Под гнетом страсти

Когда она кончила, он поднял глаза и взгляды их встретились.

Вся сдержанность и холодность исчезли. Оба они не выдержали, и во взглядах обоих выразилось то, что они не смели сказать друг другу.

Они прочли в них взаимную, безумную, страстную любовь, с трудом сдерживаемую оковами приличия и долга.

Неприятное нервное состояние за последнее время, весь сегодняшний вечер и наконец беспредельная радость, охватившая ее при уверенности в любви Владимира, – сломили молодую девушку.

Среди грома рукоплесканий окружающих крик бесконечной любви и счастия вырвался из ее груди и она, как подкошенный цветок, упала на руки подскочивших кавалеров.

XXV. Предложение

Граф Владимир полюбил Анжелику, и чувство это увеличивалось с каждым днем.

Присутствие Елен было ему невыносимо. Он сам теперь не понимал, как он мог принять чувство привычки к Елен (он знал ее с раннего детства) за любовь?

Через неделю после бала приехал Облонский и сделал предложение Анжелике. Молодая девушка в коротких словах объявила ему, что не может быть его женой, но, когда князь начал умолять ее оставить ему какую-нибудь надежду, она, после некоторого колебания, сказала, что подумает и даст ответ через неделю.

После отъезда князя она тотчас стала упрекать себя за свои слова, но потом, решив, что ей теперь все равно, что ни будет, – успокоилась.

Войдя в свою комнату, она нашла там Лизу Горлову.

– Что это у тебя такое странное лицо? – целуя ее, спросила Лиза.

– Князь Облонский только что сделал мне предложение.

– Ах, какое счастье! Ты будешь княгиней! Как все удивятся! Как рассердится графиня Лора! Да что же ты не радуешься? – прерывая восторженные восклицания, спросила она.

– Я еще не дала ему решительного ответа, и я думаю, что…

– Да ты с ума сошла, Анжелика? Как? Ты еще можешь колебаться? Вот уж я этого не понимаю! Подумай, как ты будешь счастлива с ним – он так тебя любит…

– Счастлива?!

Анжелика закрыла лицо руками.

– Анжелика, дорогая, что ты? – тревожно спросила ее подруга, обвивая рукой ее талию. – Ты плачешь? Боже мой! Ты… ты любишь кого-нибудь?

Анжелика вскочила.

– Да, я люблю, люблю так, как никто никогда не любил! – страстно воскликнула она. – Ты понимаешь теперь, что я не могу быть счастлива, когда он должен принадлежать другой.

– Анжелика, неужели… это граф?

– Да, Владимир. Я люблю его, и главное то, что я теперь знаю, что и он любит меня…

– Что ты говоришь, Боже мой! – воскликнула пораженная Лиза. – Ты не смеешь… ты не должна его любить. Анжелика, слышишь, ты должна забыть его! Ни ты, ни он не имеете права…

– Ах, что тут за право, мы любим друг друга, и кто нам может запретить? – нетерпеливо воскликнула Анжелика.

Пылкая, страстная натура брала верх, – молодая девушка забыла свои недавние благоразумные доводы. Лиза испугалась.

– Друг мой, опомнись! Вспомни, что интерес твоей жизни заключается не в одной любви, вспомни свое призвание.

– Мой голос только и доставляет мне удовольствие, когда я могу петь для него, – пылко перебила ее Анжелика. – Я знаю, я чувствую, что жизнь без него невозможна, я скорее умру, Лиза, – с мрачным отчаянием повторила она.

Долго убеждала ее Горлова и ушла лишь тогда, когда Анжелика несколько успокоилась.

После страстного порыва любви для Анжелики наступила реакция действительности.

Все сказанные ее при Лизе слова казались теперь несбыточным, бессмысленным бредом.

Через неделю придется дать окончательный ответ князю. Согласиться – значит воздвигнуть вторую стену между ней и Владимиром.

Не согласиться, видеть, как любимый человек обвенчается с другой, продолжать видеться с ним – это пытка, при одной мысли о которой она вздрагивала всем телом, как от физической боли.

Около двух часов сидела она неподвижно, обдумывая свое положение, но ничего не придумала, встала и прошла в гостиную.

Там она застала одну Лору, лежащей на кушетке, и хотела уже уйти, когда та небрежно спросила:

– Князь Облонский был здесь?

– Да, был, а что?

– Так!

Лора повернулась на кушетке.

В передней послышался звонок.

Через минуту до слуха Анжелики донесся голос Ртищева, справлявшегося, дома ли граф Владимир Николаевич.

Получив утвердительный ответ, он прошел к нему в кабинет.

Владимир сидел перед письменным столом и так глубоко задумался, что заметил товарища только тогда, когда он дотронулся до его плеча.

– Как поживаешь, Саша? Садись, пожалуйста.

Он придвинул ему стул.

– Я пришел проститься с тобой; я уезжаю за границу, – проговорил Александр Михайлович, смотря в сторону.

Прежде чем удивленный этим неожиданным известием Владимир успел выговорить слово, из гостиной послышались громкие истерические рыдания графини Лоры.

Молодые люди вскочили.

– Что такое?

– Постой, я пойду узнаю, – и с этими словами Владимир вышел.