Таганай

– То есть получается, что и тогда, и сейчас мы имеем одинаковое начало. Это два трупа, один изуродованный, второй без видимых телесных повреждений. Так?

– Так точно, – подтвердил Шакулин.

– Далее начинает происходить целая серия одинаковых по почерку нападений, результатами которых становятся, как вы их назвали, единичные трупы, растерзанные каким-то животным.

Капитан приостановился, чтобы взять сигарету и подкурить ее. Первая порция дыма тонкой струйкой полетела в левую от Листровского сторону. После этого он продолжил:

– Следовательно, возможно, что мы имеем дело…

– Мы имеем дело с одним и тем же убийцей, капитан! – возбужденно перебил его Шакулин.

Листровский недовольно посмотрел на лейтенанта своим стальным проникающим взглядом. От чего Шакулин немного смутился, весь его порыв, только что выплеснувшийся наружу, тут же угас.

– Извините, Евгений Павлович.

– Не надо спешить, лейтенант.

И интонация Листровского, и вставленное во фразу вместо дружелюбного «Сергей», официальное «лейтенант», дали понять Шакулину, что если подобное еще раз повторится с его стороны, то их отношения могут перейти в плоскость чисто должностных.

Шакулин, чтобы не смотреть в глаза Листровскому, уставился на него ниже линии подбородка.

– Начнем с того, что мы не можем иметь дело с тем же убийцей, так как фотографии, которые вы мне недавно показали, однозначно указывают на то, что… – Листровский приостановился. – Что существо, которое могло бы им быть, застрелено специальным отрядом ВЧК в 1924-м году.

Лейтенант удивленно поднял брови вверх, услышав, что Листровский оставляет за застреленным оборотнем только возможное право быть настоящей причиной кровавых событий начала 20-х.

– Однако если опираться на тот факт, – снова заговорил капитан, – что нападения на людей прекратились сразу после того, как существо было обезврежено, то можно считать, что оно – то есть существо, и было убийцей. – Он откинулся на спинку своего кресла. – Иначе в наших делах нельзя, лейтенант. Ведь хотя бы какой-нибудь экспертизы зверя не было проведено, так? Ведь его труп растаял прямо на глазах чекистов.

– Растаял, – невесело пробормотал Шакулин. – Но если говорить без лишних условностей, Евгений Павлович, то сейчас, судя по почерку и полному совпадению характера происшествий, мы имеем дело с аналогичным оборотнем. – Он особенно подчеркнул последнее слово, тем самым, давая понять, что ни секунды не сомневается, что полная копия существа с его старых служебных фотографий сейчас разгуливает по окрестностям Таганая.

– Или мы имеем дело с тем, кто хочет, чтобы все думали, что это аналогичный оборотень, – добавил через несколько секунд Листровский и проследил за реакцией лейтенанта.

Судя по всему, Шакулин не брал в расчет такую вероятность. Он на несколько секунд опешил, глаза растерянно забегали по столу, видимо, лейтенант быстро обдумывал, о чем может говорить подобный поворот в расследовании. После некоторого раздумья он сказал:

– Честно говоря, я пока не очень хорошо себе представляю мотивы такого поступка.

– То-то и оно, – согласился Листровский. – В этом деле все отнюдь не так ясно, как вы только что мне излагали. Оборотень – это, конечно, хорошо. То есть материалы об операции ВЧК следует учитывать, – поправился он. – Однако есть и еще немало факторов.

Понижение голоса Листровского указывало на то, что для первого раза они обсудили уже достаточно, а его участившиеся взгляды на городской телефон, подсказывали о причинах, по которым капитан пытался стимулировать окончание беседы.

– Да, но этот человек должен был, как минимум, иметь доступ к нашим бумагам, – лейтенант по-прежнему размышлял, глядя на стол своего начальника, поэтому он не мог видеть желания Листровского кому-то срочно позвонить, а на его тон Шакулин не обратил внимания. – Да и как быть с первыми двумя трупами, ведь один из них без видимых телесных повреждений.

