На грани жизни

–Не знаю. Его отсекли от нас. Когда меня забирали, его с нами не было.

Николай побежал к штабной вертушке, где ему подтвердили, что лейтенант Виталий Ивашов пропал без вести. Среди убитых и раненных не обнаружили. Да и живым после боя его никто не видел. Следующие четыре дня были не самыми лучшими не только для Коли. Майор Говорухин рвал и метал, вертолёты непрерывно барражировали над горами, а спецназ буквально ставил окрестные аулы на уши. Каждый прекрасно понимал, что значит для офицера спецназа попасть в плен тем, кто ненавидит спецов больше всего на свете. Комбата спецназа майора Говорухина Николай допёк уже на второй день и, что бы больше не видеть назойливого лейтенанта, Батя клятвенно пообещал прислать посыльного сразу же, как только появится что-нибудь новое.

Посыльный выдернул Николая прямо с построения. Оставив роту на зампотеха, Коля бросился к Говорухину.

–Нашли твоего Рэмбо. Пока ничего точно не знаю, но живой он, это точно. Скоро на вертушке к нам привезут – узнаем подробнее. Слава богу. Я уже «отбой» всем поисковым группам передал. Ну и достал ты меня за эти дни. У меня уже на тебя аллергия началась. – Облегчённо болтал майор, но в его карих глазах всё ещё ясно читалась тревога. Оно и понятно. Найти-то нашли, но в каком состоянии?

Витальку на штабной машине доставили с аэродрома прямо к комбату. Командир полка пытался наложить на него лапу, но Говорухин ясно дал понять ему в короткой беседе по телефону, что он сам, как командир батальона, разберётся во всём и доложит по команде. Когда Виталька ввалился в вагончик штаба батальона, его узнать можно было с трудом. Грязный, оборванный, исхудавший и заросший, он больше походил на бродягу, чем на офицера спецназа. Друзья обнялись, и батя вытолкал Колю из помещения.

До самого вечера всё валилось у Николая из рук. Из головы не шёл Виталик, и чувство облегчения от того, что он жив, мешалось с чувством тревоги и любопытства. Виталя пришёл поздно вечером, оживлённый и уже хорошо поддавший. Обычно он неразговорчив и каждое слово приходилось вытаскивать из него клещами. Но подвыпивший, он становился очень болтлив. Достаточно было время от времени вставлять реплики типа «да ты что?», «да» и подобные, чтобы поддерживать его монолог. Вот и сейчас, хлопнув кружку спирта, он поковырялся ложкой в банке гречневой каши с мясом и развалился на кровати Толика. Мы с Толяном с нетерпением уставились на него.

–Оказывается, это вас мы вытаскивали из засады. Вы помните, какой это был тяжёлый бой? Нам в тыл ударила резервная группа и мы оказались между двух огней. Пришлось выходить из-под огня, на время подставляя вас под двойной удар. Это был единственный выход, и мои бойцы с ходу просекли мою идею. Батя сказал, что маневр удался на славу. Мы выходили все вместе, но тут я заметил, что мой боец (да вы его знаете – это таджик Чолов) упал. Я бросился к нему и сразу понял, что Ромка вряд ли выкарабкается. Ранение явно смертельное. Уж в этом-то я точно разбираюсь. Ты, Коля, не смотри так укоризненно. Пока он живой, я не мог лишить его надежды на спасение. Каждый боец моего взвода должен знать, что командир его не бросит. Без этого я морального права не имел бы их в бой посылать. От своих мы безнадёжно отстали и было очевидно, что прорваться к своим нереально. Оставалось рассчитывать только на свои силы и надеяться на то, что задуманный мной маневр бойцы доведут до конца. Чолов умер у меня на руках, духи наседали и, справедливо рассудив, что мёртвым всё равно, я оставил его и рванул дальше. Ирония судьбы в том, что погнали их прямо на меня. Отряд отошёл, преследовать их никто не стал, а они плотно сели мне на хвост. Видимо уж очень их радовала перспектива взять живьём спецназовца. Как горный козёл скакал я по скалам, уходя от преследования. Меня обложили как волка. Каждый патрон был на счету, и вступать в открытый бой не было смысла. Я прятался, где только мог, нападал на их боевые дозоры по ночам и таким образом пополнял свой боезапас. А днём я вновь тратил свои боеприпасы, чтобы, оторвавшись от них, снова кружить между скал в надежде найти более-менее надёжное укрытие. Патроны ещё так-сяк, но самое тяжёлое было отсутствие пищи и возможности поспать. Та тревожная дремота, которой я забывался на короткое время, никак не заменяла нормального сна. Я чувствовал, что долго мне не продержаться и через несколько дней меня можно будет брать голыми руками. Вертушки наши каждый день летали надо мной, но дать им знать это, значит, нарисоваться в полный рост духам, которые только об этом и мечтают. Этого подарка духам я сделать не захотел. И вдруг неожиданно я чувствую, что за мной никого нет. Никто меня не преследует, и мне не надо уходить и искать новое убежище. Это было настолько пугающе непривычно, что я сам двинулся на поиски духов. И наткнулся на нашу поисковую группу. Оказалось, что духи, избегая встречи с нашими, были вынуждены уйти, бросив эту безнадёжную затею. Я до сих пор не верю, что этот бешенный марафон закончился. А вы знаете, я там часто вспоминал о вас и о вашем модуле. У вас здесь гораздо спокойнее. Прямо отдыхаешь. Я вам сюда с ближайшего рейда телевизор принесу. Вот только найду покруче. Они здесь до войны богато жили. Такие телеки в их задрипанных аулах стоят – закачаешься. Им они сейчас всё равно не нужны: света нет у них. А нам в самый раз. Точно принесу. И видик тоже. Правда, кассет нет. Ничего, найдём.

