История происхождения русов и славян

Важное городище возле Суботова (Черкасская область) было бронзолитейным центром культуры.

Классическим образцом чернолесского городища считается укрепление на холме Тясмин. Оно состоит из глинобитного вала 12 х 1 м, у подножия которого обнаружены обгорелые остатки деревянных укреплений. Последние были построены из коробчатых срубов, соединенных частоколом. Снаружи был ров шириной 9 м и глубиной до 4 м. Со стороны, противоположной реке, подходы к крепости были укреплены еще одним рвом и валом.

В долине реки Тясмин обнаружено вообще наибольшее количество ранних чернолесских городищ. Большинство из них представляет такие же овальные крепости диаметром от 40 до 100 м. Внутри стен выявлены остатки довольно просторных (6 х 10 м) землянок

Чем воевали чернолессцы? А. И. Тереножкин отнёс к чернолесскому времени группу биметаллических (с бронзовой рукоятью и железным клинком) коротких колющих мечей и кинжалов. Рукоять их имеет грибовидный полусферический пустотелый набалдашник, плоскую в охвате ручку и прямое перекрестие. Их обоюдоострый клинок достигает в длину 60 см. Подобные, но нетождественные мечи есть в Трансильвании, под Краковом и в предскифских комплексах Предкавказья. Один чернолесский кинжал с ребристой рукоятью из бронзы и железным лезвием имеет двукрылое перекрестие, близкое перекрестиям скифских акинаков

Противостояние русов и киммерийцев-прагерманцев продолжалось до самого прихода скифов в конце VIII в. до н. э. После вторжения скифов, гражданской войны и битвы на Днестре, часть киммерийцев была вынуждена бежать и многие из них бежали именно к русам и неврам, ведь воевали они как представители различных княжеств, а происхождение-то было общим. Произошло массовое смешение народов и нужно признать, что это был процесс ославянивания киммерийцев, а не наоборот.

Чернолесские биметаллические мечи

Этот процесс ославянивания и привёл к окончательному образованию Чернолесской и Милоградской культур, с которых мы начали рассказ о русах и неврах.

Пришедшие в степи Правобережного Приднепровья скифы потеснили русов и невров на север. В долинах рек Рось и Тясмин скифы истребили значительную часть чернолесской знати, разрушили многие поселения, а оставшееся население было покорено. В течении полувека оно не имело никакой самостоятельности и находилось в состоянии прямого рабства. Чуть позже скифы-а-гафирсы проникли дальше на запад до Карпат и на восток по Ворскле. Причём на Ворсклу скифы переселили и часть завоёванных земледельцев с запада.

Однако вскоре ситуация начала меняться. Пришельцы примирились с родственными автохтонами и составили некий симбиоз, позволивший Геродоту считать русов скифами-пахарями, а невров описать как союзников скифов вплоть до вторжения Дария в 512 г. до н. э., когда невры отказались помогать скифам, а те начали мстить им после войны.

То, что в Причерноморье царил мир, подтверждается тем, что в 646 г. до н. э. греки- милетяне спокойно основали на правом берегу Днепро-Бугского лимана колонию Ольвия, жители которой быстро развернули торговлю по всему Причерноморью, доходя до лесной зоны, чему скифы никак не мешали. Кстати, Ольвия имела размеры 50 га и население 15 тысяч человек, а мы помним, что поселения Чернолесской культуры в несколько раз превосходили Ольвию в размерах. Но их, почему-то, никто городами не называет. Какие могут быть города у диких праславян? Это же не полисы. Но у праславянских городов были другие функции.

К концу VII в. до н. э. начинается и процесс смешения скифов-кочевников с лесостепными праславянскими племенами. Возможно, первыми это начали делать агафирсы, одно из скифских племён, поселившихся на границе лесостепи, на правом берегу Днепро-Бугского лимана.

На Ворскле слияние покорённых с захватчиками произошло даже быстрее, чем на западе. Уже в конце VII в. до н. э. там возник большой город и мощная крепость, называемый археологами Бельским городищем, о котором рассказано ниже.