Этот тезис не вызвал внешне абсолютно никакой реакции со стороны капитана, тот только с неудовлетворением выдохнул воздух и спокойно посмотрел на еще неопытного коллегу.

– Первый случай в 67-м году мог быть совпадением, один умер от испуга, на другого – накинулся дикий зверь. Вот и вся головоломка. – Листровский выразительно развел руками. – А дальше пошли подставные убийства. Вопрос, может быть только в том, кто и зачем пытается воскресить духов прошлого.

Шакулин несогласно покачал головой.

Листровский вдруг сощурился и добавил:

– Кстати, Сергей, а почему именно вас назначили вести это дело?

– По-моему совершенно случайно, – подумав, ответил лейтенант. – Когда произошло третье убийство при столь странных обстоятельствах, расследование перешло под опеку КГБ, а я в тот момент, вроде как, ничем особым занят не был. – Он улыбнулся и виновато пожал плечами. – Вот мне и поручили.

– Ну что ж, понятно. А как же вы тогда заполучили материалы об «Уральском оборотне»? Ведь, я так полагаю, что версию о причастности оборотня к нынешним событиям вы изложили только мне?

Лейтенант, немного насторожился, уловив, что с ним сейчас проводят поверхностный зондаж.

– То есть, что меня навело на выявление совпадения этих дел?

По интонации Шакулина, капитан ощутил, что сделал слишком очевидный ход и решил несколько снять вдруг возникшее напряжение. Листровский изобразил как можно более доброжелательный взгляд и продолжил:

– Ладно, сыграем в открытую, Сергей. Я просто хочу знать, кто вас навел на материалы о деле 20-х годов, вы же сами не могли об этом догадаться, вы же не имели до этого информации о нем?

Шакулин невольно улыбнулся.

– На самом деле, нет ничего проще, Евгений Павлович. После пятого убийства уже весь город только и обсуждал эту тему. А однажды, я курил у себя на лоджии. У меня лоджия прямо над входом в подъезд. И там разговаривали трое дедков. Вот они как раз меня и надоумили своей беседой. Я решил удостовериться, действительно ли имели место те давние события, и проверил все папки с делами за первую половину двадцатых годов. Ну, и нашел.

Вид Листровского сейчас не выражал ничего, поэтому лейтенант решил добавить еще:

– К тому же потом, я поспрашивал знающих людей.

– Извините, Сергей, – прервал его капитан. – Каких знающих людей?

– Нет, не в этом смысле, информация по нынешнему расследованию никуда не ушла. Я поспрашивал знакомых мне людей, живших в те годы, понимаете? Гражданских людей, неофициально.

Листровский промычал долгое «Угу» и, похоже, что-то решив для себя, снова вспомнил о телефоне, куда незамедлительно переместился его взгляд.

– Хорошо, Сергей, встретимся завтра и обсудим план наших действий, а сегодня соберите вещи на своем старом месте.

– Да, но я вам еще не все рассказал, – поднимаясь с места, пролепетал Шакулин.

– Тогда завтра сначала вы дорасскажите, а потом набросаем план.

– Понял, значит, завтра, а во сколько? – уже почти в дверях кабинета подал голос лейтенант.

– Полагаю, в пол девятого, ведь у вас во столько начинается рабочий день? А на сегодня вы свободны. Так, папку вы мне оставили. Все, можете идти.

Шакулин закрыл за собой дверь.

Капитан вышел из-за стола и подошел к открытому окну. По улице, которую вряд ли можно было назвать особенно оживленной, гремя железяками, проехал очередной трамвай. Листровский проводил его взглядом и, вернувшись обратно к столу, снял трубку телефона и набрал московский номер.

– Да, – в трубке раздался низкий голос.

– Это Листровский, – спокойно сказал капитан.

– Слушаю тебя, Евгений Палыч.

– Предварительно все подтверждается, подробности вечером, этот телефон может прослушиваться.