Придя к такому выводу Виталя лениво рассмеялся, попытался сказать ещё что-нибудь заплетающимся языком, но усталость и выпитое взяли своё. Он откинулся на подушку и засопел.

С боем Магомед сумел вырваться из западни, которую готовили очень долго и тщательно. Он вырвался на оперативный простор и, понимая, что терять уже нечего, развернулся в полную силу. Выловить эту банду стало делом чести для спецов. В ход пошло всё. Но банда оставалась неуловимой. Однако, как-то раз, возвращаясь из поиска, разведчики опять наткнулись на недавно расстрелянных пленных. Следы пыток и издевательств ясно говорили о том, что здесь поработали наши старые знакомые и, судя по всему, совсем недавно. Бойцы прочесали местность, но никого, кроме старого чабана с небольшой отарой овец, так и не нашли. На все вопросы чабан, как заведённый, твердил одну и ту же фразу:

–Моя не знай. Урусут не понимай. Не видал никто. Ничего не знай.

Справедливо рассудив, что в горах ничего не может пройти незаметно и старик что-то всё равно должен знать, ребята взяли аксакала под белые ручки и доставили прямо в лагерь. На выезде из лагеря стояла небольшая хибара, построенная неизвестно когда и неизвестно кем. Одну её комнату приспособили под КПП, а вторую комнату – под католажку, в которую помещали не в меру разбуянившегося пьяного или пленных до прихода вертушки особистов. Вот в эту католажку и привезли злополучного аксакала. Допрашивали его офицеры из спецназа, от одного вида которых мурашки стаями ползли по спине. Этим ребятам просто хочется рассказывать всё, даже то, что не знаешь. После получаса, в начале вежливых, потом всё более «настойчивых» «уговоров», старик раскололся. Он рассказал очень много интересного. Командовал отрядом Магомед, бывший офицер-десантник, успевший и послужить, и посидеть в местах не столь отдалённых. Он не местный, а пришёл сюда откуда-то с севера со своими бойцами, обученными по армейскому принципу. Здесь они набрали себе отряд и с самого начала нацелились на русских, считая их виновниками всего, что твориться сейчас на этой земле. Старик назвал примерные места стоянок, возможные маршруты передвижения, людей Магомеда, живущих в населённых пунктах и активно помогающих ему и ещё много ценного. Охота началась. Спецназ ушёл в горы и каждый взвод мечтал о том, чтобы именно им довелось посчитаться с бандой.

Виталька со своим взводом уже почти неделю просеивали горы сквозь сито своей ненависти. Несколько раз натыкались на брошенные стоянки отряда Магомеда. Один раз вообще ещё зола в очаге была тёплая. Он где-то рядом. Но где? Поневоле тут в колдовство поверишь. Ну прямо отряд-невидимка. Только бы добраться до них, только бы дотянуться. Там то уж спецы их бы не отпустили. Слишком свежи в памяти растерзанные товарищи, слишком страшным криком беззвучно кричат их запекшиеся рты. Сух-пай на исходе. По рации уже несколько раз передавали приказ вернуться. Давно бы уже вернулись, но Виталька нутром чуял, что где-то рядом они, как в детской игре: «Тепло, ещё теплее, горячо». Вот именно, горячо. А что сделаешь? Шестое чувство, как говориться, к рапорту не пришьёшь. А ещё день, и бойцов кормить нечем будет. Да, придётся вернуться. Виталька подозвал радиста, стараясь не глядеть в его глаза.

