Встань и иди

Но боль не утихала. Сказал рядовому Джумаеву:

– Давай, быстро поищи аптечку!

Солдат побежал и словно пропал – нет и нет. Шарипов даже волноваться начал… Джумаева перед самой отправкой в Афганистан кагэбисты потребовали оставить в Союзе: его отец когда-то был осужден. А солдат «зайцем» в самолет забрался и прилетел вместе с батальоном в Баграм.

Ну не отправлять же его обратно! «А вдруг сбежал!» – резанула догадка. Но вскоре Джумаев появился с промедолом.

– Ты куда пропал!? – с напускной строгостью спросил его Шарипов.

– Я добежал до БМП, – виновато проговорил солдат, – и увидел, что возле «брони» лежит пулеметчик Хезретов и в одиночку сдерживает афганцев, которые поперли из караулки вверх, к дворцу. Ему пулей челюсть нижнюю разворотило, кровища хлещет, а он – стреляет! Мужественный парень! Я залез в БМП, из чьего-то вещмешка полотенце вытащил, Хезретову челюсть подвязал – и только тогда к вам.

Бой начал стихать. Кто-то из «Альфы» крикнул в окно:

– Все! Амина убили! Докладывай!

«Пойду, посмотрю», – решил Шарипов, еще не веря в то, что все закончилось.

Он поднялся по лестнице наверх, обходя трупы в военной форме и в штатском, зашел в комнату. Амин лежал окровавленный в трусах и майке около бара. Узнал его по фотографиям, которые до этого показывали. Только левого плеча и почти пол головы не было. То ли его из «Шилки», то ли гранатой изувечили – не смог разобрать. Все… И хотя наверху еще кипел бой, Шарипов с облегчением понял: свою задачу штурмовая группа выполнила. Осталось доложить о смерти Амина. Он спустился к БМП, попытался оживить замолкшую радиостанцию. И, удивительное дело, сразу же ответил начальник штаба капитан Ашуров. Но как ему сказать? Открытым текстом нельзя. Кое-как на ломаном узбекском языке Владимир начал объяснять:

– Амину аминь!

– Понял! – коротко ответил начштаба и погнал эту информацию по инстанции.

С ними должен был штурмовать дворец и Сарвари. Когда все ринулись в бой, он остался в БМП: легко распоряжаясь чужими жизнями, вдруг почувствовал, что со своей ему очень не хочется расставаться. Услышав о смерти Амина, Сарвари выскочил из боевой машины и стремглав побежал в здание, поднялся по лестнице на второй этаж, подошел к бару, уставился на искромсанное тело. И вдруг запрыгал от радости:

– Я его убил! Убил! Убил.

Вскоре к дворцу подъехали Халбаев и Колесник. Увидев комбата, Шарипов принял строевую стойку, приложил руку к козырьку и пошел, прихрамывая, докладывать о выполнении задачи. Комбат вытянулся, тоже приложил руку к головному убору и… весь доклад выслушал.

Колесник понял комичность и небезопасность ситуации, сказал:

– Зайдите в здание. Стреляют.

Только когда вошли в холл, Шарипов почувствовал: что-то хлюпает в ботинке. Он задрал штанину и остолбенел – все белье было уже в начавшей спекаться крови.

– Вот что, забирай раненых и отвези их в наш госпиталь, – распорядился Колесник.

Проехали пол дороги и вдруг впереди стрельба, русский мат-перемат.

Шарипов выглянул, крикнул что есть мочи:

– Вы кто?

– Витебские десантники!

– Мы – спецназ, раненых везем.

– Во дела! – обрадовался встрече десантник. – А мы решили, что едут афганцы, и давай вас в плен брать.

– А вы куда? – спросил его Шарипов.

Старший лейтенант с гордостью ответил:

– Едем дворец Амина брать!

– Можете расслабиться! Дворец уже взяли!

– Как взяли? Кто?

– Мы!

Десантник остолбенело уставился на Шарипова немигающими глазами и только сумел выговорить:

– Ну и бардак?

