Полевой госпиталь. Записки военного хирурга

Полевой госпиталь. Записки военного хирурга
Николай Михайлович Амосов

Моя война
Николай Михайлович Амосов – врач с мировым именем, известный своими операциями на сердце и уникальными методами продления жизни. В первый же день Великой Отечественной войны он добровольцем пошел в армию и был назначен хирургом в полевой госпиталь. В невероятно трудных условиях врачи спасали раненных в битвах под Москвой и Сталинградом, на Украине, в Венгрии, в Германии, а затем были еще направлены на Дальний Восток и участвовали в войне с Японией.

В своей книге Н. М. Амосов показывает войну так, как она виделась глазами врачей. Страдания, мужество, грязь и кровь; трагические, а иногда комические стороны войны представлены неразрывно, как это и было в действительности. Мемуары полны глубоких размышлений о времени Сталина, о сущности сталинизма, о советской системе в целом, о ее трансформации вплоть до полного краха в ходе «перестройки».

Николай Амосов

Полевой госпиталь: записки военного хирурга

© Амосов Н. М., правообладатели, 2016

© ООО «ТД Алгоритм», 2016

* * *

Автобиография

Все предки были крестьяне. Мама была акушеркой в северной деревне, недалеко от города Череповца. Отец ушел на войну в 1914-м, а когда вернулся, то скоро покинул семью. Жили очень скудно: мама не брала подарков от пациенток. Так она и осталась для меня примером на всю жизнь. Бабушка научила молиться, крестьянское хозяйство – работать, а одиночество – читать книги. Когда стал пионером, перестал верить в бога и узнал про социализм. (Однако партийная карьера на пионерах закончилась – ни в комсомоле, ни в партии не был.) Жизнь русской северной деревни познал с детства.

С 12 до 18 лет учился в Череповце, в школе, потом в механическом техникуме, окончил его и стал механиком. Жил бедно и одиноко. Скучал по дому, читал классику.

Осенью 1932 г. начал работать в Архангельске, начальником смены рабочих, на электростанции при большом лесопильном заводе – новостройке первой пятилетки. Работал хорошо. В 1934 году женился на Гале Соболевой и начал учиться в Заочном индустриальном институте. В том же году умерла мама.

В 1935 году, вместе с женой, поступили в Архангельский медицинский институт. За первый год учения окончил два курса. Все время подрабатывал преподаванием. Близко познакомился с ссыльным профессором физики В. Е. Лашкаревым. Он открыл для меня мир парапсихологии. В 1939 году «с отличием» окончил институт. Хотелось заниматься физиологией, но место в аспирантуре было только по хирургии.

Параллельно с медициной продолжал учение в Заочном институте. Для диплома, по своему выбору, делал проект большого аэроплана с паровой турбиной. Затратил на него массу времени, надеялся, что проект примут к производству. Не приняли. Но зато в 1940 году дали диплом инженера «с отличием».

Между тем аспирантура в клинике не нравилась, любовь прошла, семейная жизнь надоела, детей не было. Обсудили положение с Галей и решили пожить отдельно.

Уехал из Архангельска и поступил на работу ординатором – хирургом больницы в родном Череповце. Научился делать обычные операции на органах живота. Интерес к физиологии вылился в размышления над гипотезами о механизмах мышления, о взаимодействии регулирующих систем организма. Тетрадки с «идеями» храню до сих пор.

Сформировались убеждения по политике: социализм признавал, но к коммунистическому начальству относился плохо и в армии служить не хотел. Возможно, повлиял горький опыт семьи, поскольку в лагерях сгинули брат и сестра мамы.

22 июня 1941 года началась Отечественная война. Работал в комиссии по мобилизации, а через пару дней был назначен ведущим хирургом в Полевой подвижной госпиталь («ППГ-22–66 на конной тяге»).

В этом госпитале и в одной должности прослужил всю войну с Германией и с Японией. Госпиталь предназначался для работы в полевых условиях, был рассчитан на 200 раненых. Общий штат – 80 человек, врачей – пять. Плюс 22 лошади.

В госпитале я женился на операционной сестре Лиде Денисенко. Она пошла на войну добровольно после третьего курса пединститута и служила в медсанбате. Осенью 1941-го их дивизия была окружена и Лида месяц блуждала по лесам с группой солдат. Через линию фронта их переправили партизаны. Из Москвы ее командировали к нам. Была отличная операционная сестра и красивая девушка. Наш роман тянулся полгода, пока оформили брак в городе Речица. Еще до того пришло письмо от Гали: она служила на Северном флоте, вышла замуж и ждала ребенка.

