О Московском мятеже в царствование Алексея Михайловича

О Московском мятеже в царствование Алексея Михайловича
Николай Михайлович Карамзин

«…Кровопролитие, мятежи и бедствия составляют главную и, к несчастью, любопытнейшую часть всeмирных летописей; но История нашего отечества, подобно другим описывая жeстокие войны и гибельные раздоры, редко упоминает о бунтах против Властей законных: что служит к великой чести народа Русского. Он, кажется, всегда чувствовал необходимость повиновения и ту истину, что своевольная управа граждан есть во всяком случае великое бедствие для государства. Таким образом народ Московский великодушно терпел все ужасы времен Царя Ивана Васильевича все неистовства его опричных, которые, подобно шайке разбойников, злодействовали в столице как в земле неприятельской. Граждане смиренно приносили жалобу, не находили защиты, безмолвствовали – и только в храмах Царя Царей молили небо со слезами тронуть, смягчить жестокое сердце Иоанна…» Произведение дается в дореформенном алфавите.

Николай Михайлович Карамзин

О Московскомъ мятеж? въ царствованiе Алекс?я Михайловича

Кровопролитiе, мятежи и б?дствiя составляютъ главную и, къ нещастью, любопытн?йшую часть всeмiрныхъ л?тописей; но Исторiя нашего отечества, подобно другимъ описывая жeстокiя войны и гибельные раздоры, р?дко упоминаетъ о бунтахъ противъ Властей законныхъ: что служитъ къ великой чести народа Рускаго. Онъ, кажется, Всегда чувствовалъ необходимость повиновенiя и ту истину, что своевольная управа гражданъ есть во всякомъ случа? великое б?дствiе для государства. Такимъ образомъ народъ Московскiй великодушно терп?лъ вс? ужасы временъ Царя Ивана Васильевича вс? неистовства его Опричныхъ, которые, подобно шайк? разбойниковъ, злод?йствовали въ столиц? какъ въ земл? непрiятельской. Граждане смиренно приносили жалобу, не находили защиты, безмолвствовали – и только въ храмахъ Царя Царей молили Небо со слезами тронуть, смягчить жестокое сердце Іоанна.

Т?мъ бол?е удивляется Историкъ Россiи, когда царствованiе Государя добраго, милосердаго, народолюбиваго, представляетъ ему для описанiя ужасный бунтъ въ столиц? и лютое изступленiе народа… Я говорю о первомъ мятеж?, бывшемъ въ Москв? при Цар? Алекс?? Михайлович?. Онъ ник?мъ изъ Рускихъ Писателей не былъ изображенъ подробно и в?рно; а какъ всякое изъ народныхъ происшествiй, самое горестное, оставляетъ для потомства благод?тельное нравоученiе, то мы вздумали собрать разс?янныя изв?стiя о семъ б?дственномъ случа?, и предлагаемъ ихъ читателю за достов?рныя.

Царь Алекс?й Михайловичь, подобно своему родителю, въ цв?тущей юности сд?лался самодержавнымъ Государемъ. Воспитанный Бояриномъ Морозовымъ, онъ им?лъ къ нему дов?ренность неограниченную, соединенную съ трогательною любовiю. Уже Россiя наслаждалась миромъ и благоустройствомъ, которое Михаилъ возстановилъ съ великимъ трудомъ и съ явною помощiю Неба; но Царь юный и неопытный чувствовалъ нужду въ мудромъ сов?тник? для мудраго управленiя государствомъ. Къ нещастiю, Борисъ Ивановичь Морозовъ не походилъ характеромъ своимъ на доброд?тельнаго Патрiарха Филарета, который былъ истиннымъ Генiемъ-Хранителемъ и Царя и царства во времена самыя опасныя: сей Бояринъ славился умомъ, но унижался склонностями и пороками души слабой: завистiю, корыстолюбiемъ и пристрастiемъ къ своимъ угодникамъ. Желая властвовать, какъ Годуновъ при ?еодор? властвовалъ, онъ не им?лъ мудрой, глубокой политики сего великаго челов?ка, изумлявшаго народъ блескомъ своихъ доброд?телей, но приб?гнулъ къ средствамъ хитрости низкой: удалилъ отъ двора многихъ знаменитыхъ Патрiотовъ, особенно же родственниковъ покойной Царицы[1 - Царь Алекс?й Михайловичь, оплакалъ родителя, черезъ н?сколько днeй лишился и матери и тронъ дорого стоилъ его доброму сердцу.], разослалъ ихъ по городамъ Воеводами, окружилъ Царя ближними людьми своими и пристрастилъ его къ охот?, чтобы отвести отъ д?лъ государственныхъ: ибо властолюбивые Министры во вс?хъ земляхъ и во вс? времена боялись трудолюбiя Монарховъ. Наконецъ, къ ув?нчанiю своихъ хитростей, онъ показалъ ему двухъ прекрасныхъ дочерей Милославскаго; и когла Государь, влюбясь въ большую, соединился съ нею бракомъ, Морозовъ черезъ десять дней женился на меньшой сестр?, над?ясь титломъ Царскаго свояка еще бол?е утвердить права и власть Царскаго Ментора.

