В чужой игре

Петр действительно вскоре вышел из камеры и больше не возвращался, однако Эдик продолжал ему верить. В этом было что-то нездоровое. Он надеялся, что, выкопав деньги, Векшин не уйдет с ними.

Через день, как условились, подозреваемый стал давать признательные показания. Деньги лежат под таким-то кустом у такой-то поляны. Естественно, его повезли на то место. Эдуард рыскал глазами по кустам и радовался. С ним приехали всего трое оперов. Их снять – как два пальца обделать…

Присмотрелся: место, где лежал «дипломат», раскопано. Значит, все шло по его плану. До свободы оставалось совсем немного. Нужно лишь вовремя упасть, когда братва начнет свое дело.

– Где ж ты их спрятал? Может, там? – подыгрывал ему Подшивалов.

Битый час Эдуард бродил по опушке, словно присматриваясь к приметам. И когда понял, что за кустами по-прежнему пусто, что никто его освобождать не собирается, решил использовать еще один шанс. Он решил показать место, где лежал «сбежавший» бухгалтер.

Оперативники и девушка-следователь переглянулись. Покойника им только не хватало. Приехали всего лишь за тем, чтобы допросить на месте, снять на видео, где купюры лежали, – а тут образовался труп.

Указав на место захоронения (земля оказалась рыхлой), Эдуард запросился в кусты – живот у него закрутило.

Следователь Щербанюк отвернулась – ведите.

Оперативники отвели подследственного к кустам за машиной и сами тоже отвернулись – куда тому деться в наручниках. И повернулись лишь на шорох. Подследственный фигурант несся поляной, словно заяц по складкам местности. Пригнулся к земле и пошел галопом.

– Стой, Эдик! – кричала вдогонку следователь.

Но тот продолжал бежать.

Из машины выкатился пухлый водитель в обнимку с коротеньким автоматом. Передернул затвор, присел на колено. Автомат одиночно плюнул. Беглец перевернулся через голову и затих.

К нему подошли. Тело еще дергалось. Голова оказалась расколотой, словно арбуз…

* * *

Вовочка Садовский стоял на крыше высотного дома, обернувшись спиной к провалу. Обернув себя по животу веревкой, он потянул ее на себя – другой конец был привязан к бетонной коробке – и стал опускаться, бороздя животом о бетонный выступ карниза. Веревка впилась в ладони, а темная пропасть неудержимо тянула к себе.

– Коленями упирайся, Кочан, – советовал Жеребец.

Хорошо тому на плоской крыше. Послать бы его подальше, да слов жалко. И подняться, увы, невозможно. Можно только скатываться. До подоконника восьмого этажа.

– Окна не расколи, – хрипел Жеребец.

Но Садовский уже ничего не слышал. Кроссовки уперлись в покатую жесть, и та захрустела, проминаясь под тяжестью тела. Держась одной рукой за веревку, Кочан другой рукой толкнул форточку, уцепился обеими руками за внутреннюю раму. Затем подпрыгнул, повис на обеих перекладинах и стал заползать в квартиру, извиваясь в узком проеме и теряя остатки сил. Только бы древесина выдержала.

До него вдруг дошло, что стекло – это та же гильотина, и он содрогнулся. Однако перекладины выдержали. Вовочка по-змеиному вполз головой вниз. Это оказалась кухня. Затем опустился руками на кухонный столик, вынул из проема сначала одну ногу, затем вторую. Потом выпрямился и спрыгнул на пол. Половина задуманного исполнена.

Озираясь в сумерках по углам, Садовский обошел помещение. Действительно, нет никого в квартире. Хотя по-другому и не должно быть, потому что за квартирой наблюдали несколько дней.

А вот и дверь. Кочан приблизился к ней, нашел глазок и прильнул: Вагин с Матросом стояли на месте. Рука у Вовочки уцепилась за ручку дверного замка – механизм тихо щелкнул. Второй замок вообще оказался незапертым.

Тяжелая дверь отошла, и Матрос с Вагиным скользнули внутрь. Садовский прикрыл за ними и вздохнул с облегчением. Теперь он не какой-нибудь зяблик – на подхвате у остальных.

Матрос первым делом открыл холодильник. На полке лежала приличных размеров палка копченой колбасы, в дверце блестела початая бутылка водки. Матрос обернулся к буфету, вынул оттуда бокал и, наполнив наполовину, выпил, цедя сквозь зубы. Потом отломил кусок колбасы и пошел с ним медленно по квартире, приглядываясь к обстановке.