Встречу 1945 года отпраздновали в лесу, в землянках. 15 января началось последнее наступление на Германию. Оборону немцев прорвали быстро, раненых получили всего около двухсот, обработали, наложили гипсовые повязки и отправили.

Несколько раз переезжали по территории Восточной Пруссии, почти не работая. Условия были отличные: все немцы выехали, городки и поселки были пусты, хозяйственного имущества («трофеи наших войск») – сколько угодно.

В городе Эльбинг мы встретили День Победы, имея 18 тяжелораненых.

В штабе армии получили медали и ордена, при нашем госпитале провели армейскую конференцию, месяц ждали решения судьбы, потом сдали лошадей, погрузились в эшелон и поехали домой. Когда пересекли Волгу, надежды на демобилизацию растаяли. Видели, как на Восток непрерывно идут воинские эшелоны, и все говорили, что будет война с Японией. После месяца пути через всю Россию выгрузились в Приморском крае.

В августе объявили войну. Мы приняли с десяток легких раненых на границе и двинулись в Маньчжурию. В это время американцы сбросили атомные бомбы, и Япония капитулировала. После нескольких переходов и переездов развернулись в городке Боли и даже приняли раненых, после короткого боя с японцами-смертниками.

В сентябре нас перевезли в район Владивостока. Здесь в течение месяца госпиталь расформировали: уехали санитары, потом сестры и женщины-врачи.

Так закончился славный путь ППГ 22–66.

За войну я стал опытным хирургом, мог оперировать в любой части тела. Особенно преуспел в лечении ранений груди, суставов и переломов бедра. К сожалению, перегрузки, постоянные переезды и необходимость эвакуации часто не позволяли доводить дело до конца, чтобы получать полное удовлетворение.

Раненых прошло чуть больше 40 тысяч. Почти половина – тяжелые и средней тяжести: с повреждением костей, проникающими ранениями груди, живота и черепа. Умерло свыше семисот: огромное кладбище, если бы могилы собрать вместе. В нем были и могилы умерших от моих ошибок…

После войны работал в Брянске. Шесть лет прошли как в сказке. Отличная работа, отличные люди: помощницы – врачи из бывших военных хирургов и администрация больницы. Но главное – работа. Много сложных больных и новых операций – на желудке, на пищеводе, на почках – во всех областях тела. Но самыми важными были резекции легких – при абсцессах, раках и туберкулезе. Их я никогда не видел, методику разработал самостоятельно и за четыре года прооперировал больных больше всех хирургов в Союзе.

Работа в области с районными хирургами тоже была интересна: нужно проверять и учить. Много ездил, проводил конференции, показывал операции. Авторитет завоевал, хотя вначале был неприлично молод для такой должности.

Диссертацию защитил в 1948 году в Горьком. Через год уже выбрал тему для докторской: «Резекции легких при туберкулезе». Оперировал много, и в 1952 году диссертация была готова. Академик А. Н. Бакулев труд одобрил, прослушав мой доклад на конференции по грудной хирургии в Москве. Лида работала старшей операционной сестрой и окончила пединститут заочно. Однако учительницей быть не собиралась. Говорила: «Хочу стать хирургом!».

Тут подвернулся Киев: сделал в Институте туберкулеза доклад и показал операции. Директор А. С. Мамолат пригласил работать, министр обещал открыть еще отделение в госпитале для инвалидов войны.

Очень не хотелось уезжать из Брянска! Но куда денешься? Жена поступила в Киевский мединститут. Возможностей для карьеры в области не было. Решился, и в ноябре 1952-го переехали. Диссертацию подал еще из Брянска – и снова в Горький.

Киев. Сначала все не нравилось: квартира – одна комната, хирургия бедная, работал в двух местах, больных мало, помощники ленивые. Очень тосковал, ездил в Брянск оперировать. Постепенно проблемы разрешились. В марте 1953-го защитил диссертацию. С малым перевесом голосов, но все же выбрали на кафедру в мединституте. Здесь была новая клиника, сложные больные, выступления на обществе хирургов. Двое помощников приехали из Брянска. Квартиру улучшили. Работа пошла.

В январе 1955-го сделал доклад по хирургии легких на съезде в Москве, имел успех. Тогда же начал простые операции на сердце. Лида училась нормально.

