Разбойничья Слуда. Книга 5. Самолет

– Ну, здравствуй, поле! Я вернулся, – Толька поднял голову и глубоко вдохнул.

– Нынче рожь засеяли, – Граня попыталась поддержать разговор. – Хотели ячмень, а почему-то рожь растет, – смутилась девушка будто она ее посеяла.

– Я отсюда, можно сказать, в армию ушел. Мне о повестке здесь Конюхов сказал. Эх, какие годы были, – протянул он.

– В армии?

– И в армии тоже.

С поля потянула холодом и Граня подернула плечами.

– А тебе сколько лет, красотуля? – Толька снисходительно улыбнулся и посмотрел на девушку.

– Двадцать… Будет осенью.

– Да, ты что! Я бы тебе и пятнадцати не дал, – серьезно проговорил Толька.

– Ой, да ну тебя, Толя, – смутилась девушка.

– И не ну совсем. Я в двадцать в армии пошел. У меня уже усы с бородой росли, а ты вон…

– Что вон?

– Пигалица.

– Сам ты…

– Ну, договаривай, – улыбнулся Толька, снял парадный мундир и накинул ей на плечи.

– Ой! Ты чего это? – она попыталась скинуть мундир. – Я же не навязываюсь.

– Да, я же совсем не потому…

– Меня твоя мать попросила тебе внимание уделить, чтобы легче было от армейской жизни отвыкнуть, – обиженно проговорила Граня. – А ты!

– А я чего? Тебе же холодно. Вот и грейся. А за внимание спасибо. Только я привыкать к деревне не буду. В город уеду.

– В город, – протянула девушка.

– Ага.

На полевой дороге показалась повозка.

– Конюхов, – зашептала Граня. – Он у нас за главного в деревне. Председателем сельсовета Михеева выбрали в прошлом году еще. Только он в Нижней Тойге нынче заседает. А Конюхова вместо него назначили колхозом руководить.

– Избрали, наверное.

– Да, Бог их знает, избрали или назначили. Захотят, так и изберут, кого надо. Нас разве спросят?

– Старший-то у Михеева Афанасий?

– Да. Он контуженный с японской вернулся. Сейчас в Архангельске работает. Средний Федька погиб на войне, а младший Колька после армии в Верхней Тойме живет.

Тем временем повозка их нагнала и остановилась рядом с ними. Григорий Конюхов аккуратно сполз с телеги и раскинул в стороны руки.

– Толька! Вернулся! – крикнул Конюхов. – Ну, подходи, я тебя обниму. А то костыли на пожне забыл. Дурак старый, – он аккуратно сполз с телеги и встал на единственную ногу.

– Здравия желаю, Григорий Пантелеевич. Вот, демобилизовался, – произнес Толька и подошел к председателю.

Конюхов схватил его за руку, потянул к себе и обхватил за плечи.

– Ого! А возмужал как! Вот оно целебное средство для нынешней хилой молодежи, – воскликнул он, глядя через Толькино плечо на Граню.

– Да, ладно вам, Григорий Пантелеевич, тоску из всего наводить, – воспротивилась девушка. – Все у вас молодежь никчемная и ни для чего не годная.

Конюхов отпустил Тольку и по-отечески потрепал парня по голове.

– Ну, ты посмотри на нее. Я слово, а она тут же зубки свои неокрепшие показывает, – проворчал председатель и облокотился на телегу.

– А вам только дай волю, – обиделась Граня или по крайней мере очень убедительно его изобразила.

– А ты чего, дядя Григорий к нам не пришел. Витька говорит, что звал Анисью Филипповну, – Толька чуть отступил назад, поправляя взъерошенные волосы.

– Дела, Анатолий. Дело, прежде всего, – с сожалением произнес Конюхов.

– Ага, поди, на своей пожне косил, а делами прикрываешься, – усмехнулась Граня.

– А как бы и так. Коровы они, что колхозные, что свои, есть хотят одинаково, – спокойно ответил Конюхов. – Ты бы бежала домой, а то нам с Анатолием поговорить нужно.

Девушка хотела было сказать, что на колхозной повозке по своим делам не ездят, но промолчала.

– Хорошо, секретничайте, – она стянула мундир с плеч и протянула Тольке.

– Оставь, я потом заберу, – махнул он рукой.

Конюхов быстро проводил девушку взглядом и повернулся к Тольке.

– Нравится?

Толька пожал плечами.

– Она девчонка не плохая. Токо вот терпения маловато. Все ершится. Но это ничего. В обиду себя не даст. А со временем и выдержки прибавится, – рассудил председатель. – А давай-ка я тебе нашими угодьями похвастаюсь. Если, конечно, временем располагаешь. Залезай. Мне-то не ускакать за тобой.

Толька согласно кивнул, поставил ногу на ось колеса, и чуть помедлив, лихо уселся на край телеги. Конюхов тоже забрался в повозку, устроился рядом и потянул за вожжи.

– Прошлый год за полем еще пашню распахали, – произнес он, когда подвода покатила по узкой полевой дорожке. – Теперь красота: и рожь и ячмень. Всему места хватает. Рук вот только не хватает, – председатель сделал паузу, надеясь, что Ларионов что-то ответит.

Толька намек на счет рук понял, но промолчал.