Николай II и Александра Федоровна. Любовь, победившая смерть

Несколько человек? Нет… По официальным данным, погибло 20 человек, даже приводится и цифра 21. Пострадало же свыше 280 человек. Пострадало! Тоже ведь весьма сглаженная формулировка. Травмы травмам рознь. Может, кто-то и отделался незначительными ранами, но ведь немало было и таких, которые остались калеками.

К тому же Витте побывал на месте крушения, когда уже было трудно что-то установить. Ведь к восстановлению железнодорожного полотна приступили незамедлительно. Железные дороги уже вошли в жизнь страны, сменив гужевой транспорт. На них была завязана хозяйственная деятельность.

Официальные данные сильно расходились с тем, что считали в императорской семье. Как быть с заявлением великой княгини Ольги Александровны что, «секунду или две спустя вагон разорвался как консервная банка». Как ее могло выбросить из вагона, если не было взрыва? Именно действие взрывной волны иногда спасает вот этаким образом. При железнодорожных катастрофах поезд либо слетает на вираже с рельсов и вагоны катятся под откос, либо эти самые вагоны лезут друг на друга. И без взрыва они не разлетаются на части.

Великая княгиня Ольга Александровна вспоминала:

«Причина катастрофы так и не была установлена следствием. Все были уверены, что крушение произошло из-за халатности Железнодорожного полка, в обязанности которого входило обеспечивать безопасность императорских поездов, и что в железнодорожном полотне находились две бомбы. По слухам, руководитель террористической группы сам был убит при взрыве, но доказать это не удалось».

К тому времени уже были диверсии на железных дорогах. Неоднократно пытались взорвать поезда императора Александра II, и даже взорвали поезд, но с прислугой. Там тоже вагоны разрывало на части.

Вскоре после крушения император Александр III стал чувствовать недомогания. Болезнь наступала медленно, но неотвратимо. Он же рассчитывал на свое богатырское здоровье и не придавал особого значения болевым ощущениям. Да, он был поистине русским богатырем почти что двухметрового роста, способным в узел завязать кочергу, разогнуть подкову и разорвать пополам полную колоду карт.

И вот он занемог.

Матильда Кшесинская рассказала в своих мемуарах:

«В начале этого (1894 года. – Н.Ш.) года тревожные слухи стали ходить о состоянии здоровья Государя. Знаменитый профессор Захарьин был вызван из Москвы на консультацию. Никто в точности не знал, насколько серьезно был болен Государь, но все чувствовали, что он в опасности. Я понимала, что тревожное состояние здоровья Государя ускорит решение вопроса о помолвке Наследника с Принцессой Алисой, хотя Государь и Императрица были оба против этого брака по причинам, которые остались до сих пор неизвестными. Но другой подходящей невесты не было, а времени терять было нельзя, и Государь и Императрица были вынуждены дать свое согласие, хотя чрезвычайно неохотно».

Император, хоть и относился несерьезно к болезни до самого последнего ее удара, все же решил, что с женитьбой цесаревича затягивать нельзя.

Так что именно болезнь, ставшая следствием крушения поезда, ускорила брак.

Брак – действо священное

Напомню: подготовка к бракосочетанию наследника престола цесаревича Николая Александровича и принцессы Алисы началась еще в апреле 1894 года, хотя, казалось бы, до свадьбы еще целый год. 11 апреля была образована специальная комиссия, которая должна была определить предметы, что требовали время на их изготовление, и заказать их немедля. Кроме того, предстояло составить список гостей, определить расходы на празднование и прочее.

Началось и составление Манифеста по поводу бракосочетания, а с середины августа началась закупка всего необходимого для свадьбы.

Но врачи дали неутешительный прогноз по состоянию здоровья императора. Они полагали, что до следующего года император Александр III не доживет…

Решено было ускорить дело, и уже 10 октября 1894 года Алиса, вызванная в Россию, прибыла в Ливадию, где в это время находилась императорская семья.

Приезд Алисы Гессенской в Ливадию. Художник А.М. Зичи

Об этих днях содержится подробный рассказ в дневнике в то время цесаревича, в скором времени ставшего императором, Николая Александровича.

Вот эти строки:

«2-го октября. Воскресенье.

Стоял серый день, вполне соответствующий моему душевному состоянию! Были у обедни – только тут и видимся с остальною публикою. После завтрака пошел гулять с Вороном по всему берегу моря и разными крупными тропинками вернулся к дому. Янышев и Лейден прибыли из-за границы; первый привез мне от моей Аликс подушку и книжку с выписанными стихами! После обеда от нее пришло два милых письма.

