Остро заточенный удар

Остро заточенный удар
Алексей Макеев

Николай Иванович Леонов

Полковник Гуров
Невероятно, непостижимо, нереально – вот далеко не все слова, которыми полковники Гуров и Крячко характеризовали очередное дело, попавшее к ним под грифом «совершенно безнадежно». Убито несколько совершенно не связанных между собой людей, но орудие убийства одно и то же. При этом оно весьма необычно: то ли шило, то ли отвертка, то ли спица, причем с сильным ядом природного происхождения. Одной из жертв посчастливилось выжить. Мужчина рассказал Гурову, что в момент удара он почувствовал сзади как бы сильное дуновение ветра и услышал странный гул. И в голову сыщикам приходит совершенно фантастическая гипотеза…

Николай Иванович Леонов, Алексей Викторович Макеев

Остро заточенный удар

Глава 1

Колян Бухрашкин ближе к полуночи возвращался домой в крепком подпитии. Употребил он больше литра первача, что для него было почти нормой. Его железобетонная печень ухитрялась перерабатывать и куда большие объемы всевозможных спиртсодержащих «коктейлей», так что сегодняшнее возлияние было вовсе не рекордным. Кстати, Коляна из-за этого-то и в компании приглашали не очень охотно. Если человек способен перепить лошадь, приглашать такого – себе в убыток. Пока основная масса выпивох опрокидывала всего лишь пару-тройку стакашков, Колян успевал принять на грудь вдвое-втрое больше. Попробуй посостязайся с ним!

Но сегодня он удачно проведал о готовящемся юбилее соседа по улице, отставного пожарного Данилы Фирсова. Зная, что лучше Фирсовых никто не умеет готовить всевозможные настойки на травах, Бухрашкин приложил все свои силы, чтобы напроситься в гости. Данила, крупный мужик, в свои семьдесят выглядящий на полсотни, после очень непрозрачных намеков Коляна, явил-таки сочувствие к страждущему и сказал, что ждет Бухрашкина на застолье.

Колян законченным халявщиком все же не слыл и по мере возможности старался быть взаимно любезным с теми, кто его не пинал и не отмахивался, как от назойливой мухи. Поэтому, придя домой и немного помозговав, он решил подарить юбиляру свой нож-свинорез, который когда-то отковал из обоймы подшипника ныне покойный кузнец Семеныч из соседнего колхоза, что в часе ходьбы от их дачного поселка. На этот нож уже давно зарился Данила Фирсов. Надо сказать, Колян год назад в своем дворе извел практически всю живность, за исключением кота Мурзи и старого барбоса Лоха. И в первую очередь расстался он со всякими там хрюнделями-шмунделями. Кормов-то на них где напасешься? А вот Фирсов – тот совсем другое дело. У Данилы этих самых хрюнделей целый свинарник, денно и нощно голосящий на всю улицу. Так что нож был ему подарком в самый раз.

Гостей у Фирсовых в этот вечер собралось человек около тридцати. Гуднули на всю ивановскую. Хлебосольные хозяева насчет своей фирменной настойки не подвели, и поэтому уже через час почти все гости были если и не вдрызг, то близко к этому. За исключением, разумеется, Коляна Бухрашкина. В знак признательности за приглашение, как самый твердо стоящий на ногах, он или помогал хозяйке подносить блюда, или выводил с веранды на свежий воздух перебравших по части «горючего». И дернула же его нелегкая под конец сопроводить бухгалтершу садово-огородного кооператива «Тучино» Нинку Корюлину!