Тем временем остальные нашли в шкафу пару вместительных сумок и собирали в них тряпье, хотя в первую очередь следовало брать технику – легче сбыть. Матрос качнул головой. Пацаны и есть.

– Тебе зачем это? – скрипнул Матрос простуженным голосом, глядя на Вагина. Тот прикидывал на себя тонкую кофту. – Приодеться решил?

Вагин бросил вещицу на пол, снял с полки видеокамеру и сунул в сумку. Следом отправился видеомагнитофон, потом планшет, ноутбук.

– А с этим что делать? – спросил Садовский, стоя перед большим плоским телевизором.

– Думайте, – ответил Матрос.

Из шкафа вынули покрывало, развернули на полу и, положив на него телевизор, завязали концы. Приличный получился узел, зато можно тащить на дальние расстояния.

Матрос подошел к шкафу и стал вынимать с полок постельное белье, тщательно встряхивая, словно в тряпках могли оказаться тараканы. А встряхнув, наотмашь бросал, пока не посыпались купюры. В том числе, кажется, даже пачка «зеленых» выпала. Матрос наклонился, тщательно сгреб их с пола, сунул во внутренний карман. Потом подошел к серванту, вынул оттуда высокий кувшин и, подставив ладонь, опрокинул вверх дном.

В руке оказались серьги, кольца, кулоны и броши. Целая горсть. Матрос отправил их вслед за купюрами.

Парни проглотили слюну. Приготовленные к выносу вещи еще предстояло обратить в денежную наличность, а Матрос уже набил карманы. Причем сделал это спокойно. Он везде успел: выпил, закусил и даже не вспотел.

Матрос заметил в полумраке косые взгляды и твердо решил, что в будущем надо быть осторожнее.

– Линяем, – прошептал он долгожданное слово, и группа сразу подошла к двери. Посмотрели в глазок – в коридоре пусто.

Матрос первым взялся за ручку и вышел. Следом, согнувшись под тяжестью груза, двинулись Вагин и Садовский и едва не повалили друг друга в дверях. Им казалось, чем раньше они выберутся на улицу – тем дальше от них окажется тюремная решетка. Ведь это же так очевидно.

Как условились, Жеребец (по паспорту – Гена Коньков) давно спустился с чердака и теперь торчал возле подъезда. На углу дома скрипнули тормоза. Услышав звук, Жеребец попятился внутрь подъезда.

– Фуден щекотнулся. Атас! – заговорил он торопливо, завидев Матроса.

– Не базлай, – буркнул тот, выходя из лифта.

С грузом на плечах, они друг за другом вышли из дома и направились в разные стороны, словно посторонние люди. Кому куда надо, тот туда и шагает…

Ландыш Ибрагимовна считала себя сложившимся человеком. Работая адвокатом, она сколотила для семьи, как ей казалось, значительное состояние. Муж у нее работал в поликлинике на второстепенной должности врача, так что вклада особого в семейный бюджет не вносил. Соответствующим было к нему и отношение супруги.

Хозяйка квартиры вылезла из машины, шевельнула плечами, разминая затекшее тело. Муж все еще копался внутри. Не оборачиваясь, белокурая гордая женщина пошла в подъезд, оставив супруга одного.

Супруг не успел нажать кнопку сигнализации, как дверь в подъезде со скрежетом распахнулась, ударившись о бетонную стену. Ландыш Ибрагимовна выскочила из подъезда и взвыла не своим голосом.

С трудом успокоившись, она вынула телефон.

– Алло, милиция?! Кто говорит?! Пожалуйста, приезжайте скорее!

Однако в дежурной части не торопились, задавая вопросы. Дежурного почему-то интересовала сумма похищенного и многие другие вопросы. Потом он понял, что дело серьезное:

– Обстановку не меняйте. Ждите…

Супруги ругались между собой, говоря на двух языках одновременно. Собрался разбуженный народ.

– Что случилось, Ландыш Ибрагимовна? Умер, что ли, кто у вас?

– Какой умер?! Хуже! Обворовали всю! Видеокамеру с видеомагнитофоном! Телевизор! Деньги все вытащили! И дверь открытой оставили – заходи!