4-го октября. Вторник. Невеселый день! Дорогой Папа почувствовал себя настолько слабым, что сам захотел лечь в постель. Это случилось после грустного томительного завтрака! Погода стояла как нарочно чудная – совершенно летняя. Уехал, скрепя сердце, верхом по дороге к Учансу (Учан-Су – самый высокий и живописный водопад полуострова Крым. – Н.Ш.), и затем через Аутку (с 1945 года село Чехово, ныне вошедшее в черту города Ялта.. – Н.Ш.) и Ялту домой. Папа поспал часок и благодаря этому выглядел бодрее! Обедали без него – он был в постели! Второй день, что не имею писем от моей Аликс!

5-го октября. Среда. Вчера поздно вечером пришла почта и привезла с собою два письма от Аликс! Был ясный день, но с гор дул очень свежий ветер – вроде боры! После breakfast’a, за которым был и Папа, пошел гулять с Мама?. Она мне прочла длинное письмо от Аликс. После завтрака отправились верхом на Чаир, проехали к чайному домику и вернулись к 4 ч. к себе. Папа? и Мама? позволили мне выписать мою дорогую Аликс из Дармштадта сюда – ее привезут Элла (великая княгиня Елизавета Федоровна, супруга великого князя Сергея Александровича. – Н.Ш.) и д. Сергей (великий князь Сергей Александрович, родной брат императора Александра III. – Н.Ш.)! Я несказанно был тронут их любовью и желанием увидеть ее! Какое счастье снова так неожиданно встретиться – грустно только, что при таких обстоятельствах».

В те дни цесаревичу Николаю пришлось переживать два диаметрально противоположных чувства. Конечно, главное – это тревога за уважаемого и любимого отца, отца, являвшегося мудрым учителем, опорой в жизни. За ним как за каменной стеной была не только вся императорская семья – за ним была вся Россия, немного «подмороженная», как говорили тогда, и в значительной степени приведенная в порядок. И главное – не воевавшая на протяжении всего его царствования.

Второе чувство связано с предстоящей женитьбой на принцессе Алисе, которую цесаревич успел по-настоящему полюбить, хотя его сердце и было сильно задето любовью к Матильде Кшесинской. Как уживались в нем две любви? Иногда можно слышать, что цесаревич с первого взгляда полюбил свою будущую супругу. Но это не так. Да, она тронула его сердце, но ведь уже после встречи с Алисой было и увлечение принцессой Викторией, и любовь к Матильде Кшесинской. Увлечение Викторией (Торией) переросло в большую и крепкую дружбу, а вот любовь к Матильде Кшесинской просто затаилась где-то в глубине души, и цесаревич Николай, вскоре ставший императором, никогда не забывал эту свою первую любовь. При каждой возможности оказывал помощь незабываемой балерине. Одно было твердо: никаких отношений с нею он не поддерживал. Впрочем, об этом мы уже говорили. Вернемся же в неподражаемый Крым, жемчужину России, где осенью 1894 года на фоне необыкновенных красот природы и по-летнему теплой погоды, происходили события, трагические для императорской семьи и для всей России. Дневник цесаревич показывает их особенно полно и ярко. И конечно, в каждой строке тревога и боль за отца…

«7-го октября. Пятница. Сегодня было как будто маленькое улучшение: хотя Папа спал мало, но у него аппетит, в особенности к вечеру, увеличился и самочувствие поправилось! Телеграммы продолжали сыпаться. Читал бумаги, привезенные фельдъегерем, кот. Папа передал мне. Погода стояла хорошая. После завтрака пошли осматривать комнаты, очищенные дамами в свитском доме для Аликс, Эллы и пр. Жду ее приезда с страшным нетерпением! Получил два милых письма. Завтра она должна встретиться с Эллой в Александрове! В первый раз в России после того, что она стала моей невестой! Обедали в 8 ч., все мы чувствовали себя бодрее, т. к. Папа хорошо кушал и был веселее!»

Ожидание приезда невесты, любимой невесты… А на этом фоне постепенное врастание в дела государственной важности. Цесаревичу Николаю еще трудно представить, что вот-вот уже не только переданные отцом бумаги от фельдфебеля лягут к нему на стол – на его рабочий стол лягут заботы обо всей необъятной России. Он еще верит в благополучный исход болезни, хотя врачи опровергают эту веру. Он верит, хотя и невеста вызвана, и свадьба наверняка будет уже не весной, как планировалось, а значительно раньше.

