Под гнетом страсти

Он повернулся и, выйдя из толпы, окружавшей его, удалился из будуара.

На самом деле он никогда не мог простить Анжель, что она была единственная женщина, оттолкнувшая его и не попавшая на его дорогу. Этим объясняется злорадство, с каким он отомстил матери, соблазнив ее дочь.

В одной из гостиных Перелешин был центром другого кружка. Все знали близость его давнишних отношений с Анжель и потому, естественно, предлагали ему всевозможные вопросы, не решаясь обратиться к самому герою приключения.

– Знали ли вы, что у Анжель есть дочь?

– Не имел понятия.

– Однако как она хорошо умела это скрыть.

– Где это князь отыскал такое очаровательное создание? Знаете ли, она может заставить наделать глупостей.

– Но зачем же Анжель так настойчиво ее скрывала?

– Что за вопрос? – отвечал кто-то со смехом. – Очень понятно, она сама хотела дать ей ход.

– Отсюда-то и ее злоба… Князь ее предупредил…

– Обокрал!

– Ограбил, как разбойник в лесу.

– Вот так молодец, положительно молодец!

– Вы, нынешние, ну-ка!..

– Предлагаю пари! – кричал какой-то англичанин.

Покинутый доктором Звездичем, единственным, кроме Перелешина, знакомым в этом чуждом для него обществе, чувствуя себя далеко не по себе и даже как-то озлобленно, Виктор Аркадьевич Бобров прятался за толпу, чтобы не быть замеченным князем.

Он боялся смутить отца княжны Юлии, показав ему, что видел его в такой странной, несоответствующей для отца семейства и человека с высоким положением в обществе роли.

Сергей Сергеевич умел покорять не только женщин: его непринужденные манеры, надменный, но далеко не отталкивающий вид влияли на всех, и Бобров понимал, что князь никогда бы не простил ему, если бы он поставил его в неловкое положение.

Поэтому он очень удивился, когда увидал его направляющимся к нему с протянутыми руками, с совершенно спокойным лицом и приветливой улыбкой.

– Как, Виктор Аркадьевич, вы здесь?

– Князь… – пробормотал тот, не зная, что отвечать.

– Наконец-то! – продолжал Облонский. – Нельзя же все заниматься, надо отдохнуть.

– Это мнение и доктора Звездича, притащившего меня сюда, в совершенно незнакомое общество.

– Доктора Звездича? – повторил князь. – Вы, кажется, с ним родственники?

– Да!

– Он очень умный человек, очень талантливый, с большими научными познаниями, хотя этого и не выказывает, он мне чрезвычайно симпатичен. Если я когда-нибудь заболею, то не приглашу другого доктора, кроме него… Он не доверяет медицине, и я также… Мы отлично поняли бы друг друга!

Виктор Аркадьевич смотрел на своего собеседника с худо скрываемым удивлением.

На лице не было ни малейшего смущения, ни тени воспоминаний о том, что произошло так недавно. Князь, видимо, заметил это.

– Вы, кажется, тоже удивлены, что видите меня здесь. У вас есть предрассудки… Это присуще вашему возрасту и воспитанию. А мы – у нас все отнято!.. Да, мой друг, поживете и увидите, что жизнь коротка и что не стоит смотреть на нее серьезно. Исключая долга чести, с которым в сделку не пойдешь, нужно во всем применяться к общему строю жизни. Посещая этот мир, вы встретитесь и с важными финансовыми тузами, со светилами науки и искусства, и даже… с теми немногими аристократами, которые еще остались.

Молодой человек слушал с большим вниманием и несколько секунд молчал, как бы взвешивая то, что собирался ответить.

– Напротив, князь, – сказал он вдруг, слегка краснея, – я очень рад, что вас встретил, у меня даже будет к вам просьба, не будете ли вы так добры уделить мне на этих днях несколько минут для разговора.

Он проговорил все это как-то залпом.

– С удовольствием! По утрам я всегда дома для моих друзей.

В эту минуту к Боброву приблизился лакей и сказал вполголоса:

– Вас ожидают внизу.

– Кто?

– Доктор Звездич.

– Хорошо, скажите, что я сейчас.

– Идите, идите! – заметил князь. – Я вас даже провожу, потому что тоже еду домой. Уйдем так, чтобы нас не заметили.

Через пять минут они оба уже были на улице, перед наемной каретой, из окна которой выглядывала чья-то голова.

– Бобров, сюда! – крикнул доктор: это был он. – Я не вошел, чтобы избавиться от вопросов, которыми меня забросали бы.

– А, князь, – прибавил он, – простите, я вас не узнал.

– Как она себя чувствует? – спросил Облонский, пожимая ему руку.

– Лучше… это ничего… сильное потрясение, глубокий обморок. Нужно спокойствие, отдых. Завтра совсем будет здорова!..

– Благодарю вас! Господа, я вас оставляю. Спокойной ночи!

– Куда мы поедем? – спросил Виктор Аркадьевич.

– Я довезу тебя и поеду домой.

– Объясни мне, что это за комедия, при которой мы присутствовали?

– Скажи лучше драма! – сказал задумчиво доктор, когда карета уже тронулась в путь.

– Ну, драма, если хочешь.