Р?дко случается, чтобы любимцы Государей пользовались любовiю Народною; ихъ судятъ жестоко, ибо судьею бываетъ зависть, которую трудно обезоружить и доброд?тели. Морозова уважали, но не терп?ли: Бояре за его самовластiе, а народъ за разныя новыя подати и откупы, тогда введенные. Говорили, что онъ убдилъ Царя возвысить ц?ну на соль и отдать ее на откупъ Думному Дьяку Назарiю Ивановичу Чистову, и что первый Боярин? выдумываетъ такiя монополiи для собственной прибыли. Купечество жаловалось на то, что Правительство запретило употребленiн неклейменыхъ аршиновъ и наложило на казенные высокую ц?ну. Но сiи жалобы едва ли основательныя[2 - За пудъ соли платили тогда 30 коп?екъ, а прежде 20: такая надбавка не могла быть тягостна и для самыхъ б?дныхъ людей. Введенiе клейменыхъ аршиновъ было нужно для отвращенiя всякихъ обмановъ въ м?р?. Купецъ не разорялся, платя въ казну однажды навсегда шесть или семь гривенъ за жел?зной аршинъ. Но Морозова не любили, и вс? выдумки его казались преступленiемъ. Налогъ на соль такъ озлобилъ гражданъ, что они стали гораздо мен?е покупать ее, и казна, вм?сто прибыли, им?ла убытокъ. Между т?мъ попортилось множество рыбы отъ недосоленiя.], не могли бы произвести ужаснаго и всеобщаго возмущенiя безъ другихъ причинъ, гораздо важн?йшихъ.

Илья Даниловичь Милославскiй хотя издавна служилъ при Двор?, но былъ весьма небогатый дворянинъ; сд?лавшись тестемъ Государя, осыпанный вдругъ благод?янiями и возведенный на степень Боярина, онъ старался обратить милость Царскую и на вс?хъ ближнихъ и дальнихъ своихъ родственниковъ, которые скоро заняли важн?йшiя м?ста государственныя. Морозовъ охотно способствовалъ ихъ возвышенiю, соединивъ честь и пользу своего рода съ честiю и пользою Милославскихъ. Сiи люди, по большей части весьма б?дные и привыкшiе въ низкой дол? завидовать богатымъ, съ перем?ною судьбы своей не перем?нились душею: хот?ли только наживаться и не им?ли гордаго честолюбiя древнихъ фамилiй Боярскихъ; не зная стыда, ужаснаго только для сердецъ благородныхъ, не знали и страха: ибо сильный Морозовъ былъ ихъ свойственникомъ и покровителемъ. Двое изъ новыхъ любимцевъ Фортуны сд?лались особеннымъ предметомъ народной ненависти: Окольничiе Леонтiй Плещеевъ и шуринъ его Троханiотовъ. Первый Начальствовалъ въ Земскомъ Приказ?, то есть уголовномъ и гражданскомъ суд? столицы, и жертвовалъ правдою гнусной корысти съ такимъ безстыдствомъ, съ такою дерзостiю, что въ наше время трудно пов?рить разсказамъ о д?лахъ сего челов?ка[3 - Иностранцы, бывшiе тогда въ Москв?, описали ихъ.]. Онъ разорялъ правыхъ и виноватыхъ; научалъ злод?евъ доносить на богатыхъ людей, бралъ ихъ подъ стражу, заключалъ въ темницу и предлагалъ имъ выкупать себя деньгами. – Троханiотовъ, будучи главою Пушкарскаго Приказа, им?лъ въ своемъ в?д?нiи оружейные и другiе заводы. По уставу Царскому надлежало всякой м?сяцъ выдавать жалованье мастеровымъ людямъ, которые на нихъ работали; но Троханiотовъ не думалъ исполнять его, бралъ деньги себ?, и тирански мучилъ работниковъ, которые см?ли усильно требовать платы и жаловаться. Симъ б?днымъ людямъ съ ихъ семействами оставалось умереть съ голоду. – Напрасно ут?сненные искали правосудiя. Челобитныя, вручаемыя даже самому Государю, не им?ли никакого д?йствiя: ибо онъ, не читая, отдавалъ ихъ на разсмотр?нiе Боярамъ, которые или не хот?ли или боялись обличать виновныхъ, и всякую жалобу представляли ему въ вид? ложномъ. Граждане Московскiе чувствовали сiю несправедливость т?мъ жив?е, что благодатное царствованiе Михаила прiучило ихъ къ царству милости и правосудiя; времена прежнихъ насилiй и безпорядковъ уже заглаждались въ ихъ памяти. Добрый Царь, отд?ленный отъ народа высокою Кремлевскою ст?ною, не зналъ, что д?лается за нею, и не слыхалъ народнаго вопля. Плещеевъ и Троханiотовъ его слышали, но презирали, вм?ст? съ другими Боярами веселясь безпечно въ новыхъ Кремлевскихъ палатахъ своего родственника Милославскаго[4 - Царь подарилъ ему домъ въ Кремл?; но пышный Милославскiй изломалъ его и построилъ новый.]. Морозовъ наслаждался любовiю молодой, прекрасной супруги и вс?ми удовольствiями власти. Гроза вис?ла надъ его головою; но онъ былъ упоенъ своимъ величiемъ, и зная неограниченную къ себ? милость Царя, не могъ вообразить никакой б?дственной перем?ны своего жребiя.

