Рыцарь-м*дак

– Знаете, Наум, – наконец сказала она, – я решила с Вами встретиться, потому как читатель хочет знать, что за личность кроется под фотографией на обложке их любимой книги. К тому же мы уделили разбору Вашей, – она подчеркнула интонацией формальность обращения, – работы часть предыдущего выпуска. Вполне закономерным стало решение продолжить разговор, на этот раз в формате прямого диалога. Я по-разному представляла нашу встречу, но Вы превзошли все мои самые смелые ожидания. Едва ли беседа выйдет приятной, однако уверена, что увлекательной, – она включила диктофон.

Где-то, где пересекаются линии, проходящие по касательной от ключиц, родился стыд.

Я так часто испытывал нечто подобное, что почти привык. Но самоедство не даёт мне покоя – каждый раз я представляю, что не сделал тех глупостей, которые сделал, и прихожу к выводу, что мог бы не оказываться в заднице так часто.

«В очередной раз я обосрался, а ведь не прошло и десяти минут».

Есть люди, которые умеют погружаться в управляемый сон. Один из способов контролировать происходящее – научиться задавать себе вопрос «как я здесь оказался?». Если вы не знаете логичного ответа, значит спите. Можно распоряжаться им, как угодно.

Когда со мной происходят подобные вещи, очень хочется, задав вопрос «как я здесь оказался?», не знать ответа. К сожалению, ответ есть всегда.

Я абсолютно точно знаю, как оказался в этой унизительной ситуации с обблёванными ботинками. Оставалось единственно правильное решение.

– Сожалею, что потратил Ваше время. Думаю, не стоит продолжать разговор, который начался подобным образом.

– Сядьте, – тон смягчился, – я же сказала – мы говорим.

Мне очень захотелось узнать, как звали её отца, и с этого момента обращаться к ней исключительно по имени-отчеству. Сонливость ушла, а вот желание, как можно скорее уйти, усилилось. Пауза затягивалась, я решил заговорить первым.

– Вы не поймите неправильно…

– Ваша книга, – вот чего она ждала – возможности перебить меня, – она вышла каким тиражом?

Прикинув наскоро, как может выглядеть описательная часть того, что произошло с момента нашей встречи в статье, я решил, что по большому счету ничего страшного не случилось. Как минимум, оно не способно бросить тени ни на меня, ни на издательство, ни на Юргена.

«Сгорел сарай, гори и хата» – решил я и опустился обратно в кресло.

– Средним тиражом, сто тысяч экземпляров, но мне сообщали, что возможно придется устанавливать дополнительный, сколько это будет, не знаю.

Я постарался придал своему виду максимальную непринужденность, откинув подол пиджака в сторону и обнажив мятую на груди рубашку. Вышло, скорее, комично.

Елизавета внимательно следила за моими движениями, пока не остановила свой взгляд на ботинках. Инстинктивно я попытался спрятать носы глубже под кресло, на котором сидел, потом понял, что так выгляжу нелепо, и воспользовавшись столом между нами как преградой, максимально вытянул вперед ноги.

Видимо, больше ничего не мешало разговору, так как Елизавета продолжила.

– Как Вы думаете, Наум, почему книга выходит такой успешной? Сто тысяч экземпляров – для новичка это, по нынешним меркам, большая удача.

– Не могу сказать точно, это лучше спросить у людей, которые покупают книгу.

– Попробую перефразировать. Как Вы сами оцениваете свою работу? Как считаете, на полке рядом с какими книгами место Вашей?

– Мне кажется, это не совсем корректный вопрос. Так же, как, например, если я попрошу Вас оценить Вашу внешность. Или, допустим, кого-то, кому повезло меньше Вашего. В очереди с какими рядом людьми в магазине Вы заслуживаете, по-вашему, стоять?

– Мне понятно Ваше желание не отвечать на вопрос, но всё же попробуйте, наберитесь смелости, – я молчал. – Можем начать с меня, если хотите. Как бы я ни выглядела, так или иначе есть люди, которых я считаю привлекательными. Просыпаясь утром, я привожу свою внешность к определенному порядку, который сложился из сознательных и не очень попыток подражать возможно не кому-то одному. Например, мне нравится чья-то помада, чей-то маникюр, нижнее белье. Так формируется мой образ. Соответственно, я себя вижу в одной очереди с теми, на кого ровняюсь.

Чувство стыда постепенно таяло, и на его месте зарождалось раздражение. Я приходил в себя.

– Любите же Вы всё сортировать, разделять, формировать списки. Но мне в этом нет нужды, моя книга достойна стоять на той полке, на которую её решит поставить владелец. В ценник, за который он приобрел её, входила возможность распоряжаться предметом по собственной воле. Не важно: бросить в туалет, подложить под табуретку, поставить рядом с Библией или семейным альбомом.

– Вам бы было приятно осознавать, что Вашу книгу читают в туалете?

Я понимал, что она провоцирует меня, и старался не выдавать, что у неё выходило.

