в кое-каких деталях просветить?

– Насколько смогу – разумеется, я вся внимание, – ответила я холодно.

– Во-первых, – Илья не удержался и сам влез в разговор, – я много сил, времени, денег потратил на то, чтобы договориться с одним небезызвестным тебе пронырой журналистом, чтобы не предавать гласности некоторые очень странные сведения, которые стали ему известны, но кто-то решил этот вопрос по-другому – выбрал силовой метод. Кто именно? У тебя нет хотя бы предположений по этому поводу?

– Нет, – ответила я совершенно искренне, потому что действительно не знала на тот момент истинной подоплёки событий. – Если честно, я не сомневалась, что сработала твоя служба безопасности. Кому иначе этот пацан мог так насолить?

– И всё-таки, – Яковенко приблизился и показал мне фотографию Фомича из небольшой пачки, которую он, как карточную колоду, тасовал в руках.

– Нет, – покачала головой я. – Этот слишком мелкая сошка, а за такие фокусы погон можно лишиться в два счета.

Яковенко кивнул, затем вынул другую фотографию – на сей раз Комягина.

– Хорошо. Может быть, он?

Я усмехнулась.

– Опять ошибка. Этот человек, наоборот, птица слишком высокого полёта – вряд ли станет заниматься такой мелочёвкой, тем более ссориться с моим мужем. Как-никак, Илья – государственный человек, наверняка к делу уже подключены соответствующие службы, с которыми мало кто захочет всерьёз связываться.

Яковенко с раздражением убрал свою «колоду» в карман пиджака.

– Но ведь нашёлся же! Такой человек. Скажите честно, вам по силам раскопать его?

Я отрицательно покачала головой.

– Даже если и смогла бы, не стала этого делать. И вам не советую: слишком опасно.

Илья тяжело, раздражённо вздохнул.

– Ты понимаешь, золотко, я очень старался, но результат моих усилий – ноль. Этот пацан, как ты его называешь, теперь вправе предать широкой гласности то, чем он располагает, хотя при мне стёр всю информацию, которая у него находилась. Он уже звонил мне, интересовался, почему так получилось? Что это означает, по-твоему?

Я пожала плечами.

– Человек пострадал и хочет дополнительно денег. И надо эти деньги ему заплатить.

– Да, но при чём тут я? – взвился мой «ясный сокол». – И почему я должен за одно и то же платить дважды? Я уж не говорю о том – есть ли хоть какие-то гарантии, что информация, которую я приобрёл и за которую теперь, по-твоему, должен доплачивать, всё-таки не попала в руки нападавших? Да и сам мальчик теперь сыграть может: возьмёт опять деньги, а материал всё-таки опубликует, свалит свою инициативу на тех, кто ему бока намял.

– Глупый ход, – встрял Яковенко.

– Да нет, совсем не глупый, – возразила я. – Наоборот, прекрасная возможность пустить гончих псов по следу своих обидчиков. Иначе он так и не расквитается с ними никогда.

– О господи, нашла графа Монте-Кристо! – скептически скривил губы Илья. – Мстить таким людям всё равно что вешать камень себе на шею.

– Зачем же мстить? – не унималась я. – Достаточно просто знать. Своих врагов знать жизненно необходимо. Иначе кто-нибудь нежданно-негаданно сам повесит однажды камень тебе на шею.

Илья с начбезом насмешливо переглянулись. Курица не птица. А уж беременной бабе и не такое простить можно. Илья дал знак, начбез удалился, оставив нас с мужем наедине.

Я уже поняла, что Илюша, хоть и решил всё заранее, никак не мог начать подпиравший, как тесто, между нами разговор. Всё-таки жена, когда-то любимая, мать уже практически не одного, а двоих его детей.

– Есть мнение, – выжал он наконец из себя, – что на время нам целесообразно будет притвориться, будто мы расходимся. Только так можно понять, на кого конкретно из нас двоих нацелен удар.

Я задумалась. Мудрый совет, второй раз уже его почти слово в слово слышу. Советов я никогда не чуралась, тем более от умных людей. Однако с некоторых пор, как я уже говорила, слушать-то была готова кого угодно, но слушаться… Выбор я оставляла в итоге за собой.

– Может, ты и прав, Илюша, – сказала я, пустив слезу для блезира, – вот только притвориться не получится. Мы слишком на виду, чтобы маскироваться. Если мы решимся на это, всё должно быть всерьёз и по полной программе, иначе только подольём масла в огонь. В принципе, я могу взять весь скандал на себя.

«Дудки! Не дождёшься! Только сунься в такую игру – вовек не отмоешься!»

Как и следовало ожидать, Илья сразу смягчился.