Коляну однажды кто-то поведал, что Фирсовы, настаивая свой первач на диких травах, среди прочих добавляли в него и какую-то особую травку, которая очень сильно влияла на некоторые функции человеческого организма. Особенно женского. Вроде бы покойная бабка Данилы была знаменитой травницей, которую односельчане даже побаивались, считая ее колдуньей. Но Бухрашкин в это особенно-то и не верил. Мало ли чего люди болтают?! К тому же он не раз дегустировал фирсовскую настойку и по себе никак не мог сказать – влияет она как-то эдак на его организм или не влияет вовсе… И только сегодня он понял – влияет! Да еще как влияет…

Едва они с Корюлиной, крупнотелой дамой лет сорока, оказались в тени большой разросшейся вишни, как вдруг из прежней медлительно-снуловатой, едва стоящей на ногах из-за явного перебора по части тостов она превратилась в подобие персонажа голливудского триллера из жизни оборотней. Прижав Коляна к стенке беседки, она своими накрашенными губами превратила его лицо в подобие крашеной скорлупы пасхального яйца. А потом… Что же было потом-то? Ой, что-то было!.. Когда минут через…надцать, показавшихся ему куда большим сроком, нежели те три года, которые он отбывал на «химии» за кражу магнитолы из «девятки» местного коммерсанта, Бухрашкин с трудом поднялся на крыльцо, его встретил очень недобрый взгляд Швахова, сторожа того же кооператива «Тучино», уже давно неравнодушного к Корюлиной.

Бухрашкин после такого приключения решился выпить всего только пару рюмок и не очень твердо зашагал домой. В его голове все плыло и колыхалось. Он шел по ночной улице размашистой походкой моряка, который передвигался по палубе корабля, попавшего в сильный шторм. Но, несмотря на плотную завесу хмельного тумана в голове, Коляна не отпускало воспоминание о том, что стало апофеозом сегодняшней гулянки. Надо же! Раньше он и не подумал бы, что такое вообще возможно. В смысле, чтобы скромняга и рохля Нина Львовна вот так, без околичностей, учудила что-то эдакое…

Вот только Швахов теперь его возненавидел окончательно и бесповоротно. Рассказывали, что к Нинке тот уже вполне официально сватался, но получил отказ. И теперь всякого, кто даже по каким-то официальным делам встречается с Корюлиной, готов был разодрать в клочья.

Ну вот, кажется, и его калитка… Сейчас он завалится на диван и будет спать, спать, спать. А вот завтра, на трезвую голову, стоило бы встретиться с Нинкой. Потолковать о том о сем… Что, в общем-то, он не против продолжить с ней отношения. Какие? Да можно было бы и сойтись. А что? Его Анька уже год как свалила в Москву с каким-то деловым. Нынешней весной знакомые видели ее с этим торгашом. По их словам, мужичишка – так себе. А вот она… Вся расфуфыренная, в золоте, в мехах. Блин! Колян только после развода вдруг понял, что его «половина» природой была очень даже не обижена и запросто могла быть востребованной кем-то еще. Теперь за свою неосмотрительность он наказан без права на апелляцию – Аньку он потерял навсегда. А одному-то, между прочим, хреновато…

Замысловатый ход его хмельных мыслей нарушил какой-то шум, донесшийся сзади. Колян запоздало решил обернуться, но не успел. Что-то острое вонзилось в его спину. Жгучая боль полыхнула в грудной клетке, отчего сердце мгновенно сжалось в крохотный, трепещущий комочек. В глазах разом потемнело, ноги подкосились, в гортани перехватило дыхание. Бухрашкин рухнул на траву у своего палисадника, даже не ощутив удара всем телом о землю…

* * *

– …Ты не поверишь! Там такие подосиновики – обалдеть можно! – бросая руль и размахивая руками при скорости около сотни километров в час, восторженно повествовал полковник Крячко, оперуполномоченный Главного управления угрозыска. – Я их как увидел, подумал, что у меня глюки начались. Ага! Ну, думаю, завтра у нас с Левой выходной, надо его свозить. А то с этой нашей работой можно досрочно крышей тронуться.

– А ты уверен, что они нас еще дожидаются? – покосившись в его сторону, сдержанно поинтересовался полковник Гуров, старший оперуполномоченный того же главка. – Ты когда там был?

