Звезды у миров общие

– Командир, да пойми ты, я сам не понимаю, как оно получилось, – пылко заговорил водитель – мужчина лет тридцати пяти в бейсболке и спортивном костюме. – Я вообще не собирался сюда ехать, а мой «бумер» вдруг словно взбесился. Я руль кручу в одну сторону, а «тачка» прет прямо, я газ сбрасываю, а она ускоряется, я по тормозам, а ей хоть бы хны. Все как будто заклинило. Наверное, сотни две «лошадей» из себя выдавила, пока на этом перекрестке ту бабенку не сбила. Потом сразу заглохла. Просто чертовщина какая-то! Я тут не причем, отвечаю, товарищ начальник. Это все она, тачка фашисткая!

– Ничего, разберемся, что здесь за «чертовщина» произошла, – ответил лейтенант, разглядывая покореженный автомобиль. – Так сколько ты говоришь, в этом «бумере» «лошадей»… было.

– По техпаспорту сто тринадцать, но перла как танк!

– М-да, число нехорошее, – покачал головой лейтенант. – Ладно, поехали, нанесем визит вежливости дежурным наркологам. А то мучаются там, от безделья.

Пока приехавшие эвакуаторщики возились с пришедшей в негодность машиной, полицейские повезли незадачливого «лихача» на освидетельствование.

***

Две яркие, слепящие фары феерично рассыпались на тысячи осколков, каждый из которых засверкал крошечной радужной звездочкой. Стало необыкновенно легко и тихо. Марине чудилось, что она обратилась в невесомую былинку, парящую в пучине межзвездного пространства. Словно в объятиях абсолютного покоя, она качалась на волнах невесомого эфира. Казалось, неуязвимое, а потому никому неподвластное Время, самовольно приостановило свой беспечный бег, чтобы дать ей насладиться всепроникающей песней тишины. Марина зачарованно наблюдала за разноцветными переливами окружающего её великолепия. Вокруг неё, в первозданной тишине плавали величественные галактики и загадочные туманности, проносились юркие стайки астероидов, неслышно накрапывали метеоритные дожди. Представшая перед ней картина была наполнена незримой любовью и светлой грустью.

Послышался еле различимый в чарующем шепоте звезд голос, который ласково, но настойчиво звал её. Марине не хотелось покидать это чудесное место, но противиться голосу она не могла. Окружающий блистательный мир внезапно свернулся в одну яркую точку, к которой против воли устремилась она. Точка все разрасталась и разрасталась, пока, наконец, не заполнила собой все пространство и не поглотила её. Сразу стало как-то тесно, дискомфортно и тяжело дышать.

Марина застонала и открыла глаза…

– Хвала силам кромешным! – благоговейно пролепетала Гонзанна, умиленно глядя на открывшую глаза принцессу. – Вернулась Марэна!

Несколько раз моргнув, Марина увидела над собой угол хижины, полностью затянутый паутиной. В следующую секунду угол с паутиной закрыло от неё старушечье лицо, испещренное сеткой морщин и обрамленное седыми всклокоченными волосами. Старуха оскалилась, обнажив остатки зубов, и, как ей самой показалось, нежно произнесла:

– Доброе утро, Ваше Высочество!

Марина моргнула несколько раз, но так как кошмарное видение не исчезло ей ничего не оставалось делать, как завопить истошным голосом.

С первым воплем принцессы, храпевшие Рогбир и Эйсфо вскочили на ноги, и ещё не разобравшись спросонья, что за переполох, обнажили клинки.

Уяснив, что крики раздаются из-за ширмы, Рогбир первым шагнул к занавеси и разрубил веревку. Занавеска упала к его ногам, а их глазам предстала живописное зрелище – ожившая и все еще обнаженная принцесса Марэна, забившись в угол, визжала так, будто ей подсмолили пятки, а старая ведьма, сидя возле опустевшей лежанки, растерянно переводила взгляд с черного шара на девушку, неслышно бормоча проклятия.

Увидев голую принцессу, Рогбир деликатно отвел взгляд в сторону. Заметив, что бесцеремонный Эйсфо, буквально пожирает глазами юное девичье тело – только слюна с языка не капает – рыцарь прикрыл тому глаза рукой, а чтобы тот не рыпался, недвусмысленно приставил меч к горлу коротышки, и только после этого задал вопрос:

– Гонзанна, тысяча чертей, что здесь происходит?!

Мудрая ведьма даже не знала что ответить.

Но тут ей на выручку пришла леди Марэна. Заметив, что стоит совершенно голая, она прекратила вопить и стыдливо прикрыв руками грудь и пах, внимательно разглядела всю троицу.

Неприятная женщина в ужасном гриме, здоровяк в странном костюме с бутафорским мечом и прыткий коротышка в совсем уж «дешевском» тряпье – кто еще это мог быть кроме её придурочных коллег.

– Вика? Саня? Кирилл Львович? Вы что совсем рехнулись? – заговорила девушка. – Нарядились в дебилов и устроили тут «Хеллоуин». Кирилл Львович, ладно эти двое умственно отсталых, но вы-то взрослый человек, почетный пенсионер, – попеняла она карлику, глазевшему на неё сквозь пальцы рыцарской руки, – а туда же, в дурацкие розыгрыши ввязываетесь. Ладно, все пошутили и хватит. Вы двое свалите отсюда! Вика, где мои шмотки? Сейчас я оденусь и разберусь, какая скотина меня напоила. Голова просто раскалывается.

Принцесса замолчала, выжидающе поглядывая на мужчин. Рыцарь и карлик непонимающе переглянулись.

– Гонзанна, что с принцессой?! Она что разумом повредилась? – спросил, наконец, Рогбир, все также стараясь не глядеть на девушку. – Ой, чую, не сносить тебе головы, бесовская старуха.

– Чегось? Головы? – рассеянно пробормотала Гонзанна. – Какой головы?

Только сейчас до ведьмы дошло, что она натворила. Надо было срочно выправлять свое незавидное положение.

– С принцессой все хорошо! – внезапно уверено произнесла старуха. – Просто она долго находилась в беспамятстве, и сейчас ей надо прийти в себя.

– Что?

– Я говорю, что у леди Марэны память отшибло! – выпалила визгливо Гонзанна. – Но она совсем скоро все вспомнит и тогда уже вам не сносить головы, если она вспомнит, как вы на неё голую тут пялились. Ну-ка пошли прочь, бесстыдники! Вон отсюда! Брысь охламоны!

– Все, не ори! Мы уходим! – конфузливо отвернулся рыцарь.

Сграбастав в охапку карлика, Рогбир пошел прочь. Остановившись в дверях, не поворачиваясь, произнес.

– А ты, значит того, приведи принцессу в порядок старуха, да поторопись. Нам нужно возвращаться!

С этими словами рыцарь покинули жилище, прихватив с собой упиравшегося карлика.

***

Едва только дверь за мужчинами захлопнулась, Гонзанна вновь переключилась на ничего не понимающую девушку. Так и есть! Глаза! Ведьма не однажды видела Марэну еще совсем юной девочкой и чуть постарше, и помнила холодный взгляд её бледно-голубых как льдинки глаз. Глаза же очнувшейся леди Марэны поменяли свой цвет – их лазурный оттенок стал темнее и насыщеннее, как отраженный свет небес в лесных озерах.

– Бедная девочка! Как же я могла так оплошать?! Никак злобные бесы все незримые нити попутали! – запричитала старуха. – Что теперь будет? Что будет? Не сносить нам с тобой головы? Бедная девочка! Бедная я! Бедная, бедная Гонзанна!

– Да что вообще происходит? Вы кто, вообще? – девушка уже догадалась, что никакая это не кривляка Вика. Да и те двое пусть и в гриме, не очень-то походили ни на Саню, ни на Львовича – первый был гораздо шире в плечах, чем Санек, а коротышка в лохмотьях еще ниже их плюгавенького пенсионера-затейника. – Как я вообще здесь оказалась?

Старуха перестала стенать и пристально уставилась на девушку.

– Я заключила тебя, девочка, в эту плоть. Искала дух принцессы Марэны в потусторонней тьме, и вместо него нашла твой. В общем, оплошала я, старая никудышная наузница. Костра инквизиции мало мне за это!

– Постойте, о чем вы говорите? – девушка вышла из угла и присела на лежанку, возле ведьмы. – В какой потусторонней тьме вы меня нашли?

– В той самой! Неужто ничего не помнишь?

Марина напрягла память, но последнее, что смогла вспомнить были фары надвигавшегося автомобиля. То, что она видела в коротком промежутке между аварией и «пробуждением» в этом странном месте, в памяти не сохранилось.

– Помню, лишь как на перекресток вылетела какая-то машина, – после недолгого раздумья сказала девушка. – А потом уже очнулась здесь.

– Эта дьявольская повозка и выбила тебя из той бренной оболочки, что осталась в твоем мире, а дальше уже я подсуетилась, – пояснила Гонзанна, не договаривая что и «дьявольская повозка» её рук дело. – Ты перенеслась из своего мира сюда, в тело дочери нашего короля, принцессы Марэны, душа которой прошлой ночью безвременно покинула юную плоть.

В это трудно было поверить, и Марина понадеялась, что все происходящее ей снится. Просто очень реальный и очень жуткий сон. В надежде избавиться от наваждения, она ущипнула себя раз, другой, ударила по щеке, дернула за волосы.

– Ты чего это? – полюбопытствовала ведьма.

– Чего-чего, проснуться хочу.

– Не получится, – вздохнула старушка. – Теперь «проснуться» не получится, хоть щипай себя, хоть ножом нарезай. Теперича ты в полоне этой юной плоти.

– Обалдеть, не встать! – угрюмо проворчала девушка.

– Ась? Что говоришь? – не расслышала Гонзанна.

– Я говорю, выпить мне надо бы. Есть что выпить?