А крымская погода словно дразнит, зовет к жизни, вселяет надежды. Вот новая запись:

«8-го октября. Суббота. Дивный летний день: 19° в тени! После кофе увидели Эриклик (паровая яхта, названная, как и дворец в Крыму, и вилла в том районе, по наименованию поселка, где в 70-х годах XIX века по рекомендации лейб-медика царской семьи С.П. Боткина для больной туберкулезом супруги императора Александра II Марии Александровны был построен небольшой дворец с видом на Ялту. – Н.Ш.), который шел с т. Сани, т. Ольгой, Минни и Христофором в Ялту. Тотчас же с Ники полетел туда и приехали в то время, как «Эриклик», сильно покачиваясь, подходил к молу. Мы долго ждали в каюте выхода путешественниц, т. к. их закачало и до прихода в Ялту они не вставали. О. Иоанн прибыл с ними, и по приезде в Ливадию он отслужил обедню, а позже молебен для всех людей. Завтракали внизу – приятно видеть новые лица – это так отрезвляет! После завтрака поехали верхом в Орианду… (крымская резиденция Николая I, доставшаяся по наследству его второму сыну Константину Николаевичу, который очень любил эти места, затем в 1865–1876 гг. принадлежавшая императрице Марии Федоровне, а позднее записанная на княжну О.П. Долгорукову. – Н.Ш.)… где прибой был громадный – редкостный! Получил чудную телеграмму от милой дорогой Аликс уже из России – о том, что она желала бы миропомазаться по приезде – это меня тронуло и поразило до того, что я ничего долго сообразить не мог! Д[яди] Сергей и Павел приехали из Москвы. Милый Папа чувствовал себя немного лучше и ел больше! Читал доклады и бумаги».

В дневнике цесаревича упоминается о. Иоанн, прибывший в Крым к больному императору Александру III. Речь идет о знаменитом священнике, духовнике императорской семьи Иоанне Кронштадтском (1829–1908). В миру Иван Ильич Сергиев. Его пригласила и привезла в Ливадию с собой великая княгиня Александра Иосифовна, супруга великого князя Константина Николаевича. Иоанн Кронштадтский был близок по духу к императору Александру III, разделял его взгляды на необходимость твердого самодержавного правления в России.

Император еще занимался государственными делами, он еще управлял страной, а цесаревича захватывали мысли о приезде невесты, готовой к перемене веры, к принятию православия.

Но болезнь наступала на императора. И следующая запись тревожна, хотя и не без надежд:

«9-го октября. Воскресенье. Дорогой Папа, хотя спал побольше, но чувствовал себя слабым; доктора были довольны его состоянием. Несколько раз кровь принималась идти из носу. После обедни Янышев зашел к Папа и приобщил его Св. Тайн! После этого он совсем успокоился. Нас заставили завтракать со всеми и даже с музыкой, что было совсем неуместно! Когда вернулись к себе, только узнали о том, что милый Папа? приобщался! Около 2 ч. он лег в постель и заснул на полтора часа. Познакомился и разговаривал с о. Иоанном. День стоял чудный; пошел гулять с д. Сергеем. Осмотрели церковь в Орианде, спустились к морю и так вернулись в Ливадию. Получил хорошие вести с пути от дорогой Аликс, а также письмо из Дармштадта!»

И вот невеста прибыла в Крым. 10 октября цесаревич записал:

«Проснулся с чудным жарким днем!.. В 9? отправился с д. Сергеем в Алушту, куда приехали в час дня. Десять минут спустя из Симферополя подъехала моя ненаглядная Аликс с Эллой.

Сели завтракать в доме отставного генерала Голубова. После завтрака сел с Аликс в коляску и вдвоем поехали в Ливадию. Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя – половина забот и скорби как будто спала с плеч. На каждой станции татары встречали с хлебом-солью; на границе Массандры ждали: Лазарев, Олив и Вяземский. Вся коляска была запружена цветами и виноградом. Мною овладело страшное волнение, когда мы вошли к дорогим Родителям. Папа был слабее сегодня, и приезд Аликс, кроме свидания с о. Иоанном, утомил его! У дворца стояли стрелки Его Вел. в почетном карауле. Вошли в церковь, где был отслужен краткий благодарственный молебен. Сидел с моей Аликс до обеда. Вечер провели, как всегда. Отвел ее до ее комнат!»

