В действующей армии

Как известно, военная тактика, предусматривает все явления боевой жизни, начиная с похода и кончая охранением тыла армии.

В походе японцы избегают идти ложбинками, а предпочитают горные тропинки, причём горы служат им при этом надёжным прикрытием.

Идут они медленно, что объясняется непривычкой их ходить обутыми, причём часто сапоги заменяют соломенными сандалиями.

На биваке они принимают особенно строгие меры охранения, расставляя сторожевые посты в шахматном порядке.

К ним нельзя применять пословицы «А la guerre, comme А la guerre»[6 - фр. – на войне как на войне.], так как на биваке у них полный комфорт, прекрасные палатки, плетёные стулья, кресла, походные кровати – всё это, конечно, для офицеров.

Для начальствующих лиц отводятся китайские фанзы, которые быстро оклеиваются обоями и т. д.

Солдатам тоже предоставлены всевозможные в походе удобства.

Всё это им позволяет делать огромный обоз, тянущийся за армией и состоящий из вьючных мулов и кули – корейцев и китайцев – и множество женщин, среди которых преобладают китаянки.

Японский солдат в походе налегке, в руках его винтовка, на нём лишь сумка с патронами, фляга с водой и порция прессованного риса; у каждого есть карта.

Всё остальное в обозе.

Рекогносцировки совершаются смешанными отрядами.

За несколькими конными японцами идёт столько же пехотинцев и, когда передние пускают лошадей рысью, пехотинцы бегут за ними.

Выбрав позиции, японцы действуют с большею осторожностью.

Впереди их идут китайцы, которые вместе с тем несут и шпионскую службу.

Им платят большие деньги, но за каждое недонесение или ложное донесение мгновенно переселяют в тот мир, где «нет ни печали, ни воздыхания».

Китайцы, в совершенстве знающие местность, обшаривают все кустики и, не найдя неприятеля, доносят об этом.

После этого идут передовые разъезды, а затем движется первая линия войска.

Солдаты, придя на позицию, тотчас ложатся и начинают окапываться, и только тогда подходит вся часть.

Я уже писал, как тщательно устраивают японцы свои позиции и как декоративно, изящно выглядят они.

Сигнализация у них доведена до совершенства.

Говорят, что посредством костров.

На сопках вырываются две-три ямы, обкладываются камнями, и в них кладётся гаоляновая солома, которая держит жар сильнее каменного угля.

В случае надобности солома поджигается и даёт густой дым.

Условленное число этих дымовых столбов и служит сигналом.

Орудует этими сигналами обыкновенно китаец, который живёт на сопке и получает за это жалование три рубля в месяц, а для самозащиты – револьвер-винтовку системы Маузера.

Для нас он является мирным китайцем, личность и жизнь которого неприкосновенна.

Неприкосновенны и китайцы, бродящие по сопкам и дорогам, около рельсового пути, но ни за одного из них нельзя поручиться, чтобы он не был подкупленным японским шпионом.

В бою японцы держатся германской тактики, т. е. ударяют центром и стараются охватить флангами.

Это, именно, те обходы, один из которых в битве при Вафангоу решил дело несколько иначе, нежели оно могло окончиться.

Следуя неуклонно правилу, что в современных войнах решающую роль играет артиллерия, японцы, главным образом, действуют артиллерийским огнём и пулемётами, которые у них есть при каждой роте, и ружейным огнём на расстоянии.

Таким образом они предпочитают «пулю-дуру», которую однако у них нельзя назвать такою, так как тщательно при походе изучая местность, они мельчайшие её подробности наносят на план, и эти планы служат им для измерения высоты прицела, особенно перед теми позициями, которые они раньше посетили и отошли от них.

Стреляют они очень метко.

Штык-молодец в руках наших солдатиков остаётся молодцом, но японцы редко допускают противника до штыковой работы, хорошо понимая, что против неё они бессильны.

Так под Тюренченом, когда наши бросились в штыки, японцы расступились как Чермное море перед евреями, а резервы встретили наших храбрецов убийственным огнём.

Там, где работает русский штык, для японцев нет спасения!

Это ещё раз доказало последнее дело под Хаяном.

Резервы у японцев имеются всегда в достаточном количестве, и тыл армии тщательно обеспечен.

Прибавьте ко всему этому азиатскую хитрость, наблюдательность и предусмотрительность до ничтожных мелочей, которые часто во время войны играют крупную роль, и вы должны будете признаться, что Россия имеет в японцах недюжинных и достойных её противников.

Это общее мнение военных корифеев.

Об отношениях японцев к китайцам я уже упоминал.

Замечу лишь, что они не грабят их фанз, не трогают их хозяйства и полей, но за известную плату и под угрозой смерти за ослушание, китайцы обязаны доставлять им всё, начиная с провианта и кончая потребным количеством «кули» и женщин.

И китайцы охотно исполняют это, несмотря на то, что дорого японцы платят только шпионам, а в общем весьма часто случается, расплачиваются квитанциями за счёт будущей «русской контрибуции» (!?!?).

Довольно призрачная плата.

Но китаец прежде всего и даже, если хотите, охотнее всего подчиняется силе.

Он прирождённый раб, быть может, в силу своего государственного устройства.

Жажда наживы, тоже всосавшаяся ему в плоть и кровь, заставляет его проявлять только кажущееся подчинение, а добродушное, ласковое отношение делает его наглым.

И то, и другое явилось результатом щедрости и добродушие русских людей.

Сколько бы русский ни дал китайцу за услугу или за продаваемый товар, он услышит непременно.

– Мало, мало…

Наглость китайцев относительно русских здесь может быть иллюстрирована на каждом шагу.