– Длинноносый паршивец, о чём шепчешь?
– Решаю Борину задачу…
– Придётся наказать ещё и за подсказку…
– решаю для себя…
– Но вслух… иди помоги товарищу…
– Повторите, пожалуйста, условие задачи…
Василий Иванович разрывается от смеха.
– Во втором классе, а врать не научился, как сивый мерин. Ложь вредна… – он говорит понятное и известное, но как никогда хочется решить задачу, – решишь задачу – прощу и тебя, и Панина, и Боря получит хорошую оценку… Не решишь – накажу и тебя, и Панина, и Борю…
– Прочтите, пожалуйста, условие задачи, – и через пять минут Боря, Витёк и я сидели за партой.
Первый и, наверное, последний раз доказал Василию Ивановичу, что я не всегда вру. Не знаю оценки одноклассников, но Василий Иванович впервые поставил мне пятёрку и в журнал, и в дневник.
– Жирная пятёрка, Микола, с удовольствием под ней подписываюсь.
***
Детство… Мама…Если отец – пример и гордость, то мама – светило, которое согревает в нестерпимый холод и при упадке духом.
Даже мудрость она излагала на мажорных нотах: «Жизнь для того и дана, чтобы ею в полной мере наслаждаться. Наслаждение фрагментами – не извращение, но явная ограниченность. Жизнь с улыбкой в любых обстоятельствах, не потому что преодолеваешь обстоятельства, а можешь не сетовать в любых ситуациях и научишься радоваться жизни».
Неоднократно замечал: мама, убирая со стола посуду после еды, первоначально сметала крошки хлеба и изящно с трепетным наслаждением отправляла себе в рот.
Меня смущала таинственность и ненужность такого ритуала. В свои двенадцать лет очередной раз увидел собирание крошек, возмутился… высказал свои знания по гигиене, приплетая бактерии и микробы…
Мама ничего не сказала. С глубокой обидой махнула рукой на мои слова… а глаза увлажнились. Наверное, в тот момент не смог бы понять суть маминого ритуала, но осознал, что сильно её обидел… Стало стыдно за мой «заумный» язык и мой неуместный подгляд.
Года через три, это было не первое моё путешествие, попал в ситуацию, при которой более суток не было во рту маковой росинки… мечтал обо всём, даже хлебных крошках. Вернувшись, рассказал ситуацию маме…
– Коля, у меня таких суток было множество в жизни, в войну и после – если выстроить их друг за другом, получится не один год. Бывало накормишь девчонок, папу с мамой… они даже не заметят, что я не съела свою пайку хлеба и отдала кому нужней или разделила дочуркам… Сама смахну крошки – они вкусные и радость приносящие – у всех лица довольные, хоть как-то насытились. И до сих пор: съешь ломоть хлеба – так себе, а крошки – вкуснее не бывает.
Наверное, счастье не в нашем сознании, не в нашем понимании, оно глубоко в душе, поэтому не всякий может вытащить его в свою жизнь… Чаще серьёзность к жизни ещё глубже закапывает его в себя…
Четвёртое лето моей жизни. Мама лепит вареники, а я с интересом смотрю на её творчество с любопытными вопросами. Настроение мамы квёлое – получила письмо от старшей сестры из далёкой Грузии, поэтому отмахнулась от моих вопросов:
– Иди ты к едрене фене…
И я пошёл… к соседке тёте Фене… Сказанная фраза не запомнилась, поэтому задумался: «Зачем иду к тёте Фене?» Пытаюсь вспомнить звуки всех сказанных слов… из всего кошачьего хора звучит «кофейник» – понятное и знакомое… Тёте Фене так и сказал:
– Мама послала меня за кофейником.
Соседка удивилась, но возражать не стала.
Получив требуемое, с чувством выполненного задания вприпрыжку поскакал к своему дому… Ни чуть не удивляясь, что кофейник очень похож на два наших, и не замечая, что тётя Феня идёт за мной.
Поставив посудину на стол, увидел удивлённые глаза мамы:
– Это зачем?
– Мам, я был у тёти Фени, как ты сказала…
– Вот и я, Владимировна, думала, зачем тебе кофейник?
Опять что-то сделал не так… они смеются до слёз, а мне непонятно почему?
***
Ванька Косяк мечтал поймать шпиона.
– Поймаю, и мне дадут премию. Вылечу папку и мамку от пьянства. Закончу семь классов и поступлю в ПТУ на строителя – они хорошие деньги получают, а я буду строить коммунизм, чтоб без денег всё было.
Поймать шпиона… и мне захотелось помочь Ваньке.
План был прост: проверить заводы – могут ли туда попасть шпионы.
Первым был дальний сахарный завод. На проходной пузатый мужик грыз яблоки – белый налив. Поздоровавшись, прошёл так, словно меня не заметили.
Завод не шумел, и людей не видно. Вернулся к проходной. Пузатый мужик не жевал яблоки, а вышагивал, руки за спину, через дорогу – туда-сюда.
– Чё, пацан, нашёл сахар?
– Шпионы здесь пробегают?
Мужик смеялся в полный голос, не сотрясая живота.
– Чё тут шпионам делать? Тут для воров есть где погулять…
Спиртзавод был плотно закупорен: по забору колючая проволока, на проходной мужики с крепкими плечами, ворота закрыты.
Нигде не проскочишь.
– Пацан, что тебе надо?.. Вынюхиваешь, шпион?
– Нет, хочу поймать шпиона…
– Ну, это просто… наши выходят трезвые, а спирт выносят в грелках. Шпионы не знают, что такое грелка, поэтому заполняют себя. Но до проходной не успевают добежать, падают и ползут на карачках… Вот тут его и лови.
– И много поймали?
– Десятка полтора!
И я рассказал Ваньке, где ловить шпионов… он пришёл в восторг: глаза блестели, и он наполнялся добрыми мечтами.