Под гнетом страсти

Войдя в гостиную, он увидел Лору, лежащую в истерике на кушетке, мать, хлопотавшую около нее, и Анжелику, помогавшую ей.

Увидя Владимира, последняя вышла из комнаты.

– Что случилось, maman? – спросил он. Графиня повернула к нему свое взволнованное, сердитое лицо.

– Бедняжка получила такой удар, поразивший ее в самое сердце! Немудрено, что она в таком отчаянии. Этот низкий, гадкий человек, эта дрянь…

Марья Осиповна задыхалась от злобы.

– Кто такой? – изумился сын.

– Князь, князь Облонский! – почти закричала графиня. – Представь себе, какой подлец! Так ухаживать и увлекать девушку, а потом делать предложение другой! – продолжала она, забывая, что последнее время Облонский не глядел на ее дочь.

– Кому он сделал предложение? – бледнея, спросил он.

– Кому же, как не нашей красавице! Только Анжелике и возможно отбивать женихов из-под носа! Совсем всех очаровала, даром, что дочь какой-то итальянки, – раздраженно, насмешливо говорила Марья Осиповна, примачивая голову дочери одеколоном.

У Владимира помутилось в глазах.

– Она согласилась? – чуть слышно спросил он, хватаясь за спинку стула.

– А Бог ее знает, – с сердцем ответила графиня. – Она всегда была какая-то особенная, но все-таки не думаю, чтобы отказалась от такой партии.

Владимир вернулся в кабинет, с трудом скрывая свое волнение.

– Что там такое? – спросил его Ртищев.

– Так… ничего, пустяки! О чем, бишь, мы говорили? Да, ты хочешь уехать. Это зачем? – переменил разговор граф.

Ртищев не сразу ответил ему.

– Володя, я бы не хотел никому говорить этого, только тебе… Видишь ли, я… сделал предложение Анжелике Сигизмундовне и… и она отказала мне, – тише добавил он.

– Ты, ты тоже любишь ее! Еще один лишний поклонник не мешает! – горько захохотал граф. – Знаешь ли ты, мой бедный друг, что князь Облонский просил сегодня ее руки и получил ее согласие.

– Она сказала мне, что любит другого! – глухо проговорил Александр Михайлович.

– Она это сказала? – воскликнул Владимир, но, сейчас же спохватившись, замолчал и подошел к окну.

Если бы Ртищев сказал ему это сегодня утром, он был бы убежден, что она любит именно его – Владимира. Он слишком хорошо помнит этот взгляд любви на их вечере. Но теперь, теперь он не мог этому верить: она, вероятно, любит Облонского, если выходит за него замуж.

– Прощай, Владимир, – проговорил Александр Михайлович, подходя к нему, – мне надо еще пойти… туда, проститься…

Обняв товарища, он было направился к двери, но вдруг упал в кресло с глухим стоном и прошептал:

– О, как я люблю ее, Володя, как тяжело!

Граф, бледный, молча смотрел на него.

Через мгновение Ртищев вскочил и быстрыми шагами вышел из комнаты.

Он хотел видеть графиню, но ему сказали, что она около больной дочери и не может принять.

Графа не было дома.

Проходя через гостиную, он столкнулся лицом к лицу с Анжеликой.

Она вспыхнула, он побледнел.

– Анжелика Сигизмундовна, я уезжаю на днях из Варшавы и, вероятно, надолго. Прощайте, желаю вам счастья и всего, всего лучшего…

Он взял ее руку и страстно прижал к губам. Она ласково взглянула на него.

– До свиданья, мой друг, благодарю вас за пожелание, только… едва ли оно исполнится, – грустно добавила она, – будьте здоровы и… забудьте меня.

– Никогда, никогда я не забуду вас! – горячо воскликнул молодой человек и, заметив задумчивое, печальное выражение ее лица, уже тревожно спросил:

– Вы несчастливы, Анжелика Сигизмундовна, но мне кажется… я слышал, что вы выходите за…

– Не спрашивайте меня, – быстро перебила она его, наскоро пожала ему руку и прошла мимо.

Он несколько секунд смотрел ей вслед. Две крупные слезы выступили на его глазах… Он махнул рукой и уехал. Елен, вернувшись с прогулки, застала всех в странном расположении духа: Владимир сидел запершись в кабинете, Анжелика с бледным, застывшим лицом была похожа на статую; Лора лежала в постели и не хотела ни с кем говорить, а графиня ходила по комнате скорыми шагами.

XXVI. Амур и Психея

Когда через неделю явился Облонский, Анжелика как-то машинально и рассеянно проговорила слова, которые должны были на всю жизнь связать ее с князем. В тот же день все Ладомирские ехали на вечер к Вельским, где молодежь участвовала в живых картинах.

Приехав туда, Анжелика поздоровалась с хозяевами и прямо прошла в комнату, назначенную уборной для нее и Лизы Горловой.

Лиза участвовала в спектакле, после которого должны были быть живые картины.

Анжелике в этот день совсем было не до того.

Ей хотелось уйти подальше от всех этих людей, остаться одной со своим новым несчастьем.

Навсегда, навсегда был потерян для нее Владимир! Она решилась сейчас же после свадьбы ехать за границу. Спектакль кончился. Уже прошли две живые картины, а Анжелика еще не начинала одеваться.

В комнату поспешно вошла княгиня Вельская.

– Представьте себе, милочка, барон прислал мне только что записку, что он никак не может приехать, – сказала она, – так что мы упросили графа Ладомирского участвовать в вашей картине. Да одевайтесь же, вам ведь скоро выходить!

Княгиня ушла.

Анжелика была поражена: они с Владимиром будут изображать Амура и Психею! Что за горькая ирония судьбы!

Она стала одеваться, надела греческий костюм Психеи, который не только что открывал ее плечи и шею, но и обрисовывал всю ее стройную фигуру.

Она подошла к зеркалу и вздрогнула.