Народъ толпился иа красной площади, а въ другихъ частяхъ города собирался передъ церквами, сов?туясь, что ему д?лать. Онъ угадывалъ чувствительное сердце юнаго Монарха; былъ ув?рен?, что Царь защитилъ бы своихъ добрыхъ подданныхъ и наказалъ бы неправду чиновниковъ, естьли бы зналъ, что терпятъ одни, и какъ другiе употребляютъ во зло его дов?ренность. Въ самомъ д?л? могутъ ли Государи хот?ть народнаго прит?сненiя? По крайней м?р? сiи прим?ры р?дки въ Исторiи. Все склоняетъ ихъ къ правосудiю и милости: собственная польза, слава и щастiе. Личное благо людей, самыхъ знатн?йшнхъ въ государств?, можетъ быть противно общему, только одинъ челов?къ никогда не бываетъ въ такомъ опасномъ искушенiи доброд?тели – и сей челов?къ есть Монархъ самодержавный. – Народныя неудовольствiя и сов?щанiя были конечно изв?стны двумъ сильн?йшимъ Боярамъ Рускимъ: Морозову и Милославскому; но они не взяли никакихъ д?йствительныхъ м?ръ отвратить мятежъ, и старались, можетъ быть, только закрыть сiю тучу отъ Государя, въ безразсудной надежд?, что она сама собою разс?ется. Осл?пленiе властителей бываетъ всегда предтечею Государственныхъ б?дствiй. Сiи Бояре могли бы укротить народъ отставкою Плещеева и Троханiотова; но имъ казалось стыдно покориться общему желанiю, и людей своей фамилiи явно признатъ недостойными чиновниками. Такiя ничтожныя побужденiя бываютъ для характеровъ слабыхъ сильн?е государственнаго блага!

Объяснивъ главныя обстоятельства тогдашняго времени, безъ которыхъ не льзя им?ть справедливаго понятiя о д?йствiяхъ, приступаемъ къ горестному описанiю мятежа и крайностей народнаго изступленiя.

23 Іюня 1648 году[5 - То есть, въ третiй годъ царствованiя Алекс?я Михайловича.], въ день Крестнаго Хода въ монастырь Ср?тенской, Царь, отслушавъ тамъ об?дню, возвращался верхомъ въ Кремлевскiй дворецъ свой: многочисленныя толпы народа окружили его на площади. Стой, Государь! кричали ему со вс?хъ сторонъ, и схватили за узду лошадь Царскую. Изумленный Монархъ остановился… Граждане молили его быть отцемъ своего народа; разсказали все, что они терпятъ отъ судьи неправеднаго, Леонтiя Плещеева, и просили съ величайшею покорностiю, чтобы Государь защитилъ ихъ и на м?сто сего жестокаго челов?ка посадилъ Боярина честнаго и добросов?стнаго. Царь слушалъ съ удивленiемъ и милостиво отв?тствовалъ, что граждане могутъ быть покойны; что онъ самъ изсл?дуетъ д?ло и накажетъ виновнаго. Народъ громогласно изъявилъ благодарность Монарху, и восклицанiя: здравiя и многiя л?та нашему Царю-Государю! провожали его до Спасскихъ воротъ.