–Сообщи, что выходим. Пусть пришлют машины к точке выхода.

Он знал, что его решение вызовет недовольство во взводе, но, привычно подавив ропот тяжёлым взглядом, сказал:

–Не на курорт идём. Заправимся – и назад. Жрать завтра что будем? Вот то-то. В лагере Виталику пришлось выдержать настоящую битву с комбатом.

–Да я его чуть за хвост не держал! Ещё немного… Ведь по пятам за ним ходил. Товарищ майор, дайте «добро» на выход.

–Бойцы у тебя устали. Им нужен отдых. Недельку отлежитесь и вперёд, если за это время никто Магомеда не поймает.

–Да вы сами у бойцов спросили – устали они или нет. Они готовы ещё два раза столько пройти, только поймать этого гада.

–Пойми, не могу я. Понимаю, прекрасно понимаю вас. Я бы и сам сейчас в горы махнул, если бы мог. Не мне тебе объяснять, как усталость накапливается. Внимание притупляется, психологический барьер уже не тот… Не могу и всё, иди.

–Не пойду.

–Что?!

–Я бойцам слово дал: заправимся и назад, в горы. Хоть стреляйте – никуда не уйду.

–Ну настырный. Короче слушай меня. Можешь ночевать прямо здесь, но сутки в лагере вы отдохнёте. А потом – бог с вами. Но если что – смотри – не прощу. Сам знаешь – Магомед опытный командир, бывший десантник. Да и костяк его отряда бывшие его солдаты. Ну что, здесь ночевать будешь или во взвод пойдёшь?

–Спасибо, товарищ майор!

Виталька бежал к своим, радуясь и своей удаче, и тому, что командиром у него майор Говорухин, прошедший Афган и, буквально своими руками, создавший спецназ на базе разведбата мотострелкового полка. Через день снова в горы. Ну, Магомед, держись!

Спецназовцы Магомеду особо не досаждали. Знал он, что идёт охота за его отрядом, но куда им было до него. Он на родной земле. До поры, до времени Магомед в бой не вступал, не время ещё. Да и ищут его совсем не там. Кроме одного взвода. Этот взвод как приклеенный крутится всегда там, где только что был его отряд. Несколько раз спецназовцы чуть по головам у них не ходили. Но не заметили. Родная земля собой прикрыла – не выдала. Но оторваться никак не удавалось. Можно было попробовать вступить с ними в бой, но Магомед жалел своих людей. Он этот отряд буквально вынянчил. В боях на севере потерял половину бывших своих солдат, заперли их тогда крепко. Думал всё, отвоевались. Да не довелось проклятым гяурам победе радоваться. Помог Аллах, прорвались они, оставляя за собой только трупы, рассеялись в горах, а потом собрались в условленном месте, кто живой остался. Ушли на юг и здесь набрали новый отряд из местных жителей. Конечно не то, что его солдаты, но кое-чего добиться Магомед смог. Научились действовать по боевому расчёту, внезапно нападать и так же внезапно исчезать. Отрабатывали приёмы рукопашного боя и учились минировать и маскироваться. Короче, превратил Магомед свой отряд в воинское подразделение с хорошей выучкой и жёсткой дисциплиной. Правда, пару человек расстрелять пришлось, но зато другие поняли, что дисциплина есть дисциплина. Потому то в этих краях он ни одного боя не проиграл. И русские стали его бояться. Правда, в последнее время, крепко сели ему на хвост. Но в этом сам Магомед виноват. Не поднялась рука на аксакала, а в живых оставлять было ошибкой. А русские смогли. Не посмотрели на седые волосы. Но они за всё ответят. Аллах велик.

