Касьянов год

Лыков покосился на его бумагу – это был протокол обыска. Он догадался, кто перед ним.

– Здравствуйте, господин Красовский. Хотел с вами познакомиться, и вот… Очень кстати.

Красовский был вторым околоточным надзирателем сыскного отделения. Вчера, во время знакомства с кадром, он отсутствовал. Идея, что придумал Алексей Николаевич в номере, в том и заключалась, чтобы изучить журнал приводов. И сравнить, кто из двух надзирателей больше поймал воров. Почему-то ему казалось, что Асланов с его внешностью абрека не чист в этом вопросе. Спиридон Федорович напоминал Мойсеенко из МСП[14 - МСП – Московская сыскная полиция; Мойсеенко – действующее лицо из рассказа «Дело Безносого» (см. книгу «Удар в сердце»).]. Тот был успешный и ловкий сыщик, но притом потатчик фартовых. Неужели хищный профиль татарина так смутил питерца? Плохо, плохо судить о человеке по его внешности…

– Я Лыков Алексей Николаевич, – протянул руку сыщик. – А вас звать Николай Александрович, правильно помню?

– Правильно.

– Я здесь из-за письма некоего Афонасопуло. Начальство должно было вам пояснить.

– В общих чертах пояснило.

– Мне помогает Спиридон Федорович.

Красовский молча кивнул.

– Скажите, Николай Александрович, могу я в случае необходимости обращаться к вам за справкой или советом? Не афишируя нашего общения.

Надзиратель не спешил с ответом. Он разглядывал питерца так, словно делал ему оценку. Пытался понять, куда клонит приезжий и можно ли ему доверять. Лыков ждал. Опытный человек по каким-то ему одному понятным приметам судит о людях. Как решит, так и пойдет у них дело. Или не пойдет.

– А в чем могут заключаться мои советы? – заговорил наконец Красовский. – В знании города и его преступной среды? Но это же знает и Асланов.

– Да. Но я хочу выслушать разные точки зрения, а не одну. Вот к примеру, все убеждают меня, что никакого домостроительного кризиса в Киеве сейчас нет. А мне кажется, что он есть.

Тут в комнату зашел городовой и стал прислушиваться к разговору. Красовский сразу изменился, принял подобострастный вид и отчеканил:

– Всегда готов к услугам вашему высокоблагородию.

Но при этом усмехнулся одними глазами и покосился на вошедшего.

– Благодарю, – ответил Лыков и вернулся в приемную. Сыщик понял, что они с Красовским договорились.

В приемной кстати обнаружился Асланов.

– Ба, Алексей Николаевич! А я за вами в гостиницу послал. Вы почему съехали с явки? Не понравилось?

– Да, шумно там и все на виду. Неудачное вы место выбрали для конспиративной квартиры.

– Зачем же вам деньги тратить?

– Приказ о моей командировке подписан министром. Значит, мне полагаются двойные прогоны. Да за одну только разницу между ними и настоящей ценой билетов я могу жить у Гладынюка до Рождества.

Тут надворный советник заметил, что Асланов очень возбужден. Щеки горят, мощные плечи ходят ходуном.

– Где вас так завели, Спиридон Федорович?

Вдруг вбежал пристав и подхватил разговор:

– Это он у нас опять отличился. Задержал в одиночку троих воров!

– Расскажите подробности.

– У нас две недели крали проволоку со столбов городской железной дороги. Каждую ночь саженей по двадцать-тридцать резали и уносили. И никак поймать их не могли. Спиридону это надоело, и он отправился в засаду…

– А почему один-то? – перебил Лыков.

– Так незаметнее, – пояснил надзиратель. – Толпу они бы увидели. Сигнальщиков выставили, следили, нет ли чужих. Я из подворотни наблюдал.

– Это на Бибиковском бульваре было, – продолжил рассказ Желязовский. – Еще на Кадетском шоссе хищничали, они же. Ну, Спиридон их и накрыл с поличным.

– Прямо там, на бульваре?

– Нет, – осклабился надзиратель. – На бульваре их бы любой дурак задержал. А надо же выяснить, кто покупщик. Я проследил за ними до самой Нижней Соломенки. Вижу, они проволоку срезали и туда тащат, волоком. Иду следом, глаз не мозолю. В Кадетской роще чуть их не потерял. Но дошли. Я уж на полпути понял, куда они меня ведут.

– Куда?

– Есть там такой Иона Лещ, держит железную лавку. А сам пассер[15 - Пассер – то же, что и блатер-каин: барыга, скупщик краденого (жарг.).], давно у нас на подозрении. Точно! К нему и пришли.

– И что же вы один в этот притон полезли? Почему подмогу не вызвали?

– Да уж очень все сошлось. Тут и воры, и проволока, и покупщик налицо. Пока я подмогу искал, они бы разбежались. Ну и ввалился.

– Неужели сдались без боя?

– Куда там, – махнул рукой Асланов. – За ножи схватились. Пришлось их в тесто замесить.

– В одиночку троих? – поразился надворный советник.

– Лещ сразу под стол залез, он не боец. А двое, что проволоку резали, сдаться не пожелали. Вот, взгляните.

И надзиратель показал борт сюртука. Он был распорот ножом, наружу торчала подкладка.

– Руку я ему сломал, чтобы больше на полицию не бросался. А второму челюсть своротил.

– Уж не в первый раз Спиридон отличается, – вставил Северин Янович. – Я вошел к полицмейстеру с ходатайством о награде. Лучший в отделении.

– Нет слов, – уважительно сказал питерец. – Видно сокола по полету. А про мое дело не забыли, Спиридон Федорович? Или вам не до него было?

– Насчет Афонасопуло? Нет, не забыл. Я его товарища нашел, который за комиссионные клиентов приводил.

– Клиентов?

– Да, тех, кто хотел банк обмишурить.

– Вот это любопытно, – обрадовался сыщик. – Кто он? Как мне с ним побеседовать?

– Сейчас. Уф! Извините, Алексей Николаевич, никак не отойду. Давно на меня с ножами не кидались…