Такимъ образомъ все могло кончиться мирно, законно и благополучно. Еще народъ не былъ преступникомъ: онъ пожаловался только своему отцу и Монарху на судiю недостойнаго; желалъ единственно отставки Плещеева; не требовалъ даже и его наказанiя; Умолчалъ о вс?хъ другихъ неудовольствiяхъ своихъ и людяхъ, ему ненавистныхъ. Такая ум?ренност? предв?щала ли злод?йства, которымъ надлежало совершиться въ сей день, б?дственный для Москвы и ц?лой Россiи?.. Къ нещастiю, н?которые чиновники, прискакавъ за Царемъ на площадь, и слыша, что сд?лалось, безразсудно вступились за Леонтiя Плещеева, начали укорять гражданъ мятежною дерзостiю – даже бить ихъ, топтать лошадьми…. Тутъ искры бунта воспылали. Граждане забыли власть законовъ и присвоили себ? насильственную управу. Страшный вопль раздался на площади; камни посыпались на чиновниковъ: народъ въ сл?дъ за ними, вломился въ Кремль, гналъ ихъ до самыхъ палатъ Государевыхъ, и Стр?льцы съ великимъ трудомъ могли остановить его на ступеняхъ крыльца. Б?шенство овлад?ло имъ, и тысячи голосовъ требуютъ, чтобы имъ выдали Плещеева… Бояринъ Морозовъ выходитъ на красное крыльцо, и говоритъ народу именемъ Монарха, что Царь об?щалъ имъ правосудiе и сдержитъ слово свое…. Напрасно; мятежники кричатъ ему:,намъ и тебя надобно; мы хотимъ и твоей головы!».. Едва онъ могъ спастись отъ ихъ злобы во дворецъ Государевъ. Они бросились въ Кремлевскiй домъ Морозова; отбили ворота; умертвили в?рнаго слугу, который хот?лъ имъ противиться, и ворвались въ горницу, гд? была супруга Боярина… Сiя женщина, молодая и прекрасная, ожидала в?рной смерти отъ неистовыхъ; но они не тронули ее и сказали: благодари Бога, что царица сестра твоя!.. Такимъ образомъ и въ самомъ бунт? народъ не забывалъ уваженiя къ Царской фамилiи…. Въ н?сколько минутъ домъ Боярина былъ разграбленъ; сундуки, шкапы взломаны; богатые ковры Персидскiе, парчи, бархаты, соболи и черныя лисицы изорваны на части; м?шки съ ефимками высыпаны на полъ, серебряная посуда выброшена изъ оконъ на улицу; жемчугъ выносили въ шапкахъ и за ничто продавали. Грабители дерзнули даже прикоснуться и къ святын? образовъ и сняли съ нихъ богатыя ризы; изв?стно, что въ старину сiи драгоц?нные оклады составляли въ домахъ главное украшенiе и сокровище. Въ день свадьбы Морозова Государь подарилъ ему великол?пный берлинъ, окованный серебромъ и внутри обитый золотою парчею съ собольею опушкою: народъ изломалъ его. Глубокiй погребъ Боярскiй, по словамъ одного иностраннаго Писателя, обратился въ колодезь: Н?мецкiя и Фряжскiя вина лились изъ разбитыхъ бочекъ.

Мятежники, опустошивъ домъ перваго Боярина, разд?лились на многiя толпы: одн? пошли къ Думному Дьяку Чистову, ненавистному въ столиц? за соляный откупъ; другiя къ Плещееву, Троханiотову, къ изв?стнымъ друзьямъ ихъ и помощникамъ, Князьямъ Никит? Одоевскому и Лыкову. Грабежъ въ домахъ ихъ продолжался во всю ночь, до самаго утра. Плещеевъ и шуринъ его спаслися б?гствомъ; но Чистовъ, за н?сколько дней передъ т?мъ упавъ съ лотади, лежалъ больной на постел?. Слыша о бунт? и зная народную къ себ? ненависть, онъ спрятался[6 - Подъ в?никами, говоритъ Олеарiй.]: неъ?рный слуга указалъ его мятежникамъ, которые тирански умертвили нещастнаго и бросили на двор? въ яму. Олеарiй, знавъ лично сего Думнаго Дьяка, описываетъ его челов?комъ суровымъ и корыстолюбивымъ: будучи при Двор? знатенъ и силенъ, онъ д?лалъ великiя неудовольствiя Голштинскимъ Посламъ за то, что они мало дарили его.

Правительство какъ будто бы исчезло въ сiе время, оставивъ столицу въ жертву, можетъ быть, горсти бунтощиковъ: ибо конечно не весь народъ участвовалъ въ такихъ злод?янiяхъ. Морозовъ, сильный въ щастiи, оказалъ всю малость души своей въ опасности, думалъ уже не сов?товать Царю, а единственно спасать жизнь свою, какъ спасаютъ ее люди недостойные власти – то есть, б?гствомъ. Кто родился управлять народомъ, тотъ предупреждаетъ опасность мудростiю или отражаетъ ее великодушiемъ, или гибнетъ, держа твердою рукою жезлъ правленiя…. Юный Монархъ, оставленный своимъ главнымъ сов?тникомъ, изъявлялъ нер?шительность. Онъ повел?лъ только запереть Кремлевскiя ворота, когда народъ разс?ялся по Китаю и Б?лому Городу.