Потом смешение праслявян со скифами началось в долинах рек Рось и Тясмин.

Несомненно, новые племена, возникшие после прихода скифов, были представлены перемешанными скифами, киммерийцами и праславянами, которые называли себя, в целом, русами. И опять, ничего удивительного в этом смешении нет, ведь смешивались представители одного большого народа (как русские, украинцы и белорусы). Добавим, что прагерманская часть киммерийцев тогда говорила вовсе не на германском языке, а на том же арийском, на котором говорило всё Причерноморье.

В схолиях к Аристотелю часть скифов так и называется «Скифы, которые Русы». Время создания этих схолий неизвестно, но отождествление скифов с русами для греков было характерно всегда и надменно отмахиваться от этого было бы неверно.

Процесс смешения был прерван в 593–585 гг. до н. э., когда в Причерноморье вернулись из Закавказья скифы-паралаты (царские) во главе с царём Гнуром и степи наполнились людьми, конями, стадами скота. И кровью.

Паралаты застали в Причерноморских степях неприемлемую для себя ситуацию. Геродот пишет очень интересные вещи. Так, он рассказывает, что пока скифы 28 лет жили в Азии, их жёны успели выйти замуж за каких-то рабов. У них родились и выросли дети, которые вовсе не собирались пускать назад бывших мужей их матерей. Когда же скифы решили вернуться, то обнаружили, что сыновья рабов вырыли огромный ров между Азовским морем и некими Таврскими горами и стоят там с войском. Скорее всего, Геродот имеет в виду Крым, а ров был прорыт на Перекопе. А может быть – это Тамань?

Началась война и скифы никак не могли прорваться вТаврику, пока не взяли в руки кнуты и не разогнали рабских детей этими орудиями.

Опуская элементы байки и анекдота, мы получаем, что оставшаяся на севере часть скифов породнилась с местными племенами, причём сроднилась с ними настолько, что предпочла этот союз восстановлению власти и родства со скифами, возвращающимися из Азии. Началась война, которая была очень тяжёлой, однако опытные в боях азиатские скифы победили и оттеснили новые племена от их рва на юг в Крымские горы и на север в лесостепь.

Тогда же, видимо, появились тавроскифы, которых греки всегда отождествляли именно и только с русами. Появились они в результате смешивания отступивших в Крымские горы скифов с родственными же таврами, жившими там с середины II тысячелетия до нашей эры. До I века тавроскифы жили в крымских горах, но с ослаблением скифского государства они вырвались за пределы Крыма. Примерно в 140 году тавроскифам удалось отбить у сарматов участок степи на современной Херсонщине, так называемый «Ахиллов бег», где они и жили до самого образования Киевской Руси. То, что под приведенным названием «тавроскифы» – имеются в виду русы, говорит текст «скифского» приветствия в эпилоге «Теогонии» византийца Иоанна Цеца: «К русским я обращаюсь по их обычаю, говоря ????[???] ?????, ????????? и ????? ????, т. е. «здравствуй, брате, сестрица, добрый день!» Конечно, Цец жил в XII веке, но ведь он, почему-то, не отождествляет тавроскифов с готами, литовцами, поляками, булгарами, осетинами и прочими «звёздами» археологов и историков, а отождествляет именно с русскими. Может, надо перестать представлять византийцев тупыми идиотами, а свои надуманные политизированные истории перестать считать истиной в последней инстанции?

А ещё паралаты пришли из Закавказья со своими вассальными, смешанными с мидянами и персами, племенами, образовавшимися на юге. Это были сигинны и савроматы. Вот откуда в Причерноморские степи попала микроскопическая часть иранской культуры, вроде имён знати, из-за которых, скифов и сарматов, собственно, и записали изначально в иранцы. Согласно Геродоту, савроматы говорили на скифском языке, но с ошибками, то есть на диалекте с примесью иранизмов.