Виталька вывел свой взвод опять в горы, в душе кляня всех подряд за вынужденный перерыв. Где теперь искать этого Магомеда? Два дня прошли в бесполезном лазаньи по тропам и вот, наконец – след. Был отряд здесь недавно. Буквально прошлой ночью здесь отдыхал. Гады, даже не боялись костры разжигать. Чувствуют они себя здесь по хозяйски. Витальке вспомнились вдруг слова одного из пленных: «Это наша земля и вам всё равно по ней не ходить. Она у вас под ногами горит, и сгорите вы в этом пламени. Всех вас Аллах покарает». Да он и рад бы по этой земле не ходить. Что, ему дома, что ли, делать нечего? Или ему деньжищи огромные платят, что бы он здесь голову под пули подставлял. Не по своей воле он сюда приехал. Военный – он человек подневольный. Куда сказали, туда и идёт. А сейчас вообще дело чести. Нельзя этому Магомеду прощать пацанов. За все свои зверства он ответить должен.

Виталькин взвод опять сел на хвост неуловимому отряду. Занервничал Магомед, зарыскал из стороны в сторону. Но матёрый волчище – ошибок не допускает. Вплотную подошли спецназовцы к отряду. Наткнулись на боевое охранение. И опять ушёл Магомед. Оставил заслон и ушёл. Вертушки с десантом поздно пришли. Растаял опять отряд в горах. А заслон дрался насмерть. Только трупы нашли бойцы. Погибли все пять духов, но дали время уйти Магомеду. Однако, похоже, петля всё туже затягивается. И не уйти Магомеду из неё. Все силы стянуты в этот район. Мечется он в этой петле, ищет выход. Но здесь уже шалишь, некуда деться. Магомед чувствовал, что на этот раз его обложили. Всё этот взвод, что сидит на хвосте. А сейчас вообще прижали. Где искать пути отхода? Днём носа не высунешь – вертолёты так и рыщут. А ночью далеко ли уйдёшь в горах. Один выход – уйти через этот взвод. Подготовить засаду и уйти, как делал он на севере. Ударить с флангов, смять, посеять панику и уйти. А там ищи – свищи ветра в поле. Правда на севере была обычная пехота, а здесь спецназ – здоровые бойцы, прекрасно тренированные и обученные. Магомед видел их в бою. Эх, ему бы этот взвод. Он бы тогда русским такого шороху бы наделал. Попытка не пытка. Нашли хорошее место для засады. Небольшая группа обнаружит себя и отступит в низ. Придётся ими пожертвовать. Из них вряд ли кто в живых останется. За то за ними пойдут русские и тут бей их с флангов и с тыла как котят. Задумка хорошая. Если Аллаху будет угодно, прорвутся они и на этот раз, да ещё сколько гяуров перебьют.

Виталька не верил своим глазам: вот они. Совсем рядом, уходят вниз. Команда «вперёд», готовая вырваться, замерла на губах. Стоп. Не первый раз Виталька в горах и уже со счёта сбился, сколько боёв провёл. Слишком всё легко. Раз – и всё. Да и мало их слишком. Конечно, можно предположить, что это уже хвост отряда. Но где же тогда боевое охранение. Магомед бы такую грубую ошибку не допустил.

–А ну-ка, Витёк, мухой слетай вон на тот гребень и проползи чуть вперёд. Только что бы никто ни видел. И глянь-ка, нет ли там чего интересного. – сказал Виталька припавшему рядом сержанту Грищенко.

Что там сержант так долго? Виталька почти осязаемо чувствовал, как напряжены нервы у бойцов, как не терпится им ударить по отряду.

–Да что же это мы, товарищ лейтенант? Опять же уйдут гады! Сколько можно по хвостам бить! – Взмолился Нагорный.

–Пасть закрой. Ещё вякнешь – прибью – сорвался на него Виталя.

А вот и Грищенко.

–Там они все, с той стороны. Ждут, когда мы за этими пойдём, чтобы нам с фланга ударить. Позиция у них там – как на учениях. Ну, товарищ лейтенант, вы, прям, экстрасенс какой-то!

Да, Магомед, вот тут-то ты и просчитался. Недооценил противника. Перед атакой Виталя сказал бойцам только одно: «Пленных не брать». Все молча разошлись по своим местам. Ударили с двух сторон. Бой был яростный и жестокий. Одного духа Виталька лично оставил в живых и, после того, как тот опознал Магомеда среди убитых, прирезал. Всё бы ничего, да вынюхал что-то особый отдел про этот самосуд. Налетели особисты, стали выдёргивать на допросы солдат и, наконец, вплотную занялись Виталей. Комбат хотел Виталю от греха подальше в поиск отправить, да не дали. Что дальше будет – неизвестно. От командования взводом не отстраняют и в горы не пускают.

