Сердцебиение (сборник)

Он был родом из здешних мест – деревни Хойно.

Четыре года проработал руководителем крупнейшего по земельным угодьям в Пинском районе Парохонского филиала агрокомбината «Полесье». По любым меркам это совсем немного, но только не председательским. Когда-то здешний филиал был мощнейшим колхозом, имел огромный потенциал. Приезжали сюда и руководитель некогда мощного и огромного государства под названием Союз Советских Социалистических Республик Михаил Горбачев, частенько наведывался любимец народа Петр Машеров. По своей площади парохонские земли превышали некоторые районы области. Даже перестроечные бури не смогли его вывернуть из земли. Потом пошла чехарда с организациями-реорганизациями, которыми хотели помочь выжить хозяйствам послабее. В райисполкоме, зная трудолюбие и добросовестность Гордейчука, предложили ему директорствовать.

Апрельским днем Полесье, в том числе и парохонские земли, посетил президент республики Александр Лукашенко. Знаковое посещение. Поднимался вопрос о той отдаче мелиорированных земель, на которую они были способны, планировалось вложение больших средств. Глава государства интересовался буквально всем, порой такими тонкостями, которые приводили в замешательство некоторых представителей министерств и ведомств. Им на помощь спешил председатель облисполкома Константин Сумар, недавно возглавивший область, но уже вошедший в многосторонний ритм ее жизни. Хотя, по правде говоря, он с этого ритма никогда и не выходил, поскольку сам был родом из соседнего Лунинецкого района. В области он сразу заявил о себе как грамотный, прагматичный и вместе с тем тонко чувствующий время руководитель. Вспоминаю, с каким удовлетворением здесь было воспринято известие о том, что именно ему Лукашенко доверил Брестчину.

И вот в тот апрельский день, не знаю, как кого, а меня порадовал местный механизатор. Ему предстояло продемонстрировать новейший трактор отечественного производства. Надо было отдать должное мастерству сидевшего в кабине человека: с практическими вопросами он справился отменно. Но Лукашенко вдруг подошел к трактористу и начал расспрашивать о возможностях техники, о том, на каких здешних полях наиболее рационально его применение, как сам тракторист чувствует себя в кабине такой машины. И ответы были предельно ясными и точными.

Журналист областной газеты «Заря» аккуратно-интеллигентный Адам Тоболич, делая пометки в блокноте, восхитился:

– Вот молодец, а!

Кто-то из толпы столичных газетчиков втихую съехидничал:

– А чего ему тушеваться, меньше должности не сыщешь, ниже кабины трактора не сядешь.

Когда рассказал Володе Гордейчуку, он развел руками:

– Николай, ты же знаешь, это такой человек, который с кабины своего трактора не только засеянное поле видит, а район, область, а может, даже и республику. Жаль вот, что маловато таких! Ничего, прорвемся! – и улыбнулся.

У Володи была необычайно красивая улыбка. Она на его круглом лице, как солнечный день. Улыбнулся – и тебе светло и тепло. Невозможно было не улыбнуться в ответ. Я ни разу не видел его хмурым, желчным, жалующимся.

Последующий за «президентским», как его прозвали местные сельчане, год оказался очень удачным для парохонцев во всех отношениях. Володю я фотографировал на фоне комбайнов, вместе с механизаторами, которые, экономя время, торопливо обедали, хотя обед, а их за время уборочной страды я перепробовал вместе с профсоюзным районным «боссом» Григорием Пригодичем почти во всех хозяйствах, был вкусным.

…На зернотоке высились горы хлеба. Здесь отливала здоровой желтизной значительная часть всего районного урожая.

– Теперь мы на коне! – улыбался Володя, и добавил: – Говорил, прорвемся!

Пригодич добродушно обнимал его:

– Да вот сделай ему кадр на память, чтобы когда-нибудь внуки взглянули и поняли, каким делом занимался их дед. Всем делам дело!

В тот день мы были самыми счастливыми людьми в этом огромном мире.

…Володя умер в прошлом сентябре. Умер внезапно, в середине рабочего дня.

Когда его хоронили, мужики между собой сетовали:

– Вот спалили человека?

– Да никто его не палил, сам сгорел.

– Скажу одно: не надо было так впрягаться.

– А как же без этого, должность требовала.

– Гори она гаром, такая должность, когда бац – и нет человека.

– А ведь так все хорошо ладиться начало, так хорошо.

– Что ни говори, а спалили человека.

