Старуха пугливо кинулась в кухню, в которой послышался треск лучины и запах дыму от самовара.
– Она ходила в шкап без нас? – обратилась к Ане с вопросом Настя, набивая себе трубку и закуривая ее.
– Я не видала, – отвечала Аня.
– Где же вы сидели?
– Здесь.
– Ну так где же глаза-то были?
– Настя, оставь ее! – заметила Мавруша.
– Ну, ты, что суешься! – крикнула Лёна.
– Кричите, кричите, ведь наверх-то слышно, – отвечала Мавруша.
Самовар был готов, и сестры уселись за стол пить чай, который состоял из патоки и кипятку со сливками. Лица их поразили Аню своим странным цветом: они были белы, и яркий румянец играл на их худощавых щеках, что, однако ж, нисколько не украшало сестер; напротив, лица их навались Ане еще более страшными. По запаху кружек сестры догадывались, что старуха варила без них кофе, и решили, чтоб вперед запирать шкап на ключ. Мавруша потчевала Аню чаем; но она не решалась пить его.
Старуха тем временем стлала постель; к кровати, с которой были сняты перины и подушки, приставила она несколько стульев и устроила довольно широкую кровать.
Сестры не удовлетворились чаем: они еще покушали блинов и потом уже стали укладываться в постели.
Настя, раздевшись, лежала на кровати и курила трубку.
– А где гостья ляжет? – спросила старуха у сестер, когда Аня вышла в кухню.
– А нам что за дело! – воскликнули сестры.
– Постыдитесь! ведь она, чай, не привыкла на полу-то валяться.
– Пусть привыкнет! – заметила Лёна, натягивая холстяной чепчик на голову.
Сестры рассмеялись.
Когда Аня возвратилась в комнату, Лёна сидела на кровати со стульями, снимала с себя башмаки и, выколачивая их, спросила ее:
– Вы на чем прежде спали?
Она не знала, что отвечать.
– Вы спали когда-нибудь на полу? – спросила ее Мавруша, высунув свою голову, обтянутую в холщовый чепчик без всякой уборки, из-под ватного капота.
– Нет! – отвечала Аня.
– Ну так сегодня попробуйте! – заметила Лёна.
Старуха стала снимать со стены салоп – сестры в один голос закричали:
– Мой не трогать! и мой! и мой!
– Не ваш, не ваш! – ворчала старуха и, кряхтя, разостлала салоп на полу, возле перинки своей, на которую указав Ане, сказала:– Ляг, ляг, моя сиротинушка, возле старухи: нам теплее будет.
Аня была тронута добротою старухи, которая уступала ей свою постель, а сама ложилась на салоп; но в то же время Аня долго не решалась раздеваться; наконец она легла возле старухи, с которой была у ней общая подушка.
Всё скоро стихло в темной комнате. Аня далеко отодвинулась от старухи, которая во сне ворчала. В дороге Аня так привыкла к чистому воздуху, что долго не могла заснуть от душного воздуха в комнате, а особенно от табачного дыму. В голове ее прошедшее перепуталось с настоящим и с мыслями о неизвестном будущем; но усталость от длинной дороги взяла свое, и она заснула.
Утром Аня проснулась от говора сестер, и первое, что бросилось ей в глаза, которые она прикрыла рукой, была Настя с трубкой в зубах и в собственных юбках Ани. Лёна, с неубранными волосами, с сонным лицом, была одета в платье Ани и тужилась, желая его застегнуть. Мавруша, в своем чепчике, стоя на коленях на кровати и надев корсет Ани, прилежно шнуровала его.
– Не застегнешь! – поддразнила Настя сестру.
– Застегни, Мавруша, – говорила Лёна, совершенно побагровев.
– Убирайся! я сама хочу примерить корсет.
– Нужно очень тебе корсет на твои кости! – отвечала Лёна с сердцем.
– Тише вы… разбудите ее, – заметила Настя.
– Велика принцесса! – крикнула Лёна, и несчастное платье Ани затрещало в ее руках.
– Ну, разорви еще! – сказала Мавруша, вскочив на ноги на кровати и перевертывая корсет как следует.
– Что возьмет с меня, если я разорву! – отвечала Лёна.
– Нехорошо! – подхватила Мавруша и изо всей силы стала тянуть шнурки, которые наконец лопнули, при чем она вскрикнула пугливо: «ай!»
Сестры покатились со смеху. И сама Аня едва не расхохоталась: так забавна была фигура Мавруши с испуганным лицом. Заметив, что Аня шевелилась, сестры разоблачились из ее гардероба. Настя, подняв Анин башмак, сказала:
– Какая у ней нога-то – точно у ребенка, и какие затейливые повязки-то.
– А лицо-то у ней какое белое, – заметила Лёна.
– А коса-то, ужасти! – подхватила Мавруша, связывая шнурки у корсета Ани.
– Не врет ли он, что она его сестра? ну где ему иметь такую сестру! Она ведь точно барыня, – сказала Настя.
– Ведь он из купцов, и не из простых, – заметила Мавруша.
– Эка важность! знаем мы купчих-то: разве они такие! – с горячностью крикнула Лёна.
– Да ведь то петербургская, столичная! – перебила ее Мавруша.
Сестры замолкли; Аня сделала вид, будто сейчас только проснулась.
– Ну что, хорошо спать было на новом месте? – спросила ее Настя.
– А загадали ли вы? – перебила Лёна.