Оказывается, ни о «мусбате», ни об «Альфе» десантники ничего не знали…

Пока шел бой во дворце, Сахатов со своей группой захватил один из танков и двинулся к Генштабу, но десантники его уже захватили. Поскольку спецназовцы были одеты в афганскую униформу и ехали на афганском танке, они без лишних слов шарахнули по танку из «Мухи». Сахатов нещадно матерясь, крикнул:

– Свои!!!

Услышав родную «ласковую» речь, десантники прекратили огонь.

В тот вечер, одновременно со штурмом дворца Тадж-Бек группами спецназа КГБ при поддержке десантников были захвачены не только Генеральный штаб, но и узел связи, здания ХАД и другие объекты. Важную роль в том, что части Кабульского гарнизона не были подняты по тревоге, сыграла диверсия, проведенная «зенитовцами» непосредственно перед штурмом. Они взорвали узел коммуникаций города, находящийся в специальном бетонном колодце. Так, минимальными силами с небольшими потерями был осуществлен государственный переворот в Афганистане.

Убитых защитников дворца хоронили их пленные товарищи. Хотя значительная часть солдат бригады охраны сдалась, но некоторые подразделения продолжали сопротивление. В частности, с остатками третьего батальона отряд воевал еще сутки, после чего афганцы ушли в горы. Практически без боя сдался зенитный полк. Танковый батальон также не оказал сопротивления. Всего было пленено около 1700 человек. В штурмовой группе погибло десять человек: пять в батальоне и пятеро в группах «Зенита» и «Грома». «Альфа» тоже понесла потери.

Уже под утро к казарме «мусбата» подкатила колонна десантников. Увидев издали грязные неухоженные бронетранспортеры с белыми тряпками на антеннах, людей в афганской форме с оружием, они приняли «мусбатовцев» за охрану дворца и открыли стрельбу. От прямого попадания кумулятивной гранаты разлетелся стоявший на взгорке БТР, упал подкошенный пулеметной очередью готовивший завтрак батальонный повар Алишер. Автоматные очереди сразили еще нескольких спецназовцев. И снова только крепкий русский мат остановил дальнейшее кровопролитие. Командир роты десантников ничего не знал о «мусбате».

– В аэропорту комбат дал мне нарисованную от руки схему движения, – оправдывался он, – и приказал поддержать наших бойцов, которые штурмуют дворец. «Наших» я нигде не увидел. Решил, что вас афганцы всех перебили.

На аэродроме под Баграмом Бабрак Кармаль находился под усиленной охраной десантного полка. Неприметный на вид, в солдатской длиннополой шинели, подпоясанной брючным брезентовым ремнем, в кирзовых сапогах и шапке-ушанке, нелегально проникший на родину новый ее правитель с нетерпением ожидал в бункере известий из Кабула. Ему и привез Абдулаев показать тело Амина. Только теперь, стоя над мертвым врагом, Кармаль согласился въехать в Кабул. Нос его хищно заострился, вислые щеки подтянулись, обозначив скулы, в глазах появился холодный блеск властолюбивого человека. Это был уже не опальный посол в Чехословакии, а Председатель Реввоенсовета республики, глава правительства, Председатель ЦК НДПА.

Еще в 1978 году, спустя два месяца после апрельской революции, когда его сослали в Чехословакию, он пригрозил Амину, что вернется на родину с красным знаменем в руках. И он выполнил свою угрозу с помощью советских солдат…

Рота боевых машин только подвозила Кармаля и его сподвижников к Кабулу, а передававшее бесконечную музыку афганское радио торжественно сообщило о победе второго этапа апрельской революции.

В тот день на заседании Политбюро ЦК КПСС был принят документ, в котором ввод советских войск в Афганистан выглядел несколько иначе.

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО»

ОСОБАЯ ПАПКА ЛИЧНО

№ П 177/151

Тт. Брежневу, Андропову, Гришину, Громыко, Кириленко, Косыгину, Кунаеву, Пельше, Романову, Суслову, Тихонову, Устинову, Черненко, Щербицкому, Алиеву, Горбачеву, Демичеву, Кузнецову, Машерову, Пономареву, Рашидову, Соломенцову, Шеварднадзе, Долгих, Зимянину, Капитонову, Русакову.

Выписка из протокола №177 заседания Политбюро ЦК КПСС от 27 декабря 1979 года.