– Вчера, перед вечером, – пожал плечами Станислав Крячко. – Ехал со следственного эксперимента и решил на всякий случай заглянуть в лесок. Он от дороги в отдалении, так что насчет экологии можешь не переживать – выхлопы до него не доходят, рядом химпроизводств не наблюдается. Ну, вот, там они и нарисовались. Шляпки диаметром с форменную фуражку – не меньше того, оранжево-красные такие, толстенные, мясистые…

– Ладно… Надеюсь, до нас в тот лесок еще никто не успел наведаться, – улыбнулся Гуров. – Честно говоря, никогда не подозревал, что ты такой заядлый грибник.

– Так где бы нам брать время, чтобы хоть в чем-то преуспеть? – Стас в очередной раз бросил руль, риторически разводя руками. – Хоть в рыбалке, хоть в охоте, хоть по грибам… Как тут сорвешься на природу, если иной раз чихнуть некогда? Не хочу накаркать, но вот чую: только приедем на место, тут же начнет названивать Петр. Мне так кажется, у него в одном месте специальная зуделка вмонтирована, которая, как только у нас выдастся выходной, начинает его донимать. Из-за этого он и сам без конца чешется, и нас чешет, чуть выдалась минутка…

– Интересная теория об особенностях начальственной анатомии, – рассмеялся Лев. – Тогда стоило бы уточнить, каково же происхождение этого самого органа, который ты поименовал зуделкой. Считаешь, он у Петра врожденный или отрос после назначения на начальственную должность?

– Отрос! – уверенно объявил Крячко. – Сам же знаешь, каким он парнем был, когда втроем теснились в нашем кабинете. Тоже, бывало, как и мы сейчас, возмущался всякими висяками, которые ему наваливал Галактионов. Помнишь, был у нас такой начглавка?

– Помню… – Гуров задумчиво кивнул. – Но у того, если по справедливости, изобретенная тобой зуделка была какой-то гипертрофированной. В сравнении с ним Петр, можно сказать, нас балует…

– Так оно и понятно – Петру до пенсии еще трубить и трубить. А того к нам специально спихнули, чтобы дать доработать до увольнения. Ну вот, уже и подъезжаем…

Стас указал взглядом на холм, виднеющийся в паре километров слева от дороги, на котором буйно кучерявилась березовая рощица с примесью осины и дуба. Найдя примыкающий к шоссе съезд на грунтовую дорогу, уходящую в глубь зеленого массива, который тянулся вдоль шоссе, Стас вырулил на крайнюю левую полосу и, выждав момент, нахально пересек две сплошные разделительные линии, уйдя влево и быстро спустившись с откоса. Лев то ли укоризненно, то ли сокрушенно покрутил головой.

– А что? – Заметив этот жест, Крячко нахально ухмыльнулся. – Аварийной ситуации мы не создали. А до ближайшего перекрестка, чтобы там развернуться, еще километра три пилить. Была бы охота круги нарезать! И так уже полдня позади. А нам еще по лесу надо бы хоть немного побродить, так сказать, пообщаться с природой…

Когда они уже углубились в придорожные дебри, откуда-то сзади, со стороны трассы, донеслось характерное подвывание сирены гаишников. Вероятно, те успели засечь нарушителей дорожного движения, но почему-то преследовать их не стали. Может быть, и потому, что не было уверенности – удастся ли догнать «каскадеров» на древнем «мерсе».

– Ну, Стас! Еще немного, и нам пришлось бы выкручиваться, сочинять небылицы про оперативную необходимость, – оглянувшись, резюмировал Гуров. – Как с кого-то требовать соблюдения законов, если сами не соблюдаем элементарного – не хотим считаться с дорожной разметкой?!

– Все под контролем!.. – Стас с суперменским видом лихо рулил по разбитому проселку, с маху объезжая ямы и колдобины. – Не дрейфь, Лева! Где наша не пропадала?!.