И было непонятно, то ли они оправдывались перед кем-то, то ли себе в укор ставили, то ли кому-то другому все это адресовалось. Много седых голов склонилось над могилой. А дождь все шел и шел. И тракторы резали на промокших насквозь полях колею, в которой смогла бы перед атакой спрятаться целая рота солдат. Тяжелый был год. Очень тяжелый. Город тоже как никогда напрягся, чтобы помочь земледельцам: поскреб по своим закромам и направил на поля людей, технику, даже горючее изыскал.

После смерти Гордейчука сельхозпредприятию никак не удавалось подыскать хорошего руководителя. Хозяйство огромное по всем меркам. Одних пахотных земель – что в ином районе. Новый председатель райисполкома Валерий Ребковец предложил вернуться на эту должность его бывшему руководителю Владимиру Хроленко. Разговор был долгим и сложным. Все эти годы Хроленко работал председателем Сошненского сельисполкома, куда его перенаправила районная власть за строптивый характер. Принципиальный, грамотный, настойчивый, он требовал большей свободы для руководителя на месте, а не ежедневных отчетов перед вышестоящим начальством о том, что сделано. Мог и на заседании райисполкома высказать на все происходившее свою точку зрения, от которой у некоторых посасывало под ложечкой.

На отчетно-выборном собрании присутствовал председатель облисполкома Константин Сумар. Он поставил перед коллективом очень высокую планку в развитии животноводства, зерновой и кормовой базы. Очень высокую. На этом же собрании Валерий Ребковец и предложил кандидатуру Хроленко в новые руководители ОАО «Парохонское». Зал ответил громовыми аплодисментами. Люди помнили, знали его хватку, верили ему. Как показало время, они не ошиблись.

* * *

Садимся в машину. Петр задумчиво говорит:

– Надо как-то просьбу отца выполнить, а сейчас поедем на сев. И загадаем желание. Как у нас говорят: «Чтоб река была глубокая, а жито – высокое».

…Нынешней же весной он пригласил посмотреть озимые. Те самые поля, на которых осенью «дыркал» новый посевной комплекс. К тому же в его адрес пришло в газету письмо, и мне хотелось, чтобы вначале он заглянул в него. Письмо прислала жительница деревни Паре.

«Я, Пиловец Ольга Исидоровна, вдова солдата-фронтовика. Мой муж погиб. Осталась я вдовой в 25 лет с маленькой дочкой Галиной на руках. Сама я сирота. Мать умерла от родов. Сколько горя пришлось хлебнуть. И в войну, и после нее.

Но всю жизнь, несмотря ни на какие трудности, держала коровку. Сама косила ей сено. Не бабье это было дело, да видимо такая уж моя доля. Сама растила и воспитывала дочь.

До самого выхода на пенсию работала дояркой. Теперь живу около дочери. Она тоже вдовая. Муж ее рано ушел из жизни. Мы с ней держали корову, но ветеринары признали ее лейкозной. Пришлось нашу кормилицу сдать…

Мы были в отчаянии: где же весной купишь корову? А без молока я в свои 85 лет жить не могу. Нам посоветовали пойти к председателю нашего СПК «Ласицк» Петру Николаевичу Яромчику.

Пошли.

Он нас выслушал и сказал: «Будет у вас корова первого отела».

Люди добрые, как же мы обрадовались.

Низкий поклон этому душевному человеку. Здоровья ему и его семье.

Видимо, не зря мой Яков погиб, освобождая Родину.

Также большое спасибо председателю Ласицкого исполкома Елене Андреевне Синютич за ее заботу по обеспечению топливом. И телефон нам поставили.

И за все льготы, которые нам предоставляет государство, а это свет, газ, радио, телефон, да еще много чего, спасибо.

Еще раз низкий поклон вам, дорогая моя власть, от солдатской вдовы Пиловец Евгении Исидоровны и ее дочери Галины.

Деревня Паре».

– И что вы хотите с ним делать?

– Напечатаем. Автор просит напечатать.

– А может, не стоит, – он грустно улыбается, – всех не облагодетельствую, время пока еще не то, трудновато с финансами. Только, только… да о чем речь. Люди? Люди скажут: Пиловцам дал, давай и нам. Как только кому поможешь, так некоторые начинают искоса смотреть. Хотя решай сам. Здесь я тебе не указ.

Поле смотрелось хорошо. Я понимал его гордость, когда он присел перед ним и погладил рожь рукой: