Пилот Машины времени. Книга первая. Утопия по-королевски

– Вы не беспокойтесь, – сказала я первую сложную фразу. – За молоко большое спасибо. Я ведь только хотела спросить, какое сегодня число. Долго в дороге была. В голове всё перепуталось.

– Сегодня, деточка, двадцать девятое сентября.

– Спасибо.

Я села на ступеньки, возле пахнущей молоком и сеном коровы и стала наблюдать за работой женщин. Младшая, Танюша, продолжала копать картофель, совершенно не обращая на нас внимания.

Двадцать девятое сентября 1941 года!

Теперь можно зафиксировать точную дату проникновения первой Машины времени в прошлое. Она сохранится «на века» в серверах всех трёх модулей.

…Молоко удивительно вкусное. Такое к нам в Бородинский филиал института поставляют из сельскохозяйственных колоний на Формозе и Скандии. Но оно очень дорогое. Гораздо чаще мы пьём синтезированное. Но это, шипящее, сладкое и тёплое, кажется напитком Королей. Или Богов…

Два серебренных полтинника 1924 года выпуска, состаренных под «бывших в употреблении», женщина брать не хотела. Он сказала, что это «богатство» мне ещё пригодится в дороге. Но я тайком оставила монетки на ступеньках дома…

Прогулка к аборигенам помогла развеяться. По крайней мере, следующие три дня я плодотворно трудилась над расшифровкой древних карт планеты с точками внедрения контрольных телепортационных блоков…

5

Предприняла первое ночное путешествие вдоль дороги на запад от поселения. Забыла спросить у знакомых мне женщин, как называется их деревня. При случае восполню пробел. Точно такие же островки цивилизации, большие или меньшие по числу домов, располагаются на небольшом расстоянии друг от друга на протяжении тридцати километров. У небольшого городка, вероятно Гжатска, вижу скопление военной техники германских войск. Танки, самоходные артиллерийские установки, бронемашины, мотоциклы, пушки в конных упряжках, грузовые автомобили, наполненные боеприпасами, провиантом, техникой для оперативной связи, вытянулись в стальную многокилометровую змею на узкой бревенчатой трассе. Рядом огромная масса солдат и офицеров, суетящаяся в «броуновском движении» вокруг скопления техники. Я наблюдаю окружающее пространство с высоты птичьего полёта. Никто бронированную мощь врага не атакует, никто не пытается её остановить. И она, как сжавшаяся пружина, готова выпрямиться и с рассветом ринуться в нашу сторону, к Москве. Но ночью военные отдыхают. Они спят возле машин, пьют награбленную по пути русскую водку, играют на губных гармошках и громко поют немецкие военные марши.

Я ощущаю, как в прохладном ночном воздухе витают запахи гари, солярки, бензина…

Я чувствую, как пахнет потом от отдыхающих людей и распряжённых лошадей…

Я слышу вопли пьяных солдат и истошные крики насилуемых девушек…

Мне становится не по себе…

Спешно возвращаюсь в модуль…

Уитни долго занимается моим телом и душой…

6

Никаких активных действий! Только пассивное наблюдение!

Если я нарушу эту «заповедь», то совершу преступление, влекущее за собой необратимые последствия. Перепластовка во времени может уничтожить моё «истинное будущее» и я вернусь в чужой для меня мир.

«Легенды» о параллельных пространствах, наверное, имеют под собой почву. Скоро, вслед за мной, в прошлое устремятся потоки исследователей и они, когда-нибудь, станут совершать ошибки – умышленно или по неосторожности изменят историю человеческой цивилизации. И аномальные «призраки» в виде теней, «читаемые» точными приборами, будут преследовать человечество до скончания дней. А неопознанные летающие объекты с древних времён уже проникают в наш мир, пугая своими появлениями обывателей и настораживая учёную братию. А те, в свою очередь, озадаченные «очевидным и невероятным», ищут точки проникновения к призракам, порождённым нашими «оплошностями», или нашим же воображением…

Но, может быть, ошиблись не МЫ, а ОНИ? И НЛО, и прочая «анормальность» – это их попытки узнать, кто же мы, на этом свете? И что из нас получилось в результате их экспериментов со временем и пространством?..

Если ошиблись те, из потустороннего пространства, то мы для них – жители большого муравейника. Существа весьма опасные, не пригодные для прямого контакта…

7

В эту ночь я не могла находиться в модуле и вышла на поверхность. Просто так, подышать осенним прохладным воздухом.

