Незнакомка из кофейни

Но шло время. И все это постепенно забывалось. И лишь слово «гепатит», иногда появляющееся перед глазами в различных средствах массовой информации, ненадолго возвращало его к былым мучениям. Так пролетело несколько месяцев.

В один из дней к ним приехала его мама – посидеть с внучкой, маленькой черноволосой девочкой лет пяти. Мама привезла в подарок несколько банок красной икры. Он уговорил ее остаться переночевать. Ему хотелось поговорить с ней – он давно ее не видел и успел соскучиться. Вечером на кухне они пили чай, закусывая миндальными печеньями. Неожиданно мама поинтересовалась:

– Как ты себя чувствуешь?

– В смысле? – удивляясь вопросу, он приподнял свои густые брови.

– Ну здоровье как у тебя?

– Да так… – он вдруг вспомнил про печень.

– А что такое? – Мать, испугавшись, положила ему руку на плечо. – Болит что?

– Да печень пошаливает… иногда. Так… – он махнул рукой в пустоту коридора.

Мать дотянулась до сумки, стоящей на соседней табуретке, достала помятую записочку, надела очки.

– Это что такое? – не понял он.

– Телефон… женщины одной. Целительницы!

– Да ну их! Ерунда все это!

Мать поправила очки, крупной ладонью провела по маслянистым губам, взяла бутерброд с икрой.

– Зря ты так… мощная она, – мать откусила от бутерброда. На стол упало несколько мелких икринок. Одна из них закатилась под край сахарницы.

– Да ерунда это… мошенники они!

– Она у нас одному деду гепатит вылечила! Без лекарств! Грибами какими-то, китайскими. Ей прям самолетом возят. Оттуда.

При слове «гепатит» он вздрогнул. В горле у него запершило, сильно захотелось пить. Он сделал несколько глотков остывшего сладкого чая.

– А что за гепатит-то у него был? – Он встал и заходил по комнате.

– Да кто его знает! Не помню я. Буква какая-то.

– Не C ли?

– Да я что, помню?.. – Она взяла в руки нож, отрезала кусок мягкого утреннего батона. Намазала на него толстым слоем масло. Положила на край икринку из-под сахарницы.

– Может B? – не успокаивался он.

– Да не помню я! Какая разница?!

– Ну да, никакой… – Он подошел к окну, посмотрел на улицу, освещенную тусклыми фонарями. Затем повернулся к матери и спросил: – Так что у нее там за телефон? И как ее, кстати, звать?

Ее звали Эллой. Она жила на окраине Москвы, почти рядом со МКАД. Дверь ее квартиры была обшита потертой кожей, порезанной в нескольких местах. Кнопки звонка не было, поэтому он постучал. Дверь открылась.

На пороге стояла тощая седая женщина с собранными в пучок волосами, заколотыми длинной металлической булавкой черного цвета. Она была в старых спортивных штанах с вытянутыми коленками. На темной ее кофте выделялись четыре красные буквы – СССР. Увидев гостей, женщина широко улыбнулась.

– Мы от Максимовны, я вам звонил на днях, – неохотно начал он, – меня зовут Евгений, а это Вера, – он показал на свою жену, стоявшую чуть позади него.

– Да-да, помню. Заходите. Я – Элла, – женщина отошла в сторону, окончательно освободив вход в квартиру.

Гости зашли. В коридоре сильно пахло кошками. Вдоль стен стояли чем-то набитые мешки из грубой ткани. Некоторые были приоткрыты, и Евгений попытался в них заглянуть.

– В них морковь! – опережая взгляд и возможный вопрос Евгения, заявила она.

– Так много… Куда столько-то?

– Пройдемте! – Элла пошла вдоль темного коридора и повернула в одну из комнат. Гости последовали за ней.

Комната была большой и просторной. Правую стену занимала старая советская стенка, поцарапанная у основания, вдоль левой были сложены многочисленные обручи разных размеров, в углу лежал большой, немного приспущенный зеленый мяч. В метре от балкона стоял маленький письменный стол, рядом с ним – табуретка. Напротив стола расположились два деревянных стула с высокими спинками. Элла села на табуретку, указав пальцем в сторону стульев.

– Присаживайтесь, – сказала она и достала из тумбочки стола согнутую пополам металлическую спицу. На одном из ее концов виднелся маленький деревянный шарик.

– А это что? – не выдержал Евгений, усаживаясь на стул поудобнее.

– Это антенна! – Элла вытянула губы трубочкой и подула на странный предмет. Шарик задрожал.

– А для чего она? – спросила Вера.

– Сейчас узнаете! – Элла прикрыла глаза, вытянула правую руку вперед, направив конец спицы с шариком на Евгения. – На что жалуетесь?

Евгений, рассматривая не столько хозяйку квартиры, сколько ее загадочный прибор, тихо произнес:

– Печень немного волнует… побаливает, – сказав это, он вцепился глазами в шарик на конце спицы и покраснел. Элла сразу же направила свой магический прибор в область печени Евгения. Тот внезапно завертелся, словно включенный вентилятор. Евгений от неожиданности ахнул.

– Тихо! – рявкнула Элла. – Сидеть! Уже вижу их!

– Кого? – Евгений несколько раз сглотнул и схватил Веру за руку.

– Вирусы! Немало их у тебя… насобирал ты!

– А что за вирусы хоть? – не выдержала уже довольно напуганная Вера.

– Гепатит у него! Запущенный уже!

– Какой? – вскочив на ноги, буквально завыл от ужаса Евгений.

– По-моему, Це!

В этот момент сознание Евгения стало как будто прерываться. Он то улыбался, то сжимал губы, то вдруг морщился и мычал непонятные фразы. Иногда ему чудились воспоминания из детства, как он собирает маленькие дыни у бабушки в огороде. А потом эти дыни превращаются в печени, по которым ползают гигантские желтые муравьи. Он повернулся к Вере, и та увидела, как на его глаза навернулись слезы. Она вытащила из кармана носовой платок и стала их вытирать.

– Говорил же… ведь я знал… Це… ласковый убийца… – заикаясь, произносил Евгений. – Це этот. Он самый опасный! Хуже СПИДа.

Элла открыла тумбочку стола, бросила туда спицу с шариком и, достав несколько небольших стеклянных банок, завернутых крышками, сказала: