Авантюристы. Книга 3

Авантюристы. Книга 3
Николай Захаров

Повествованием охвачены события века 20-го, /ЛИХОГО/для нашего ОТЕЧЕСТВА, и не менее /ЛИХИХ/ предыдущих и последующих веков. Все совпадения имен персонажей с реально жившими и живущими людьми совершенно случайны.Содержит нецензурную брань.

Глава 1

– Слышишь, Сергей, пищит на пределе, неужели нашли? Интересно весь комплект или только Леонардов здесь?

Сергей поправил капюшон, спадающий на глаза и, пожал молча плечами. Уже пять лет они мотались с Михаилом по городам и весям всей Европы в погоне за этими проклятыми СТНами и результаты были удивительно безрезультативными. Складывалось впечатление, что идет эдакая игра в «кошки-мышки» вневременная. В голове у Сергея пронеслись воспоминания о неудачных предыдущих командировках, заканчивавшихся, как правило, тупиком. Единственным достижением за эти годы стало то, что им удалось расширить радиус действия металлодетектора и, сейчас он устойчиво показывал расстояние в пять км. Не ориентируя, к сожалению, по сторонам света и теперь им предстояло обнаружить «эпицентр», сужая круги. Однажды, в начале шестнадцатого века, они так же запеленговали сигнал, проезжая через Милан, но там сигнал пропал неожиданно и покрытый аномальными пятнами город надолго остался в поле их внимания. И вот наконец-то удача улыбнулась им снова. В своем родном времени шел уже 2003-ий год и пацаны Михаила пошли в первый класс, а Аннушка уже родила Сергею двоих и собралась обрадовать третьим. Старшая дочка, которую Сергей, невзирая на возражение супруги, назвал также Анютой, нянчилась с младшим братишкой Ванюшкой и Сергей улыбнулся, вспомнив свое семейство. Не правда, что счастье, как здоровье и что когда «оно есть, то его не замечаешь». Сергей был счастлив и чувствовал это. Хотелось чтобы всем тоже было хорошо, и он на удивление всем родным и знакомым, стал менее требователен к людям. Смотрел на них иногда с сожалением и жалостью, но давно уже совершенно незлобиво. Даже характер изменился. «Шило в заднице». Похоже, перестало таковым быть. «Вынули».

– Как ты думаешь, у кого ларец?– Михаил спешился у проселочной дороги, по которой крестьяне срочно подгоняли Армии Кутузова провизию. Лошади шли одна за другой, упираясь мордами во впереди едущие телеги и промежутки между ними не позволяли пересечь ее. Дорога вилась по опушке леса и огромное поле, свежескошенное, упиралось в нее, стремясь перескочить и уползти в лес. Заросли малины стояли плотной стеной, покрытые пылью и ягоды перезревшие, валились с ветвей от щелчков кнутами и грохота колес. Михаил отошел в поле и присел на стерню, вытянув ноги. Полдня проведенные в седле, даже в «допотопном», давали о себе знать. Мышцы сводило судорогой от усталости, и Михаил принялся снимать берцы, задрав подол рясы.

– Перекур? – Сергей присел рядом и развалился, облокотясь на руку.– Чай, кофе, танцы?– привычно схохмил он.

– Чай и покрепче, пожалуйста,– привычно отмахнулся Михаил.

– Может быть, тебе еще вскипятить и сахару насыпать?– Опять выдал дежурную шутку Сергей и закурил сигарету. Бросать курить он не собирался ни под каким видом. Даже от «перстов» отказался: – Прижмет, сам брошу. А пока «не учите меня жить»,– заявил он как-то и поставил точку на антитабачной кампании, направленной против него. Как ни странно, его поддержала супруга, заявившая, что если он бросит курить, то она бросит его.

– Это как прикажете вас, сударыня, понимать?– даже Сергей опешил.

– Я прочитала в книжице, что если от мужчины не пахнет табаком, то от него пахнет козлом,– заявила Аннушка, вогнав всех не курящих в краску.– Ой,– опомнилась она.– Я чего хотела сказать, что те, кто сроду не курит они конечно уже наловчились без табаку и от них козлами совсем не пахнет. А те, кто бросает курить, те непременно первое время пахнут.

– Мы не Козлы – Козлы не Мы!– гордо стукнул себя в грудь Сергей, вогнав теперь уже в краску Аннушку, которая совсем запуталась и принялась сбивчиво извиняться.

– Не парься, Ань,– успокоил ее Михаил.– Ну «козлы» – эка невидаль. И похуже бывало. Вон на Куликовом, ты бы понюхала, чем от людей пахло. Сергей до сих пор бледнеет, когда вспоминает. А Непрядва два дня еще текла рыжая от крови и этого самого. Ну, припахиваем слегка, конечно табак куда как завлекательнее нюхать.

– Ну, вас!– совсем сделалась красной как мак Аннушка и выскочила пулей из гостиной на кухню, загремев там посудой в раковине.