Деревня спит. Застывшую в ночи тишину изредка нарушают падающие листья и шорохи под черёмуховым кустом. Наверное, мыши. Внизу, у основания холма, еле слышно журчит безымянный ручей…

Несколько минут сижу на валявшемся возле куста бревне и наблюдаю исходящий диск Луны, безоблачное небо, усыпанное яркими мерцающими звёздами…

Дымком потянуло снизу, от ручья, вместе с неторопливым прохладным ветерком.

Перехожу в модуль и опускаюсь к зарослям.

За косогором, у самой воды, увидела огонёк костра.

В круге колеблющегося света расположились трое мужчин. Солдаты. Разговаривают по-русски.

Модуль зависает в нескольких метрах от отдыхающих, в зарослях, среди пушистых еловых лап. В зыбких отблесках затухающего костра вижу всех троих. Один из солдат, старший по возрасту, лет сорока, достаёт из вещевого мешка грязные клубни картофеля, обмывает их в ручье и бросает в костёр. Второй, лет тридцати, сучковатой палкой нагребает тлеющие угли на клубни и проверяет их готовность к употреблению. Третий, совсем молодой, лежит на расстеленной возле огня ватной куртке и изредка постанывает. Гимнастёрка у солдата разорвана. Виден окровавленный бинт, опоясывающий грудь юноши. Старший солдат изредка наклоняется к раненому и протирает ему лоб влажной, не первой свежести тряпицей.

– Потерпи, лейтенант! Сейчас откушаем картошечки и донесём тебя до наших. Потерпи, командир!

Второй солдат совершенно не обращает внимания на стонущего товарища. Его деятельность сосредоточена только на еде. Запеченные клубни он выуживает из пылающих углей не защищёнными руками, игриво подбрасывает вверх и шумно дует на обожжённые пальцы. Потом разламывает чёрные комочки пополам и жадно проглатывает вместе с запекшейся в золе корочкой. Руки и рот парня черны от сажи. Он изредка «приводит» себя в порядок, вытирая ладони о замасленности до блеска гимнастёрку, или проходит засаленным рукавом по закопченным губам.

– Остепенись, Бачурин! – ворчит старший солдат, когда его попутчик принимается за очередной клубень. – Мы с командиром ещё не ужинали, а ты уже половину мешка оприходовал!

– Да ладно тебе, Митрич! – хохочет Бачурин. – Командиру еда, может уже, и не понадобится. А нам она в самый раз. А картошкой сейчас в любой хате можно разжиться.

– Покорми-ка лучше командира, балаболка! Только аккуратно! Не обожги!

– Не бойся, Митрич! Я теперь насытился и, потому, спешить не буду.

– Вот, возьми ложку. Ею удобнее кормить. И немножко солью окропи. Сам-то без соли, гляжу, трескал?.. И корки горелые ему в рот не пихай!

– Ладно, ладно, Митрич! Горелые корочки я сам употреблю. А соль, это белая смерть.

Проследив за действиями Бачурина, Митрич тоже принимается за еду. Он аккуратно разламывает клубни, посыпает солью и отправляет в рот. Тоже вместе с подгоревшей коркой. Каждую порцию запивает водой из ручья, и каждый раз омывает руки. Наевшись, Митрич старательно умывается и приводит свою одежду в надлежащий вид. Выгоревшую от солнца гимнастёрку заправляет под ремень. Ворот застегивает до последней пуговицы. На седые волосы одевает пилотку. Симпатичный аккуратист. На него приятно посмотреть…

– Ну, всё, Бачурин. Можем продолжать путь.

– Вздремнуть бы трошки, Митрич, – говорит, потягиваясь, Бачурин и накидывает на себя ватник, – а то совсем обессилим. Лейтенант ногами слаб. Почитай весь путь на себе тащить придётся. И вообще…

– Некогда нам дремать, Бачурин! Немец по пятам прёт! Сегодня, поди, будет впереди нас. А мы тут рассиживаемся…

– Интересно, где мы сейчас, Митрич?

– Уваровка недалеко! – прохрипел лейтенант. – Я эту дорогу знаю. Здесь, где-то рядом, деревня есть. Кажется – Грачёвка. Я карту смотрел у ротного, царство ему небесное…

– Уваровка, это что, районный центр?

– Да! Мы в Уваровском районе.

– Это же Московская область, Митрич! – воскликнул Бачурин. – Стало быть, и до Москвы недалеко!

– Километров сто пятьдесят, – прошептал лейтенант и откинулся на ватник. – Вы бы меня до Грачёвки… Может быть, там ещё наши!.. Армейские!