Современная наука окончательно записала скифо-сарматов в иранцы после составления Абаевым «Словаря скифских слов» [Абаев В. И. Скифо-сарматские наречия / Основы иранского языкознания. М.,1979. Т. 1. с. 272–366]. Однако, в этом словаре всего около 200 слов, которые, как заметил Г. И. Дрёмин, составляют всего 30 % известной на сегодняшний день скифской лексики, тенденциозно подобранных исключительно по принципу сходства с иранскими. Именно сходства, поскольку две трети из слов, выбранных Абаевым, имеют древнеарийское происхождение. Или вот, например, из семи имён скифских богов, Абаев взял только два, из 60 имён царей и знати, лишь 18. А это уже чистая подгонка. Да и сам Абаев не очень упирал впоследствии на доказанность иранизма скифов. Ну, а оценка национальной принадлежности по именам – это, извините, к ариям вообще и к русским, в частности, никак не подходит. Они очень любят иностранные имена.

Нам кажется, что скифский язык не был иранским, а занимал промежуточное положение между праславянским и авестийским. Ведь скифы появились на землях, находившихся между праславянами и праиранцами, появились позже праславян и практически одновременно с иранцами. Когда же скифы пришли в Причерноморье, их язык начал обратный процесс схождения с праславянским пока они не слились в один праславянский.

Сигинны были поселены паралатами в междуречье Днепра и Днестра рядом с агафирсами, а савроматы в междуречье Дона и Волги. Очевидно, они должны были защищать границы Скифии. Савроматы заселили не только западный берег Волги, но быстро проникли и на восточный, где образовали свой союз племён. В савроматский союз за Доном и на Волге вошли, как его основа, потомки местных срубных и продвинувшихся сюда с востока андроновских племен.

Сами царские скифы-паралаты и скифы-кочевники в VI в. до н. э. поселились между Днепром и Доном, а также в северном Крыму. После укрепления на новых местах, паралаты начали давление на северные лесостепные территории, уже освоенные агафирсами, которых паралаты теперь считали предателями. Тогда последние, вынужденно начали ещё более активное сотрудничество с лесостепными и лесными праславянами русами-алазонами и неврами Милоградской культуры. По Роси и Тясмину вновь начали строиться крепости, теперь против паралатов (например, Трахтемирово городище). Знать агафирсов переходит к оседлости и роднится с русами. То же происходит и дальше на запад до Карпат.

Война царских скифов с «рабами» затянулась на 30–40 лет и, всё же, они победили. К середине VI в. до н. э. оборона северных земледельцев была прорвана.

Они удержались на Роси, там нет следов разрушений, хотя в стене Трахтемирова городища найдено около 60 наконечников скифских стрел, некоторые из которых повреждены от удара о камень. Там же найден акинак, откованный на Кавказе и три металлические пластинки от доспеха. Крепость скифам вряд ли удалось взять, однако и на Роси сильно возросло влияние скифской культуры. Между Тясмином и Росью появились захоронения скифской знати. Похоже, что местная знать признала зависимость от паралатов, чем сохранила свои земли в неприкосновенности.

А вот западнее ситуация сложилась по-другому. Там паралаты прошлись огнём и мечом. Столица тамошних племён – Немировское городище на Буге, была разрушена. Часть населения с агафирсами ушла за Карпаты, а оставшееся было подчинено. Они тоже стали называться скифами-пахарями. Контролировать их были назначены сигинны. Но вскоре сигинны взяли часть местных земледельцев с собой и ушли далеко на запад в долину Тисы, обойдя враждебных для себя агафирсов с юга. Возможно, это было сделано по приказу «царских скифов».

Ушла с Волыни и часть невров. Как писал Геродот: «За одно поколение до похода Дария им пришлось покинуть всю свою страну из-за змей. Ибо не только их собственная земля произвела множество змей, но еще больше напало их из пустыни внутри страны. Поэтому-то невры были вынуждены покинуть свою землю и поселиться среди будинов. Эти люди, по-видимому, колдуны. Скифы и живущие среди них эллины, по крайней мере, утверждают, что каждый невр ежегодно однажды в год на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик».