– Следи за дорогой, Шумахер! – снисходительно усмехнулся Гуров.

Вырулив из плотной мешанины кленов и тополей, они некоторое время ехали вдоль берега заболоченного озерца, после чего дорога пошла в гору. Вскоре они остановились у высокого дуба, одиноко зеленеющего в окружении молодого осинового подроста. Закрыв машину и захватив с собой пластмассовые ведра, новоявленные грибники углубились под лиственный полог леса. Конечно, по такому случаю следовало бы обзавестись ивовыми корзинами или берестяными кузовами, но, за неимением лучшего, сгодилась и синтетика.

– Какая красота, Лева! – озирая кроны берез и осин, освещенных солнцем, приближающимся к зениту, с ликованием провозгласил Станислав. – А воздух-то, воздух тут какой!

– Воздух – спору нет – исключительный, – согласился Гуров. – Но хотелось бы увидеть и обещанные подосиновики. Они далеко отсюда?

– Сейчас увидишь… – многозначительно уведомил его Крячко. – Еще минута, и…

– Кое-что, кстати, вижу уже сейчас, – с долей иронии перебил его Лев. – Во-о-н, метрах в двадцати, в кустах чьи-то зеленые «Жигули» стоят. Похоже, мы опоздали…

– Блин! – Стас выглядел обескураженным. – Вот зараза! Ну и что теперь будем делать?

– Как что? – Гуров чуть удивленно посмотрел на приятеля. – Искать грибы. Найдем – хорошо, не найдем – тоже не беда. Просто, как ты и собирался, походим, пообщаемся с природой. Между прочим, первый гриб я уже нашел. Узнаешь, что это за творение природы?

Лев указал на выпуклую бурую шляпку, выглядывающую из-под листвы.

– Ух ты! – Глаза Крячко загорелись неистовым азартом. – Настоящий подберезовик! Ты глянь, какая красотища! Ну-ка, срежь – не червивый ли?

Гуров достал из кармана складной ножик и аккуратно срезал у самой земли плотную, толстую ножку гриба. Понюхав его шляпку, он подмигнул Стасу и положил подберезовик в ведро.

– Да, давненько мы не были в лесу… Вообще-то, грибы я больше собирать люблю. А вот остальное – не очень. С ними же столько возни: перебрать, помыть, почистить… А еще надо или солить, или сушить, или жарить…

– А мне их готовить нравится, – Стас мечтательно причмокнул. – Их как нажаришь, да со сметаной, со специями – м-м-м-м! – объедение!..

Они вышли на полянку в центре небольшого осинника и остановились, дружно издав досадливый вздох при виде примятой травы и белеющих кружочков свежесрезанных грибных ножек.

– Да, тут нам делать нече… – начал было говорить Крячко, но осекся, увидев на другой стороне поляны лежащее на боку ведро с выпавшими из него крупными подосиновиками. – А это что такое? – недоуменно спросил он.

– Ты лучше глянь, что вон из того куста торчит, – Лев указал на подошву туфли, чернеющую среди зелени листвы.

– Охренеть! – первым подбежав к кусту дикой смородины, Стас оглянулся. – Да тут, смотри-ка, кто-то лежит. Мужик какой-то… Давай вытащим – может, еще живой?

Они выволокли из недр буйно разросшейся зелени уже начавшее коченеть тело мужчины лет шестидесяти с лишним. Одет грибник был в истертые спортивные брюки и теплую клетчатую рубашку. На его макушке кучерявились довольно редкие рыжеватые волосы с проседью. Под крупным ноздреватым носом топорщились густые рыжие усы. В целом лицо погибшего выглядело отечным, с багрово-синюшными пятнами. При этом на нем восковой маской навеки одеревеневших мимических мышц застыло выражение ужаса и крайнего отчаяния.