Инженеры

– Вот ему сдавайте все, – сказал Борисову Сикорский.

– Что значит «все ему сдавайте»? На руках он все это унесет? Нужны ящики, люди, подводы, наконец, чтоб увезти отсюда все сданное. Готово все это?

Карташев молча отрицательно мотнул головой, а Борисов ответил:

– А нет – так проваливайте, потому что и настоящего дела по горло.

Сикорский отвел Карташева в сторону и сказал:

– Разыщите Еремина и вашего Тимофея, пусть Еремин купит ящики какие-нибудь, ну, хоть из-под апельсинов, пусть найдет подводу и едет сюда. Собственно, конечно, Борис Платонович мог бы пока и так выдавать, складывали бы пока на полу.

– Совершенно не мог бы, – ответил услыхавший Борисов, – не дальше как вчера вот так как раз отпускали, а пока послали искать ящики и извозчиков, половину растаскали. Поверьте, что в ваших же интересах призываю вас к совершенно справедливому, во всех парламентах даже и в коммуне принятому, порядку.

– Ну, идите, – махнул рукой Сикорский.

Через час Карташев с Ереминым и Тимофеем принимали от помощников Борисова по спискам принадлежащее им и укладывали в ящики.

– Вот что, – сказал Карташеву Борисов, отрываясь от работы и выходя из-за своего стола, – какая ни на есть, а будет материальная отчетность, и если у вас счетовода еще нет, то пока вы хоть ведите реестр получаемого.

– Я ведь беру опись.

– Ну-у… – заикнулся слегка Борисов, – а если вы потеряете опись, – где у вас след того, что такая опись была? А вы заведите книжку себе, – на книжечке напишите…

И Борисов взял со стола книжку и написал на первом листе: «Опись получаемого имущества и материалов».

– Вот… Теперь разделите это на графы…

Карташев провозился с приемкой часа три.

– Вот теперь у вас все в порядке, – говорил ему Борисов, – и, сдавая все это вашему счетоводу, или заведующему материальным складом, или кому там, вам останется только передать ему эту книжечку с прилагаемыми документами. Так-то, а теперь пойдем ко мне обедать, потому что у Сикорских отобедали уже.

Когда пришли к Борисову, прежде обеда Борисов снял со стены две рапиры, две маски, нагрудники и спросил Карташева:

– Фехтовать умеете?

– Нет.

– Одевайтесь, буду учить.

И с полчаса учил Карташева, немилосердно тыкая его рапирой.

– Ну, теперь, располировав немножко кровь, можно садиться за обед.

Обед был простой, из двух блюд: борщ малороссийский с ушками и салом и вареники с маслом и сметаной.

Кончив обед, Борисов, евший с таким же аппетитом, как и Карташев, махнул рукой и сказал девушке:

– Убирайте, и самовар нам! А вы, – обратился он к Карташеву, – рассказывайте теперь, что делали в Одессе?

Карташев рассказал.

– Похвалили меня за то, что так обстоятельно с ваших слов передал о положении дел.

– Выругать инспекцию не забыли?

– Конечно, и Николай Тимофеевич на днях с Лостером сам едет в Букарешт к главному инженеру Горчакову.

– Зто хорошо; Горчаков человек толковый, он их живо подтянет.

Карташев сообщил Борисову также и об интересовавшем его предмете.

На столе уже лежали привезенные альвачик и семитаки. Теперь Карташев вынул из кармана две привезенные и в дороге уже просмотренные им брошюры.

Мимоходом он упомянул о сестре и высказал свой взгляд на революционную партию, причем, как и в вопросе передачи Савинскому, явился только популяризатором идей сестры и Савинского.

Борисов внимательно слушал, и Карташев, кончая, сказал:

– Если соберетесь как-нибудь в Одессу, я вам дам письмо к сестре.

Борисов покраснел и, напряженно потянувшись, горячо пожал руку Карташеву.

– Непременно…

Но в это время пришли Лепуховский с другим инженером, темным, загорелым, и третий молодой, Игнатьев.

– Это ты что так горячо его трясешь? – спросил добродушно, выпячивая живот, Лепуховский.

– Не твоего ума дело, – ответил Борисов, а Карташев стал прощаться.

Выйдя от Борисова, он отправился на свою квартиру к Данилову.

Ящики из управления уже стояли в комнате, и тут же стояли рейки треноги.

Заглянул Данилов в одной рубахе и повел Карташева к себе в комнату.

– Хотите идти купаться? – спросил он.

– Хорошо, – согласился Карташев.

Данилов натянул летние штаны, надел пиджак, на голову широкую соломенную шляпу, на босую ногу туфли, простыню накинул на плечи, как шарф, и сказал:

– Ну, идем…

И так шли они по городу, обращая внимание прохожих.

Кто знал, что этот толстый неряха в туфлях на босую ногу – Данилов, – останавливался и долго еще смотрел ему вслед.

В купальне Данилов долго сидел в воде, и фыркал, и полоскался, как бегемот.