На другой день мятежники снова явились на большой площiди и грозили довершить свое мщенiе. Тогда Государь приказалъ собраться въ Кремл? войску иностранному. Н?сколько сотъ Н?мцовъ, подъ начальствомъ офицеровъ своихъ, шли вооруженные сквозъ толпы народа, который издавна не любилъ ихъ и часто оскорблялъ грубыми насм?шками; но тутъ онъ свободно далъ имъ дорогу и говорилъ ласково: добрые Н?мцы! не троньте насъ; а мы впередъ будемъ жить съ вами дружно. Для нихъ отворили Спас-скiя Ворота: никто изъ мятежниковъ не дерзнулъ итти въ Кремль за ними. Офицеры иностранные разставили караулы у вс?хъ башенъ и вокругъ дворца, гд? собралися в?рные Бояре, готовые умереть за Царя и отечество. Знатн?йшiй между ими былъ Никита Ивановичь Романовъ-Юрьевъ, Дворецкiй Государя и ближнiй его родственникъ, челов?къ умный, но безпечный; благод?тель вс?хъ б?дныхъ въ столиц?, покровитель иностранцевъ и новыхъ обычаевъ, которыми Патрiархъ часто укорялъ его въ бес?дахъ, но дружески и ласково: ибо вс? знатные и незнатные любили сего именитаго Боярина. Царь, милосердый по своему характеру природному и юностiю л?тъ расположенный къ средствамъ кроткимъ, избралъ его въ посредники между собою и народомъ. Романовъ вы?халъ верхомъ изъ Кремля на площадь, снялъ съ головы высокую боярскую шапку свою и показалъ, что хочетъ говорить народу[7 - Въ сей пiес? н?тъ ни одной черты, которая не была бы историческою въ строжайшемъ смысл?. Авторъ отъ слова до слова повторяетъ зд?сь изв?стiя чужстранцевъ, бывшихъ очевидными свид?телями происшествiя.], который, окруживъ его толпами, кричалъ: здравствуй, отецъ нашъ! Доброд?тельный Бояринъ съ чувствительностiю изъявилъ гражданамъ, сколь прискорбно сердцу Государя, что они не удовольствовались его об?щанiемъ разсмотр?ть ихъ жалобы, самовольно присвоили себ? право наказывать виновныхъ и сами впали въ преступленiе; что Государь вторично даетъ имъ слово наказать вс?хъ народныхъ прит?снителей, но желаетъ, чтобы добрые граждане усмирились и покойно разошлись по домамъ своимъ…. Народъ отв?тствовалъ, что онъ чувствуетъ власть Царскую, готовъ умереть за него, но не сойдетъ съ площади, пока истинные виновники мятежа: Морозовъ, Плещеевъ и Троханiотовъ, не будутъ ему выданы и наказаны…. Никита Ивановичь Романовъ изъявляетъ гражданамъ благодарность за ихъ усердiо къ Царю, ув?ряя клятвенно, что Морозова и Троханiотова н?тъ во дворц?, и что они б?жали изъ города. Народъ требуетъ Плещеева. Бояринъ об?щаетъ обо всемъ донести Государю, кланяется народу и ?детъ назадъ въ Кремль….

Зд?сь Рускiй Историкъ, съ умиленiемъ прославивъ добродушiе Монарха, зам?титъ, что оно перешло за границы государственнаго блага, которое въ такихъ нещастныхъ обстоятельствахъ утверждается бол?е непоколебимымъ мужествомъ власти, нежели ея снисхожденiемъ. Народъ сл?пъ и безразсуденъ: р?шительностiю Правителей онъ долженъ быть самъ отъ себя спасаемъ.