Для нас представляюточеньбольшой интерес наблюдения археолога Мельниковской над перемещением милоградского населения с запада на восток. «Милоградские памятники Южной Белоруссии, – пишет исследовательница, – известны здесь именно с того времени, когда исчезают близкие или совершенно аналогичные им памятники Восточной Волыни (в основном VI в. до н. э.). Это позволяет сделать вывод «о передвижении части населения в северо-восточном направлении с Волыни в Южную Белоруссию».

Скорее всего, бегство невров было вызвано как раз агрессией царских скифов на Волыни, которые в фолклоре запомнились людям как змеи.

На новой земле, так сказать, в Новой Невриде, поселенцы-невры сразу же стали укрепляться и строить городища; если на старых местах было много селищ, то на новых местах «памятники милоградской культуры возникают сразу как укрепленные поселения. Количество городищ очень велико, под городище занимался буквально каждый удобный мыс». Это говорит о массовости переселенцев и об угрозе их жизни на новом месте. Кто мог угрожать неврам в восточной и южной Белоруссии? Это были андрофаги, но о них чуть позже. Пока мы вернёмся в лесостепь.

На левобережье Днепра дела обстояли иначе, чем на правом берегу. Там царские скифы не воевали, видимо, не хватало сил, зато туда активно начали уходить земледельцы чернолессцы (русы) из степей. Они заселили долины Сулы, Сейма и Северского Донца. Долину каждой из рек заселили люди самостоятельного племени. Собственно, часть чернолессцев уже жила там с доскифских времён, подпирая с юга так называемую Бондарихинскую культуру. Теперь русское население левобережья Днепра выросло настолько, что двинулось на север и начало смешиваться с немногочисленными местными земледельцами Бондарихинской культуры. Понятно, что греки называли и этих русов скифами-пахарями, поскольку основным занятием их было земледелие.

Здесь следует разобраться с историей левобережной Днепро-Донецкой лесостепи и леса.

Во времена создания Балановской и Фатьяновской культур русов и восточных славян, в левобережной Днепро-Донецкой лесостепи господствовала Марьяновская культура неизвестной этнической принадлежности (XVIII–XII вв. до н. э.) Сейчас предполагается, что марьяновцы были неким смешением древних палеоевропейцев монголоидов культуры Ямочно-Гребенчатой керамики с ариями, пришедшими в эти земли за 1500 лет до образования Марьяновской культуры.

Район существования Марьяновской культуры постоянно пополнялся арийским населением, прибывающим буквально со всех сторон, пока все остатки монголоидов полностью не растворились в арийском субстрате.

Новое население создало Бондарихинскую культуру (ХНХ вв. до н. э.) Большую часть бондарихинцев представляли бывшие срубники. Эти срубники были земледельцами и скотоводами. На Оке они серьёзно смешались с праславянами-фатьяновцами, переняв навыки земледелия, собственно, от последних. Погребальный обряд, однако, остался срубным, то есть, кремация. Другими словами, бондарихинцы были праславянским народом (или союзом племён, как угодно), принявшим патриархат.

На юге Бондарихинская культура граничила с Белогрудовской, а позднее, Чернолесской культурами. Как мы знаем, это тоже были праславяне-русы. С ними у бондарихинцев начались войны, о чём свидетельствует появление у последних укреплённых посёлков. В ходе этих столкновений, чернолессцы-русы вытеснили бондарихинцев на север в долину Десны. Но, вообще-то, может быть, мы видим здесь свидетельства боёв с киммерийцами и скифами.

На западе от Бондарихинской, в Полесье, на Черниговщине и Сумщине существовала Лебедовская культура (XI–VIII вв. до н. э.), тоже явно праславянская.

Вот лебедовцы совместно с бондарихинцами и создали в VII в. до н. э. новый народ меланхленов (чёрных клобуков), известный археологам как Юхновская культура.

Кроме того, что меланхлены одеваются во всё чёрное и нравы у них скифские, Геродот ничего не сказал. Судя по всему, меланхлены были одним их северских прарусских племён. Характерно, что название племени сохранилось и пережило века. Уже во времена Киевской Руси русские будут называть чёрными клобуками союзные степные племена турок-огузов за манеру одеваться в чёрные плащи с капюшоном. Самоназвание меланхленов Геродот не упоминает, однако вспомним, что «савар» или «север» как в древнеарийском, так и в древнерусском языке означал или имел в виду «чёрный». Ну, вот нам и мелан-хлены – чёрные клобуки по-гречески – они же савиры или северяне по-праславянски.