– Нет, так не получится, чтобы один в грязи, а другой – во всём белом… Обоих изваляют.

«Ну тут ты, конечно, прав: изваляют, да ещё как! Можешь не сомневаться, уж я постараюсь в случае чего! На совесть!» – подумала я.

– Остаётся одно: разводимся и в самом деле по-настоящему. Как только скандал затихнет – новая свадьба. И ещё: можно договориться, что фактически мы уже давно разведены, просто этот факт скрывали от широкой общественности.

Я насторожилась.

– А что, возможно так сделать?

– Проще пареной репы, – кивнул Илья. – Как ты, согласна?

Я сделала вид, что задумалась, затем тихо проговорила:

– Ну, раз нет другого выхода… Но всё-таки лучше было бы дело обтяпать, что заявление вроде как давно подано, а развод сейчас провести. Журналисты -народ дотошный, им под силу раскопать всё что угодно. Так что вполне может случиться, что, скрываясь от них, мы как раз в самые лапы к ним и угодим.

Поднявшись к себе, я не стала сразу рассматривать покупки, а в первую очередь активно принялась создавать видимость, что проверяю, в порядке ли мои тайники. Если раньше в моей спальне камер не было, то уж сейчас их наверняка поставили. Естественно, записывающее устройство находится в кабинете моего мужа. Естественно, двадцать четыре часа в сутки непрерывного наблюдения. Ладно, плевать на вас, радуйтесь. Я тоже обрадовалась. Жизнь показала, что не зря я в своё время проявила такую предусмотрительность: ничего мало-мальски меня компрометирующего не держать дома. Решив, что посуетилась достаточно, я сделала вид, что очень довольна увиденным, и дальше уже со спокойным сердцем принялась разглядывать, даже примерять то, что сегодня приобрела.

Глава 3

Конечно, с моей стороны было очень рискованно подставлять под засветку Иннулино гнёздышко, но другого выхода я не видела: крайне необходимо было осмыслить события последних дней, а сделать это дома теперь совершенно не представлялось возможным. Был у меня один проходной двор, который позволял мне оторваться от любой слежки, хотя машиной своей я, конечно, при этом сильно рисковала: приходилось на какое-то время буквально бросать её на произвол судьбы. Но и добираться на метро в моём положении во всех случаях не слишком приятно. Как бы то ни было, через полтора часа я уже была в квартире Иннуси. «Noblesse oblige» («Положение обязывает»): после свадьбы я больше не могла так часто, как раньше, встречаться с закадычной подругой, но и расстаться со своей коллекцией – всякими тряпками, побрякушками, которые я могла держать только у неё, – у меня не было сил. Даже при том, что некоторые вещицы оттуда могли весьма и весьма заинтересовать кого-то из не в меру любопытных особ. На сей раз я не стала смотреть ни видео, ни телевизор, просто разлеглась на тахте и невидящим взглядом уставилась в потолок.

«Наплюй и забудь!» Почти три года безоблачной жизни и в самом деле дорогого стоили, но они прошли, и мне теперь предстояло смириться с тем, что перемены не заставят себя ждать. А лучшее средство борьбы с неприятностями, как я уже говорила, – вовремя их предотвращать.

«По предположениям, Анна Соколова уже получала угрозы в свой адрес, но не придавала им большого значения», – Фомич процитировал Мальчика слово в слово, но не стал комментировать сакраментальную фразу. По всем прикидкам, она означала попасть пальцем в небо. Я бы не смогла доказать, что угроз не получала, да и доказывать подобную мелочь было бы глупо, для Мальчика же тут был неплохой штришок для нагнетания интриги. Нет, не мог он знать о чёрной метке. Да и что вообще он мог знать, так замутив воду? Ни-че-го. Так что Илюша зря потратил свои денежки, но вот Комягин как мог ошибиться? В том, что именно он Мальчика приложил, у меня теперь не оставалось никаких сомнений, но зачем? Предупредил, чтобы тот не совал нос не в своё дело? Не со всеми такой номер проходит: есть люди, которых подобные вещи, наоборот, ставят на дыбы. Как говорится: не тронь – не воняет. Ладно, его дела. Но как мне самой жить дальше? Я поднялась, сходила к полке с видеодисками, нашла там заветную коробочку и, усевшись на сей раз в кресло, стала внимательно изучать спрятанные в ней фотографии, не упустив возможности похвалить себя за проявленную предусмотрительность. Сейчас я бы точно не решилась организовать слежку за своим мужем, а вот пару месяцев назад вычислить любовницу Ильи было проще простого.