Вм?сто того, чтобы въ грозномъ ополченiи выслать изъ Кремля Стр?льцовъ и роты иностранныя, съ повел?нiемъ разс?ять мятежниковъ, естьли они не захотятъ усмириться и добровольно исполнить воли Монаршей, Царь приказалъ имъ объявить, что Леонтiй Плещеевъ долженъ быть немедленно казненъ въ глаззхъ народа, и другiе так-же, естьли они будутъ пойманы…. Черезъ н?сколько минутъ въ самомъ д?л? отворились Кремлевскiя Ворота, и народъ увид?лъ сего нещастнаго: палачь велъ его; судья уголовный держалъ въ рук? приговоръ къ смерти. Мятежники не дали совершиться законному сбряду казни, и съ лютостiю растерзали челов?ка, н?когда для нихъ страшнаго… Въ то же время Государь отправилъ Князя Семена Пожарскаго въ сл?дъ за Троханiотовымъ; его догнали близь монастыря Троицкаго, заключили на н?сколько часовъ въ темниц? Земскаго Двора и казнили на площади 25 Іюня. – Сiи дв? жертвы усмирили народъ. Ему изв?стно было, что Морозовъ д?йствительно искалъ спасенiя въ б?гств?: ибо ямщики вид?ли его за валомъ – и хот?ли схватить; но онъ ускакалъ отъ нихъ, возвратился въ городъ и тихонько пробрался во дворецъ, какъ въ самое безопасн?йшее для себя м?сто. Мятежники, полагая, что сего Боярина н?тъ въ столиц?, удовольствовались об?щанiемъ Царя наказать его, когда онъ будетъ сысканъ. Изъявивъ Государю благодарность за Его правосудiе, они разошлися по домамъ, и Москва отдохнула, бывъ три дни жертвою мятежа и страха….

Сiе спокойствiе скоро нарушилось б?дствiнмъ инаго роду. Въ 10 часовъ утра возстановилась тишина въ город?: въ три часа вечера сд?лался страшный пожаръ на Дмитровк? и на Тверской, который обратилъ въ пепелъ вс? домы, бывшiе за б?лою ст?ною до самой Неглинной; перешелъ даже за сiю р?ку и грозилъ обнять пламенемъ главный питейный домъ казенный, гд? стояло множество бочекъ съ виномъ… Китай-городъ и самый дворецъ Государевъ былъ въ опасности. Вм?сто того, чтобы гасить огонь, чернь съ жадностiю бросилась въ казенные погреба; пьяные безъ чувствъ падали на улицахъ и задыхались отъ дыма…. Олеарiй, описывая пожаръ, разсказываетъ случай нев?роятный. Въ 11 часовъ сей б?дственной ночи, говоритъ онъ, н?сколько иностранцевъ стояло на улиц? и съ ужасомъ смотр?ло на быстрое теченiе пламени. Вдругъ видятъ они монаха, который съ великимъ усилiемъ тащитъ за собою мертвое т?ло, и говоритъ имъ:. помогите мн? бросить его въ огонь; это остатки злод?я Плещеева; нич?мъ другимъ не льзя остановить пожара. Иностранцы не хот?ли сд?лать того; но мальчики, тутъ бывшiе, схватили трупъ и бросили его въ огонь, который въ самомъ д?л?, къ удивленiю ихъ, началъ гаснуть….

Черезъ н?сколько дней посл? того Царь угощалъ въ Кремл? всю свою гвардiю[8 - То есть, Стр?льцовъ.]. Милославскiй, спасенный отъ народной злобы достоинствомъ Царскаго тестя, началъ также давать об?ды знаменит?йшимъ изъ купцовъ и гражданъ, помогать б?днымъ, ласкать народъ и снискивать любовь его. Патрiархъ вел?лъ Священникамъ утверждать прихожанъ въ тишин?, миролюбiи и повиновенiи властямъ законнымъ. М?сто Плещеева и Троханiотова заняли чиновники достойные, изв?стные столиц? по ихъ любви къ справедливости. Вс? признаки волненiя исчезли, и жители Московскiе снова обратились къ мирной Д?ятельности гражданской. Бояре ?здили по улицамъ, и народъ изъявлялъ обыкновенное къ нимъ уваженiе.

Тогда столица увид?ла зр?лище великое и р?дкое. Въ л?тописяхъ мiра – зр?лище, котораго описанiо останется нав?ки трогательнымъ въ нашей Исторiи для вс?хъ сердецъ истинно Рускихъ, привязанныхъ къ добрымъ своимъ Монархамъ.