Ездил с докладами на конгрессы в Румынию и Чехословакию.

В 1956-м родилась дочь Катя. Беременность Лиды шла с осложнениями, поэтому делали кесарево сечение. До того, за двадцать лет семейного стажа, потребности в детях не ощущал. Лида настояла. Но как увидел это маленькое, красненькое, хлипкое существо, так и понял: кончилась свобода, уже не сбегу. Какие бы сирены не обольщали.

В том же году нам дали трехкомнатную квартиру – первую в жизни с ванной и уборной.

1957 год был очень важный: в январе клиника переехала в новое трехэтажное здание, а осенью я ездил на конгресс хирургов в Мексику. Там увидел операцию на сердце с АИК (Аппаратом искусственного кровообращения) и очень увлекся. Поскольку купить аппарат было невозможно, то разработал собственный проект – его сделали на заводе: наконец пригодились инженерные знания. В следующем году провели эксперименты на собаках, а к концу года попробовали на больном: у него случилась остановка сердца при обычной операции. Больной умер. После этого еще год экспериментировали. В 1959 году удачно прооперировали мальчика с тяжелым врожденным пороком сердца – так называемой «Тетрадой Фалло».

С 1958 года началась наша «кибернетика». Сначала это была лаборатория для отработки операций с АИК, потом присоединили физиологические исследования сердца с участием инженеров и математиков. В Институте кибернетики создали специальный отдел. Собрался коллектив энтузиастов. Он распался в девяностые годы, в отделе осталась только группа по ИИ, с которой дружу до сих пор.

В 1962 году с академиком П. А. Куприяновым мы совершили турне по клиникам США: познакомились с известными кардиохирургами – Лилихаем, Кирклином, Блэлоком и другими, посмотрели много новых операций. Некоторые из них остались в моем арсенале, другие – закончились печально. В частности, это коснулось пластики аортального клапана створками из нейлоновой ткани: у всех восьми больных наступил рецидив и пятеро погибли. Была настоящая драма.

В тот год проблема протезов клапанов вышла на первое место. Американец Старр создал шаровой клапан, в нашей лаборатории – свою модель, из полусферы, дополненной специальной обшивкой корпуса препятствовавшей образованию тромбов. Интересно, что Старр придумал то же самое и почти в то же время.

С 1962 года началось восхождение моей карьеры сразу по нескольким линиям. Причем без всяких усилий с моей стороны: я свято следовал правилу М. А. Булгакова: «Никогда ничего не проси».

Коротко перечислю карьерные успехи.

В начале 1962 года меня избрали членом-корреспондентом Академии медицинских наук. Предложил сам президент, А. Н. Бакулев. Затем в тот же год присудили Ленинскую премию – в компании четырех легочных хирургов. Следующий чин, уже совсем неожиданный – избрание депутатом Верховного Совета СССР. Вот так это было: вызвали в обком и сказали: «Есть мнение выдвинуть вас в депутаты. Народ поддержит». Я деликатно отказывался, мне действительно не хотелось, но настаивать побоялся: все под партией ходим! Попадешь в немилость – работать не дадут.

В депутатах я пробыл четыре срока. Заседаниями не обременяли – дважды в год по 2–3 дня: сиди, слушай и голосуй единогласно. Но была серьезная обязанность: принимать граждан и помогать в их трудностях. Я честно отрабатывал – вел прием раз в неделю. Приходили по 4–10 человек, в основном по квартирным вопросам. Писал бумаги к начальникам, и как ни странно – в половине случаев помогало. Приемы эти были тягостные: горя наслушался свыше меры, в дополнение к хирургическим несчастьям. Все доходы депутата составляли 60 р. в месяц, один только раз ездил с дочкой на курорт. Правда, были бесплатные билеты на транспорте, но зато не брал командировочных денег в институте.

Чтобы больше не упоминать о чинах и наградах, перечислю сразу все последующие: 1969 – академик Украинской АН. Потом – три государственные премии Украины – за хирургию и кибернетику. В 60 лет дали Героя Соцтруда. Потом еще были ордена Ленина, Октябрьской революции. Это не считая четырех орденов за войну, звания заслуженного деятеля науки. Вот так обласкала партия беспартийного товарища. Но значков на пиджак не вешал.

Моя совесть перед избирателями чиста: не обещал, не лгал, коммунистов не славил. То же касается и больных: никогда ничего не брал, и даже в вестибюле висело распоряжение: «Прошу не делать подарков персоналу, кроме цветов».