– Мне без разницы. У человека есть право почитать мою книгу, пока он ванной или туалете, чем это место для чтения хуже любого другого? Ели Вы пришли в магазин, там, например, бездомный или просто неприятный Вам человек, Вы что, уйдёте? У него столько же прав быть в магазине, сколько и у Вас.

– Со мной такого не случится, я заказываю доставку продуктов на дом, – Елизавета глядела испытующе из-под очков, ожидая моей реакции.

– Давайте дальше, – отмахнулся я.

– Не хотите давать оценку своей работе, бог с ней, давайте поговорим на тему, которая Вас явно беспокоит, так как проходит красной линией через всю книгу. Почему в Вашей книге так много внимания уделяется сексу? Это сублимация, попытка самовыражения или намеренный приём для привлечения спроса читателя?

Вопрос, на который тяжелее всего отвечать родителям и скептикам.

«Сын, а чего у тебя так много насилия в описании секса?», «Это что, тебе такое нравится?», «С женщинами как-то подобрее нужно», «Ты их-то спрашивал, может, им неприятно?», «Это же больно!». Есть определённая граница во взаимопонимании между людьми, за которой начинается пропасть. Чем ближе человек, тем дальше отодвинута эта граница, но тем глубже и темнее яма за ней.

Эта тема возникает всегда и часто является камнем преткновения в разговоре. Было лень даже пытаться в сотый раз объяснять свою позицию.

– Меня самого всегда особенно задевала литература, созданная на основании личности автора. Мне кажется, что писать надо о том, что хорошо знаешь, а лучше, чем в себе, ещё в чём-то разобраться сложно. Секс – важная часть жизни каждого человека, моей точно. Я не увидел повода замалчивать эту сторону. Кто-то, читая, станет проводить параллели, таким образом познает себя. А если человек узнает себя на страницах книги в такой интимный момент? Для меня это такая же важная часть, как диалоги или описания.

– Судя по уровню продаж, желающих познавать себя оказалось довольно много.

– За что я им очень благодарен, смог наконец маме телевизор купить, – абсолютно искренне ответил я.

– Значит Вы хотите сказать, что книга является фактически автобиографичной?

– И да, и нет. Некоторые ситуации, происходящие с моим героем, действительно происходили со мной. Некоторые персонажи, которые встречаются на страницах книги, имеют реальный прообраз. Но мой герой успешнее меня. В том числе, в плане женщин. Мой герой – не я, а тот, кем бы я хотел стать, сложись моя жизнь чуть иначе.

– Вы бы хотели стать героем своей книги?

Она с большим удовольствием использовала насмешку и пренебрежение в интонациях.

– Слушайте, я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что я за человек. В какой-то момент каждый должен сесть и задуматься о том, что происходит внутри. Понять, что заставляет тебя по утрам просыпаться, делать то, что делаешь. Это одно из самых доступных знаний. Можете считать, что я пошёл по лёгкому пути. Не стал выдумывать своей Вселенной, своих героев, магию и конфликт, просто взял их из своей жизни и немного приукрасил.

– Вы так видите свою жизнь? Кажется, у Вашего героя нет цели в жизни, у Вас так же?

То, что она делала, оказалось довольно умно. Задавая вопрос, она вкладывала свое отношение ко мне в интонацию, но не проговаривала. Как только наше интервью превратится в расшифровку на бумаге, её слова станут словами беспристрастного журналиста, а мои ответы будут казаться ответами человека, который слишком болезненно реагирует.

– Я живу жизнью рок-н-рольщика без рок-н-ролла. Громко, ярко, отмахиваясь от проблем. Вчера не имеет значения, завтра никогда не настанет, каждый день – последний сегодня. Кто-то посвящает жизнь служению стране, Богу, фирме, науке. Кто-то всю жизнь ищет свою гавань, мечется от пристани к пристани, а погибает, так и не найдя. Наделив свое существование хоть каким-то смыслом, ты обрекаешь себя на невозможность достижения. Твоя цель вечно маячит на горизонте, но, сколько ни иди навстречу, она всё там же. Жизнь многих – иллюзия восхождения, но если у горы нет верхней точки, чем спуск отличается от подъёма? Понимание этих вещей дарит мне свободу, я зависим от физиологии, но чем эта зависимость хуже любой другой?

Журналист что-то пометила в блокнот, поправила очки и продолжила.

– Хорошо, допустим, Ваша жизнь именно такова. А как Вы относитесь к тому, что Вас читают в основном подростки? Книга, посвященная сексу, наркотикам и алкоголю учувствует в воспитании молодых людей. Как Вы думаете, это норма?

– Хотите возложить ответственность за формирование ложных идеалов на меня?

– Нет, что Вы, я только хочу понять, осознаете ли Вы свою социальную роль.

– Ну, во-первых, не я первый, не я последний. Книг со схожей тематикой масса. Вышел не один десяток фильмов и сериалов, где главный герой – сомнительная личность, при этом вызывает симпатию. Я просто сделал то, что смог – написал и продал свою историю. Я не называю свой роман великим, это этап в моей жизни и лишь мгновение для индустрии. Стыдно ли мне за него? Нет. Считаю ли я, что люди делают правильно, покупая это? Не моё дело.