Колонна ходко двигалась по наезженной дороге. Проскочили два особо опасных участка, где духи облюбовали себе места для засад. Но на этот раз было на удивление чисто. Этот участок трассы обеспечивал сегодня Ринат. И он лично заверил Николая, чтог прочесал со своими бойцами все места вероятного нападении. Показалось, или нет, но за одним из уступов мелькнул блик то ли прицела, то ли бинокля. В груди всё напряглось, но всё прошло. Тишину нарушал только рёв дизельных двигателей КамАЗов и хруст осыпавшейся щебёнки под колёсами. Колонна ползла вверх к перевалу, когда неожиданно впереди замаячила группа БТРов, перекрывших движение и сновавших туда-сюда людей в военной форме. Машины встали. Мимо деловито проскочил БТР командира взвода сопровождения, на броне которого браво восседал этот самый командир – совсем ещё молоденький лейтенантик, вчерашний выпускник военного училища. Николай вышел из машины размять ноги и стал издалека наблюдать за тем, как лейтенант выясняет причину остановки. Самому туда соваться было лень. Внезапная остановка испортила настроение и заронила в душе нехорошее предчувствие. Отвечает лейтенант за безопасность колонны, вот пусть там и разбирается. Коля удивился, увидев среди беседующих и лицо своего зампотеха.

–А вот чего Толяну там нужно? Вечно лезет куда не попадя! – Неожиданно для себя самого вслух выругался Николай.

Из далека было видно, что среди разговаривающих возник спор, несколько раз Толик и лейтенант даже показали в сторону Николая. Кто там ещё был, из-за дальности расстояния разглядеть не удавалось. Наконец небольшая группа вместе с командиром взвода и Толиком уселась на БТР и помчалась к Коле. На приближающейся боевой машине Николай увидел капитана Годоридзе из военной автоинспекции, с которым у него сложились довольно неплохие отношения.

–Привет, кацо! Что там случилось? Пускать нас не хочешь?

–Почему не хочу? Пожалуйста. Только ты не проедешь. Там завал на дороге.

–Духи постарались?

–Да нет. Я и сам поначалу на духов грешил. А ребята сбегали наверх, ничего, всё чисто. Да и духи бы не здесь поработали. Километр дальше или ближе и пиши пропало. Оставаться вам на зимовку, пока дорогу не расчистят. А техника ещё даже не подошла. Мы ведь как, привыкли, вокруг взрывы, да засады. И забываем, что мать-природа по своим законам живёт. Всё нам духи мерещатся.

–Ты мне, кацо, про свою мать-природу потом расскажешь. Тебе здесь куковать, пока дорогу не расчистят, вот ты и разглагольствуешь. А мне ехать надо. Говори, что надумали?

–Сейчас развилка будет. Ты с неё на параллельную дорогу выходи. Дорога то так себе. Но куда деваться? Да и твои КамАЗы пройдут. А через четыре километра опять развилка будет. Там и на трассу выйдешь. Как раз завал и объедешь.

–Ну, спасибо. Слушай, кацо, а где твой друг Межлумян? Давненько я его что-то не вижу.

–Уехал Межлумян. Выпросил себе перевод в Ереван и уехал. Достали его здесь. Армяне обижаются, азербайджанцы обижаются. То земляков не уважил, то к другим придрался. Так чухнул, что даже отходную не сделал. Правда, молодец, с попутным бортом коньяк армянский передал. Пять звёздочек.

–Ладно поехал я. С тобой можно ещё два часа болтать. А время не ждёт.

Колонна свернула на узкую грунтовую дорогу и поплелась на небольшой скорости, переваливаясь на выбоинах и с трудом переезжая большие промоины. Мимо окон проплыла сожжённая армянская деревня, горы время от времени стискивали дорогу, оставляя совсем немного места для проезда машин. Неожиданно движение замедлилось, и колонна остановилась. Николай в раздражении выскочил из машины и, громко хлопнув дверцей, перепрыгнул на проезжающий мимо БТР лейтенанта и помчался в начало. Толик уже прохаживался возле передней машины. Рядом с растерянным видом стоял старший головной прапорщик Елисеев.

–Командир, Елисеев кое-что необычное заметил. Ну и ехать дальше побоялся. – Подскочил к Николаю Толян. – Смотри, вон там, на дороге.