Объявили народу, что Государь желаетъ говорить съ нимъ. Посл? об?дни – день былъ праздничный – Царь Алекс?й Михайловичь вы?халъ изъ Кремля, сошелъ съ лошади и сталъ на возвышенномъ м?ст?[9 - Олеарiй называетъ сiе м?сто театромъ.]… Граждане со вс?хъ сторонъ т?снились къ нему, громогласно изъявляя усердiо къ священной особ? Монарха. Подл? Него стоялъ добрый и любимый Бояринъ Никита Ивановичь Романовъ-Юрьевъ. Государь съ Ангельскою кротостiю сказалъ купечеству и гражданству, что, Ему горестно было св?дать все, претерп?нное ими отъ злыхъ чиновниковъ; что сiи недостойные заслужили казнь, употребляя во зло священную власть закона, которая перешла наконецъ въ руки чистыя и непорочныя; что Бояре добросов?стные, заступившiе м?сто Плещеева и Троханiотова, будутъ править и судить по уставу челов?колюбiя и справедливости; что самъ Онъ, не смотря на общую дов?ренность къ симъ почтеннымъ людямъ, будетъ неусыпнымъ окомъ смотр?ть за вс?ми частями правленiя; что особенныя привилегiи и монополiи немелленно уничтожатся: что прежняя ц?на соли возстановляется; что выгода и благоденствiе гражданъ составятъ единственный предметъ Его попеченiй, и что Онъ вс?ми д?лами Своего царствованiя желаетъ прiобр?сти имя Ему любеное: имя отца народнаго»…. Граждане низко поклонились Царю, благодаря Его за милость и желая Ему здравiя и долгол?тiя, по обычаю Рускихъ…. Тутъ великодушный Царь обратилъ р?чь на Бориса Ивановича Морозова, и сказалъ, что не находя его совершенно правымъ, не находитъ и во всемъ виновнымъ, и не требовавъ еще въ Свое царствованiе никакой жертвы отъ гражданъ, над?ется, что они исполнятъ первую прозьбу Его и простятъ сего Боярина, который – за что Онъ ручается – заслужитъ впредь любовь и дружбу ихъ; что естьли они не хотятъ вид?ть Морозова въ Синклит?, то Онъ изключитъ его изъ сего Верховнаго Сов?та, желая только, чтобы народъ не требовалъ головы челов?ка, который былъ Ему вторымъ отцомъ и Наставникомъ»… Глаза чувствительнаго Монарха наполнились слезами: он? составили неизъяснимо-трогательное заключенiе Его р?чи – и самые т?, которые не давно еще свир?пствовали какъ не истовые мятежники въ столиц?, были поражены сим? зр?лищемъ: упали на кол?на, ц?ловали одежду Царя, ноги Его, и восклицали единогласно: Да будетъ, что угодно Богу и Теб?, Государю! Мы вс? д?ти твои!.. Сердечное удовольствiе изобразилось на лиц? Монарха, до сей минуты печальнаго. Онъ изъявилъ народу Свою признательность; ув?щавалъ его быть кроткимъ и послушнымъ, ув?ряя, что не забудетъ никогда Своихъ Царскихъ об?щанiй и в?рно исполнитъ ихъ…. Съ сими словами Государь с?лъ на коня и со всею свитою Бояръ и царедворцевъ возвратился въ Кремль….

Такое д?йствiо Монарха, внушенное ему чувствительнымъ сердцемъ, безъ сомн?нiя восхитительно. Дерзну сказать, что сiя минута была едва ли не самою прекрасн?йшею изъ тридцати-двул?тняго царствованiя Алекс?я Михайловича – минута, въ которую Онъ столь разительно доказалъ н?жную дружбу свою къ воспитателю, и священное уваженiе даннаго слова; ибо Ему легко было и другими средствами спасти Морозова. Одкна пылкая, юная душа могла такъ отважно поручить народу свое драгоц?нное спокойствiе! Жить единственно для щастiя подданныхъ, быть истиннымъ отцемъ народнымъ – сiи об?ты, подтвержденные Царемъ въ минуту жив?йшаго чувства признательности, были конечно искренны и начертаны во глубин? Его сердца!.. мысль пл?нительная!.. Но для чего великая наука управлять государствами не есть одно съ прекрасными движенiями чувствительности?… Историкъ строгимъ саномъ своимъ обязанъ казаться иногда жестокосердымъ, и долженъ осуждать то, что ему какъ челов?ку любезно, но что бываетъ вреднымъ въ правленiи, ибо люди не Ангелы! Отирая сладкiя слезы свои, онъ скажетъ, что здравая Политика, основанная на опытахъ и знанiи челов?чества, предписывала Царю Алекс?ю Михайловичу совс?мъ иные способы утушить мятежъ. Мудрая верховная власть можетъ быть снисходительною, но никогда не требуетъ снисхожденiя; она прощаетъ, но не проситъ – и благодарность должна быть чувствомъ подданныхъ, а не Монарха.

Черезъ н?сколько дней посл? того[10 - Въ Л?тописи о мятежахъ сказано, что народный бунтъ начался 2 Iюня; но число, въ ней означенное, можетъ быть опискою. Олеарiй, разсказывая достов?рно подрбности, именно говоритъ, что Царь, посл? крестнаго хода, возвращался тогда изъ Ср?тенскаго монастыря; а крестный ходъ въ ceй монастырь бываетъ 23 число Іюня. – Г. Голиковъ, положась на ядро Россiйской Исторiи, говоритъ, что Царь Алекс?й Михайловичь наказалъ смертiю многихъ мятежниковъ: что не сообразно ни съ другими в?р?йшими изв?стiями, ни съ разумомъ, ни cъ характеромъ Царя. Могъ ли Онъ согласитьоя на казнь Плещеева, Троханiотова. – Просить гражданъ, чтобы они не требовали головы Морозова, и въ то же время казнить ихъ? Авторы Рускихъ записокъ мнимо-усердною ложью своею часто оскорбляютъ память добрыхъ Государей: такъ поступилъ и Хилковъ или, лучше сказать, Переводчикъ его Миссiи, сочинитель Ядра Роcciйcкой Исторiи. Онъ боялcя унизить Алекс?я Михайловича излишнимъ милосердiемъ, и для того вздумалъ изобразить в?роломнымъ Царя великодушнаго и доброд?тельнаго, который нe хот?лъ нарушить и слова, даннаго Его именемъ злод?ю Разину! – Впрочемъ въ н?которыхъ историческихъ запиcкахъ первый мятежъ столицы нe отличeнъ отъ втораго, бывшаго такжe въ цартвованiе сего Монарха.] Государь отправился въ монастырь Троицкiй. Борисъ Ивановичь Морозовъ, который около двухъ нед?ль скрывался во дворц?, въ первый разъ явился тогда глазамъ народа Московскаго: ?халъ верхомъ подл? Царя, своего спасителя, и на об? стороны низко кланялся гражданамъ. Съ сего времени онъ сд?лался первымъ народнымъ благотворителемъ, и кто вручалъ ему свою челобитную, тотъ могъ в?рно ожидать усп?ха, естьли д?ло его было право. Подобно Боярину Никит? Ивановичу Романову, Морозовъ объявилъ себя также и покровителемъ иностранцевъ.

Съ сего же времени Царь Алекс?й Михайловичь началъ царствовать Самъ Собою, часто присутствовать въ Сов?т? и входить во вс? д?ла: ибо Онъ вид?лъ, сколь опасно для Монарха излишно полагаться на Бояръ, которые для особенныхъ, ничтожныхъ выгодъ своихъ могутъ жертвовать благомъ государства, сл?дственно славою и щастiемъ Государя.

Но ошибка Царскаго добродушiя им?ла вредныя сл?дствiя: скоро бунтъ въ Нов?город? и Псков? доказалъ необходимость м?ръ твердыхъ и строгихъ.

О. Ф. Ц.

Примечания

Указатель къ В?стнику Европы 1802–1830

37. О Московскомъ мятеж? въ царствованiе Алекс?я Михайловича (ч. 11, № 18, стр. 119–145). Статья H. М. Карамзина, перепеч. въ П. С. С., изд. Смирдина, т. 1, стр. 398. Зд?сь описанъ первый бунтъ, бывшiй въ Москв?, въ царствованiе Алекс?я Михайловича; въ начал? говорится о причинахъ, побудившихъ къ возстанiю и о виновности боярина Морозова; за т?мъ сл?дуетъ подробный разсказъ самаго мятежа, заимствованный изъ путешествiя Олеарiя.

notes

Сноски

1

Царь Алекс?й Михайловичь, оплакалъ родителя, черезъ н?сколько днeй лишился и матери и тронъ дорого стоилъ его доброму сердцу.

2

За пудъ соли платили тогда 30 коп?екъ, а прежде 20: такая надбавка не могла быть тягостна и для самыхъ б?дныхъ людей. Введенiе клейменыхъ аршиновъ было нужно для отвращенiя всякихъ обмановъ въ м?р?. Купецъ не разорялся, платя въ казну однажды навсегда шесть или семь гривенъ за жел?зной аршинъ. Но Морозова не любили, и вс? выдумки его казались преступленiемъ. Налогъ на соль такъ озлобилъ гражданъ, что они стали гораздо мен?е покупать ее, и казна, вм?сто прибыли, им?ла убытокъ. Между т?мъ попортилось множество рыбы отъ недосоленiя.

3

Иностранцы, бывшiе тогда въ Москв?, описали ихъ.

4

Царь подарилъ ему домъ въ Кремл?; но пышный Милославскiй изломалъ его и построилъ новый.

5

То есть, въ третiй годъ царствованiя Алекс?я Михайловича.

6

Подъ в?никами, говоритъ Олеарiй.

7

Въ сей пiес? н?тъ ни одной черты, которая не была бы историческою въ строжайшемъ смысл?. Авторъ отъ слова до слова повторяетъ зд?сь изв?стiя чужстранцевъ, бывшихъ очевидными свид?телями происшествiя.

8

То есть, Стр?льцовъ.

9

Олеарiй называетъ сiе м?сто театромъ.