Я читала, что у китайцев жена, когда она находится в «интересном положении», сама должна позаботится о том, чтобы её муж в сексе не чувствовал себя обделённым, предоставляя ему на время для этой цели сестру, подругу или даже специально нанимая кого-то со стороны. Во всяком случае, так было когда-то – сейчас наверняка дело обстоит иначе: Китай изменился. Поэтому я, почувствовав, что муж решил эту проблему сам, не дожидаясь, когда я проявлю свою начитанность в действии, просто обратилась к тем же ребятам, что помогли мне с «прожигателями», и попросила проверить мои подозрения. И вот сейчас не просто получила дополнительную пищу для размышлений, а была поставлена в тупик. Одно дело какая-то «китайка» (просьба не путать со словом «китаянка») – маленький кислый плод, который и яблоком-то назвать трудно и совсем другое – девушка лет на пять моложе меня, из хорошей семьи. Чем не невеста для разведённого мужчины? Конечно, Илья знал достаточно о моём прошлом, когда решил на мне жениться, но долгое время ему это ничуть не мешало. Сейчас я вдруг стала пятном на его репутации и такой расклад уже никак не мог устроить молодого, но перспективного, набирающего обороты чиновника, поскольку практически ставил крест на его карьере. Я становилась балластом, а моя конкурентка, наоборот, помогала это грязное пятно побыстрее смыть. Как говорится, ничего личного, всего лишь жизнь.

Господи, как же так? Я никак не могла поверить в то, что произошло. Какая-то сволочь, букашка, журналистик паршивенький парой бездумных, брошенных наугад фраз перечёркивал все мои усилия, весь путь, который я прошла, начиная от «бункера» и кончая барыней в высоком тереме. Вопрос не менялся: что было делать теперь? И сам собой он не решится, пока я на него ответ не найду.

Шах и мат. Первое, что мне предстояло, – смириться. Надо уметь проигрывать: что ещё я могла в этой ситуации предпринять? Принц, терем – всё побоку, всё какой-то драной вертихвостке, которая просто вовремя подсуетилась, оказавшись в нужное время в нужном месте. Но везение тоже дар Божий, вполне способный порой опрокинуть самые что ни на есть виртуозные ухищрения ума.

Что ещё? Любовь? Конечно! Я была очарована, буквально ошеломлена благородством Ильи, с такой лёгкостью наплевавшего на моё прошлое, выпавшей мне удачей с маячившими впереди более чем радужными перспективами. Илья… На что я надеялась в своё время? На чудо? Но его так и не произошло. Ни о какой любви со стороны Илюшеньки моего речь не шла и в самом начале наших отношений – не было её и сейчас. Я вышла замуж за чувственного, очень избалованного в вопросах эротики и секса человека и поначалу держалась на уровне, но две беременности подряд… Так и появилась эта девочка, вроде как временный фактор, невинная, неискушённая, но в том была своя прелесть. Когда оказалось вдобавок, что девочка не из простых, появилось над чем задуматься. Но дети, престиж – никакой опасности поначалу не просматривалось. Теперь же, когда я оказалась по уши вывалянной в грязи, всё перевернулось.

Я вдруг вспомнила тот давний случай с Глебушкой, своим начальником. Ситуация повторялась один к одному, и нужно было выжать из неё по максимуму. Не столько для себя, сколько для детей. Кстати, за них мне тоже предстояло побороться, не факт, что Илюша не попытается их у меня отнять. А если дело выгорит, то и припаять мне потом алименты. Сам не догадается, адвокат подскажет. На то он и адвокат. Ничего не поделаешь, наши законы по-прежнему самые гуманные в мире. И надо сказать, провернуть такой финт у Ильи были все шансы.

Моё прошлое… Да пусть копают сколько угодно: одно дело – репутация, и совсем другое – закон. Да, я была проституткой, но когда это было? За время нашей совместной жизни я вела себя, с моей точки зрения, безукоризненно, и всё было бы хорошо… если бы не дамоклов меч истории «четырёх прожигателей», снова нависший надо мной. Если добиться пересмотра того дела, я и сама за своё будущее не дам ни гроша. У меня перед глазами вновь возникли памятные фотографии: изуродованные не трупы даже, а останки девчонок, живших со мной бок о бок – среди «костей и пучков волос» которых вполне могла бы сейчас находиться и я сама. Что дальше? Выбор был невелик и не от меня зависел: либо главный свидетель, либо соучастница. Никто не знал об этой моей страшной тайне: ни Фомич, ни даже Иннуся. Слово, которое я дала себе в тот день, когда злополучные фотографии оказались у меня на руках, я сдержала. Хотя мне очень нелегко было постоянно ходить с таким грузом на душе.

– Боже, какие люди в Голливуде!