А вообще, различия в образе жизни милоградских и юхновских племён оказались столь невелики, что историки подчас затрудняются с определением, к какому из двух сообществ принадлежит то или иное поселение в низовьях Десны. Пожалуй, обитатели Подесенья чуть больше увлекались охотой и, особенно, рыбалкой. Как сообщают о юхновцах украинские археологи Сергей Горбаненко и Дмитрий Каравайко: «Культурный слой многих городищ насыщен обломками и целыми глиняными грузилами для сетей, чешуёй и костями больших рыб». Эти же специалисты обращают внимание на «достаточно высокий уровень развития рыбной ловли у населения юхновской культуры, что не было характерной чертой ни для одной из соседних культур раннего железного века». Чуть большее распространение, в сравнении с Невридой, получила в этих краях и охота. Всё же юхновцы жили в местах, основательно заросших лесом и обильно залитых водой. Они чаще использовали кость для своих поделок, а металл у них встречался несколько реже, чем у невров.

Как полагают отдельные исследователи, на ранней стадии юхновцы вообще не занимались земледелием, но лишь выращивали домашних животных, промышляли зверя и ловили рыбу. Позже, под влиянием скифов-пахарей, они стали сеять просо, пшеницу и ячмень. Также юхновцы выращивали рожь, что было характерно только для славян.

Тогда же на их поселениях появились ямы-хранилища. Найдены там и остатки сельскохозяйственных орудий, в частности, обломки мотыги из рога оленя. Однако, аграриями в полном смысле этого слова юхновцы, видимо, так и не стали.

Вообще-то, сейчас принято считать, что Юхновская культура относится к будинам, но, во-первых, по Геродоту, будины были кочевниками и жили восточнее, а во-вторых, юхновцы располагались на исконных землях северян, что просто вынуждает нас соотнести их с меланхленами.

Реконструкция юхновского городища Красное

Юхновская культура VI—11 в. до н. э. была распространена на территориях Черниговской области Украины и Брянской, Курской и Орловской областей России. Поселения юхновской культуры делились на два типа – небольшие укрепленные городища и неукрепленные селища, причем последние связаны территориально с городищами, образуя вокруг них своеобразные агломерации, «микрорегионы». Укрепления городищ были мощными и достаточно сложными – один-три ряда рвов и валов, деревянные стены по всему периметру и расположены на неприступных утесах по берегам рек. Ничего удивительного в этом нет, поскольку южнее жили скифы-кочевники, непрерывно пытавшиеся нападать на юхновцев-северян. Тогда сельское население северян сбегалось в крепости-городища и пережидало набег в них.

Для юхновской культуры характерны наземные многокамерные жилища столбовой конструкции на несколько семей – так называемые «длинные дома». Стены сооружались из тонких бревен и жердей, плелись из прутьев и затем обмазывались глиной. Иногда дома оказывались вытянутыми вдоль оборонительных сооружений, как это было, например, на городище Кузина гора в Курчатовском районе. Любопытно, что еще до раскопок старики рассказывали устные предания о том, что в этом месте «жили старые люди, у которых был один на всех длинный дом, кольцом окружавший деревню». Подобные дома мы видели у венедов Лужицкой культуры в Бискупине. Да и вся схема укреплённого городища весьма и весьма похожа.

Оригинальны юхновские височные кольца в виде двух спиралей (так называемые «очковидные» подвески). И опять мы знаем, что височные кольца всегда были признаком славян.

Известны юхновские языческие капища. Б. А. Рыбаковым в Жуковском районе Брянской области у села Вщиж (Благовещенская гора) было исследовано огромное и сложно устроенное древнее юхновское святилище-крепость, где происходило поклонение богине Ладе. Священным животным юхновцев считался медведь.