11 октября снова запись об отце:

«…Дорогой Папа спал всю ночь и чувствовал себя утром лучше; но днем он все-таки устал и лег в постель».

И, конечно, о невесте:

«Утром пил кофе с милой Аликс вдвоем. Не могу нарадоваться ее присутствию среди нас! Гулял с нею и занимался бумагами в ее комнате, пока она работала…»

В каждой дневниковой записи обязательно несколько слов об отце и об Аликс:

«12-го октября… Пил кофе у милой Аликс. Не могу прийти в себя от радости видеть ее среди нас – ее присутствие дает мне столько бодрости и спокойствия! В 10? большая часть семейства отправилась пешком в Ориандскую церковь, к обедне, которую служил о. Иоанн. Он очень резко делает возгласы, как-то выкрикивает их – он прочел свою молитву за Папа, которая произвела сильное впечатление на меня. Дорогая Аликс тоже пошла со мной!.. До обеда сидел у своей ненаглядной невесты, которую люблю все больше и глубже! Что за счастье иметь такое сокровище, как жену! Вечером сидел у нее до 12? ч.».

Мы видим, что чувства цесаревича усиливаются с каждым днем. Позднее его невеста, уже ставшая супругой, сделала по этому поводу удивительную запись в дневнике: «Любовь не вырастает, не становится великой и совершенной вдруг, и сама по себе, но требует времени и постоянного попечения».

Попечение это было и во встречах, и в письмах, и в осознании своего долга наследника русского престола. Цесаревич знал, что он не волен полностью отдавать свое сердце любви, на которую не имеет права, – любви к женщине, которая не может стать императрицей по своему происхождению. Мы можем спорить о чудовищности этого закона, сочиненного тем, кого мы почитаем за Петра Алексеевича, сына царя Алексея Михайловича Тишайшего, закона, который задуман не случайно, а с целью установления контроля за российскими самодержцами через их жен, с целью управления Россией из-за рубежа. Но мы еще поговорим о том, как постоянно проваливались эти задачи благодаря тому, что огромные просторы России, ее необыкновенная сила духа, охватывающая всех, кто ступает за священные земли, неминуемо заставляет любить новую родину каждого, кто способен любить не деньги, не гешефт, не подачки с Запада, а любить правду, справедливость, любить то, что дано Богом и находится под его покровом.

Ведь сколько мы знаем примеров, когда, думаю, не самые худшие из захватчиков просили великую и священную Русскую землю принять их навсегда. Сколько ордынских царевичей встали в строй защитников Русской земли! А сколько солдат из наполеоновской банды, попавших в плен, не пожелали потом возвращаться во Францию, вскормившую их не людьми, а нелюдями. Россия, Русская земля, превратила их в людей!

То же случалось и с теми, кто был засылаем на русскую землю в качестве жен русских государей. Вспомним хотя бы пример Софии Палеолог! Какие надежды возлагал на нее римский папа, деяниями своими более на пахана похожий. Не получилось. Она стала настоящей русской царицей. А пример императрицы Екатерины Великой! Правда, она все же была русской по крови, ибо ее настоящий отец – Иван Иванович Бецкой, что уже совершенно доказано (см. мою книгу «Орлы Екатерины в любви и сражениях. Вече, 2016 г.), но долго еще не будет принято историей, которая, по словам Льва Толстого есть «ложь, о которой договорились историки».

Какими достойными были супруга императора Павла I Мария Федоровна (София Мария Доротея Августа Луиза Вюртембергская), супруга императора Александра I Елизавета Алексеевна (Луиза Мария Августа Баденская, принцесса Гессен-Дармштадтская)! Можно немало добрых слов сказать и о супруге императора Николая I, Александре Федоровне (Фридерике Луизе Шарлотте Вильгельмине Прусской и о супруге императора Александра II Марии Александровне (принцессе Максимилиане Вильгельмине Августе Софии Марии Гессенской и Прирейнской).

И конечно, нужно добрым словом помянуть мать императора Николая II, супругу Александра III Марию Федоровну (Марию Софию Фредерику Дагмар (Да?гмара). На ее долю выпало немало суровых испытаний. А начинались они как раз в тот тяжелый октябрь 1894 года…

Как уместны здесь слова Алисы, ставшей супругой императора Николая II, написанные несколько позже, но отвечающие именно этому суровому испытанию в жизни императорской семьи: