Идеальный маньяк

И он ткнул микрофон чуть ли не в лицо Крячко. Остальные журналисты сгрудились позади и выставили микрофоны. Станислав, который терпеть не мог подобного панибратства, напряг голосовые связки и зычным голосом пророкотал:

– Я могу это прокомментировать как ложные слухи, распускаемые недобросовестными работниками пера! Вместо того чтобы писать о действительно важных и, главное, правдивых новостях, они распространяют вымышленные сведения, которые иначе как сплетнями не назовешь! Таким горе-работникам должно быть стыдно за свое поведение, а если они этого не понимают, то администрации главка придется привлечь их к ответственности за клевету!

Произнеся это, Крячко демонстративно протянул руку и нажал кнопку, выключая микрофон. Он был горд собой. Вообще-то Станислав не слишком владел стилистикой и культурой речи. Когда, к примеру, нужно было подготовить отчет о проделанной работе для начальства – опус, в сущности, не требующий особой витиеватости и сложных синтаксических конструкций, – Крячко возился с ним так долго, что казалось, он сочиняет какое-то масштабное эпопейное произведение. Когда же опус был готов, оказывалось, что он включает в себя десять-пятнадцать строчек, перечитывая которые генерал-лейтенант всякий раз хватался за голову и глотал корвалол, а дежурные сержанты покатывались со смеху, если им в руки попадали эти эпистолярные образчики. А уж если предстояло сделать доклад и лично зачитать его, Крячко впадал в такой ступор, что порой даже спешно уходил на больничный.

Но порой в нем неожиданно просыпался оратор. Это происходило помимо воли и желания Станислава и обычно в такие минуты, когда от его речи зависела его собственная судьба. Тогда Станиславу казалось, что его язык существует как бы отдельно от него самого, выстраивая столь сложные синтаксические конструкции и произнося слова, которых Крячко в обычной жизни сроду не употреблял. На вопросы Гурова, как это он умудряется так преображаться, Крячко лишь разводил руками, не в силах объяснить данный феномен. И вот сейчас, кажется, произошел именно такой момент перевоплощения.

Вся журналистская братия, ошарашенная вдохновенным выступлением полковника, как-то потухла и торопливо принялась выключать свою аппаратуру. Крячко был уверен, что теперь ничего из записанного не попадет в газеты. И точно: все газетчики как-то быстро, буквально на глазах, рассосались по машинам и разъехались. На пороге главка остались только Крячко с Агафоновым да Петр Николаевич Орлов, который был еще слишком растерян и не понимал, радоваться ли ему случившемуся или огорчаться.

– Вот так, Петр, – довольный собой, проговорил Крячко. – Таких сразу на место ставить надо. Пожарные, понимаешь, приехали, чтобы технику безопасности проверить в плановом порядке, а они тут навыдумывали бог знает чего! Вот, кстати, – заулыбался он, – товарищ мой, друг юности, можно сказать! Руководитель пожарной команды Саша Агафонов, он тебе подтвердит, что так оно все и было!

Агафонов кивнул, поймав взгляд Орлова, и сказал:

– Все в порядке, товарищ генерал-лейтенант. Никаких неполадок не обнаружено, можете спокойно работать.

– Спасибо большое, – только и смог ответить Орлов.

– Петр, я отъеду вместе с ребятами, – не давая ему опомниться, затараторил Крячко. – Все дела я Леве передал, он перед тобой отчитается. А я хочу, пользуясь случаем, провести день среди пожарных. По обмену, так сказать, опытом. А то от сидячей работы у меня уже шея болит! Меня до вечера не будет. Пока!

И Крячко, махнув Орлову рукой, быстро двинулся между припаркованных возле главка машин, таща за собой Агафонова. Орлов постоял некоторое время в задумчивости, потом покачал головой, щелкнул пультом, ставя машину на сигнализацию, и направился в родную вотчину – здание Главного управления внутренних дел.

Однако перед тем как направиться в свой кабинет, Орлов для начала решил навестить Льва Гурова. Поведение Крячко хоть и выглядело впечатляющим, все же казалось ему ненатуральным, и Орлов решил удостовериться в том, что все в порядке, справившись у более надежного источника.

В коридоре перед дверью одного из кабинетов Орлов заметил какого-то мужчину, сидевшего на стуле явно в напряжении: спина его была неестественно прямой, в руках он сжимал какой-то сверток. Вид у мужчины был интеллигентным, но при этом несколько нелепым: хорошо сшитый серый с отливом костюм сидел на нем мешковато, очки в черной оправе сползали набок, и мужчина постоянно их поправлял. Черные с проседью волосы, правда, были подстрижены аккуратно, а вот торчащая клинышком бородка ухоженной не выглядела.

Заметив Орлова, тот сделал неуловимое движение в его сторону, словно хотел что-то спросить, но передумал и снова застыл на стуле. Орлов, занятый своими мыслями, подошел к двери кабинета, общего для Гурова и Крячко, и уже взялся за ручку, как вдруг сзади его окликнули:

– Простите, можно вас на минуточку?

Орлов обернулся. Мужчина, сидевший на стуле, теперь поднялся и сделал пару шагов ему навстречу. В руках он нервно мял какой-то листок. Теперь Орлов увидел, что незнакомец худ как палка.

– Прошу прощения, вы ведь… генерал, судя по погонам?

– Генерал-лейтенант, – поправил мужчину Орлов, чем, кажется, еще больше смутил человека.

– Да-да, – пробормотал тот смущенно. – Простите, я человек гражданский.

«Чего это он все извиняется?» – подумал Орлов, а вслух нетерпеливо спросил:

– Так что вы хотели?

– Я, собственно, хотел просто спросить у вас… Как у начальника. К кому мне можно обратиться по… по крайне важному вопросу?

– Ну, это смотря по какому важному вопросу, – произнес Орлов.

Мужчина помолчал, словно колебался, потом вдруг выпалил:

– Вопрос касается покушения на жизнь человека!

– Гм, – неопределенно сказал Орлов, задумавшись и бегло осматривая мужчину. Тот не был похож ни на сумасшедшего, ни на сквалыгу, заваливающего различные инстанции своими жалобами. – Что ж, из лучших оперативников могу рекомендовать Гурова Льва Ивановича. Он как раз занимается важными вопросами, касающимися жизни и смерти. Вот его кабинет. Как только он освободится, можете заходить.

И Орлов открыл дверь в кабинет Гурова. В это время раздался звонок мобильного телефона, и мужчина резко ответил невидимому абоненту:

– Да, я занят! В «Аниму» поеду сразу как освобожусь. Что? Нет, сейчас никак не могу. А я говорю, что не могу! И вообще, у меня прием начинается в шесть! Ах, срочное дело… Ну хорошо, хорошо!

С раздражением мужчина выключил телефон и сокрушенно произнес в пустоту:

– Черт знает что! Срочность какая! У меня тоже могут быть срочные дела!

Орлов скрылся за дверью кабинета, плотно прикрыв ее за собой.

Лев Гуров сидел за своим столом в непринужденной позе и складывал отпечатанные с вечера документы в стопку. Его плащ аккуратно висел на плечиках, на полу в центре кабинета лежал коврик, на котором стояли ботинки Гурова, которые тот явно поставил сушиться. Однако обогреватель был выключен. Ноздри Орлова уловили запах освежителя воздуха «Морской бриз», однако в него неуловимо вплетался другой, очень уж смахивающий на запах чего-то горелого…

Орлов, ни слова не говоря, шагнул первым делом к прибору и коснулся его рукой. Обогреватель был холодный. Орлов скосился на Гурова, сидевшего с самым невозмутимым видом, подошел к его столу, сел на стул и бросил:

– Привет, Лева!

– Привет, – отозвался Гуров. – У меня отчеты все готовы, включая крячковские. Сейчас заберешь?

Орлов кивнул и осторожно полюбопытствовал:

– Лева, что тут за пожарная тревога?

– Ничего, – пожал плечами Гуров. – Пожарные приехали осмотреть проводку. Уже уехали, все в порядке.

– А почему паленым пахнет? – сощурился Орлов, принюхиваясь.

– Да это Крячко тут небольшой эксперимент проводил! – махнул рукой Гуров. – Ничего особенного, не бери в голову.

– Лева… – В голосе Орлова зазвучали суровые нотки. – Имей в виду – если есть какой-то грешок, лучше сразу мне доложить! Я не хочу потом оказываться козлом отпущения и получать по телефону разнос оттуда! – Орлов закатил глаза к потолку.

– Ты Господа Бога имеешь в виду? – с улыбкой поинтересовался Гуров. – У тебя с ним прямая телефонная связь? – И, видя, что Орлов намеревается что-то возразить, решительно его прервал: – Петр, послушай моего доброго совета – забудь об этой истории. Не надо тебе никаких подробностей! Ни тебе, ни нам ничего не грозит, все нормально. И давай спокойно работать. Планерка согласно расписанию?

– Разумеется, – вздохнул генерал-лейтенант. – Через пять минут в моем кабинете. Да! – спохватился Орлов. – Там тебя какой-то мужчина дожидается у кабинета. Судя по всему, у него проблемы жизненно важные. Срочных дел у тебя все равно нет? Так что можешь заняться им прямо сейчас.

– А что, на планерке я тебе не нужен? – поднял брови Гуров.

– Да вы мне вообще с Крячко не нужны! – в сердцах бросил Орлов. – Один невроз от вас! Так что я даже рад, что этот клоун уехал вместе с пожарными! И ты занимайся своими делами, а мне на глаза лучше не попадайтесь! Экспериментаторы!

И Орлов, поднявшись со стула, решительной походкой направился к двери. Гуров проводил его молчаливым взглядом, пряча улыбку, потом подошел к коврику на полу, отогнул его угол и, рассматривая выжженное пятно на ламинате, покачал головой. Затем увидел на столе Крячко какую-то мятую тряпку и взял ее. Это оказалось его кашне, опрометчиво оставленное вчера вечером в кабинете. Именно им Крячко воспользовался, когда выдергивал шнур от обогревателя из розетки. Гуров развернул кашне. С одного края концы оплавились, и там образовалось несколько дырок.

– Ну, Станислав! – выругался Гуров. – Прикрою я тебя в следующий раз!

И, пряча досаду и гнев, швырнул кашне в мусорную корзину. Потом подошел к зеркалу, висевшему в углу, пригладил седеющие виски и вспомнил о человеке, который, по словам Орлова, дожидался его в коридоре. Однако когда Гуров выглянул туда, чтобы позвать посетителя, коридор был пуст. Полковник на всякий случай прошелся до лестницы, но и там никого не обнаружил.

«К другому, что ли, кому зашел?» – подумал он.

Однако разыскивать какого-то незнакомого человека не входило в его компетенцию, и Гуров отправился к себе, решив, что, если надо, посетитель легко может его найти. Уже открывая дверь, он боковым зрением заметил лежащий на стуле некий предмет. Поколебавшись, полковник вернулся и протянул к нему руку. Это был рекламный проспект какого-то спортивного клуба. Гуров повертел его в руке, пожал плечами и, вернувшись в кабинет, отправил в мусорку вслед за безнадежно испорченным кашне.