Сергей выпустил клуб дыма и полез в чересседельную сумку за термосом с чаем. Жизнь походная ему нравилась тем, что из нее он с удовольствием возвращался домой, где его ждали. Дочка повисала на шее с визгом таким оглушительным, что соседи за стенками вздрагивали и улыбались, сообразив, что это опять Руковишников из командировки вернулся. Возвращаться же сразу после ухода, как показала многолетняя практика, не рекомендовалось и когда они нашли такой параграф в одной из инструкций, то долго придирчиво изучали его, пытаясь понять мозгами людей из века двадцатого, логику людей «допотопных». Причина оказалась банальной и для всех времен актуальной. Понижался иммунитет и собственные биочасы организма могли, сбившись с ритма, сделать неожиданный скачок, путаясь во временных коллизиях. Впервые об этом задумался Сергей, получив целую прядь седых волос. Затем еще несколько резких складок носогубовых, внезапно возникших, заставили заинтересоваться этой проблемой и изучить ее, что называется вглубь. Параграф предписывал жить по возможности без «скачков», соблюдая жизненное время с реально прожитым. В этом случае гарантировалось, что организм вполне сносно будет переносить, «временные встряски». Решили соблюдать и, теперь один день в командировке соответствовал дню в реальной жизни. Безалаберное отношение к времени в прошлом закончилось, началось внимательное.

Мимо скрипели, тарахтя телеги и возницы, покрикивая на лошадей, шли рядом, облегчая участь лошаденок. Два монаха сидели с кружками в руках и пили чай, поглядывая на запад, откуда подтягивалась к Бородинскому полю Великая Армия Императора Наполеона.

– Скорее всего, что ларчик у Бонапарта. Как уж он к нему попал не известно, но Он там главный, стало быть, у него и есть,– высказал свое мнение Сергей.

– Что предпримем? В смысле изымать будем когда? До битвы или после?– Михаил с удовольствием вытянул босые ноги и, заложив руки за голову, уставился в бездонное небо. Сергей тоже прилег, положив голову ему на живот и покусывая травинку, пробурчал сонным голосом:

– А мне без разницы. Скоро ополчение Московское должно мимо пропылить. А там наши кадеты. Павлович все рвался в бой. Багратиона, говорит, грудью прикрою. Все Лермонтова цитировал, «И молвил он, сверкнув очами. Робяты, не Москва ль за нами…».

– Положим мужиков,– вздохнул Михаил.

– Что значит положим? Они сами бы ушли и без нас, толпой поперли. Кутузов, конечно, ополченцев в расчет не принимает, считая их толпой необученной. Это потому что он не видел, как они рубятся. Наш полк десятка стоит. Жаль, что тактика нынешняя не позволяет в окопы зарыться. Сколько народу зря поляжет от пушечных ядер,– вздохнул и Сергей.– Я Павловичу посоветовал во втором эшелоне, в кустах отсидеться, пока французы не вломятся и рукопашная не начнется. Вот тогда пальбы будет минимум пушечной и наш полк в самый раз, будет кстати. Дадут прикурить басурманам. Я им наши сабли выдал,– признался он.– Обалдели все, когда попробовали. Спят в обнимку, из рук не выпускают, даже когда по нужде идут.

– Да ты что? Они же всю армию Наполеонову в капусту покрошат,– всполошился Михаил.

– Сейчас «покрошат». Во-первых, там тоже не пацаны сопливые и рубятся, будь здоров, а во-вторых парни не из железа. Вспомни.– «Рука бойца колоть устала…» . Это тебе «не крестиком вышивать». Так намахаешся… Пуля дурра, опять же. А инфантерия французская знаешь как «ломит» в штыки? Тут сабелькой хрен остановишь. Они же еще и стреляют супостаты, прежде чем «ломить». Сколько наших положат парней, пока до сабельной схватки дойдет? Сабля хороша, когда конно, а пеше она не столь эффективна. В «Завесах» если бы были,– вздохнул Сергей с сожалением.

– Тебе волю дай так ты бы им еще и «Рапиры» выдал,– Михаил скосил на Сергея глаза.– Жалко конечно ребят, но раз решение приняли не вмешиваться в исторический процесс, значит, будем его выполнять. Ты уже условия нарушил, как будешь потом сабли обратно изымать? По полю скакать с детектором? Сколько их уйдет с французами в виде трофеев? Хорошая вещь долго не залежится. Еще аукнется нам твоя жалость,– проворчал он, приподнимаясь и стряхивая голову Сергея со своего живота.– Ишь, разлегся, как на подушке. Как дам больно! Поехали к Наполеону в гости. Здесь за своих сойдем, а для французишек за ихних, как– нибудь проканаем.

Деревушка Бородино осталась позади и никому казалось особенно-то и дела не было до двух монахов, проехавших через нее и направившихся в сторону французов.

Русский авангард сдерживал подходящие французские корпуса, закрепившись в деревне Шевардино. На скорую руку редуты возвели и защищали гренадеры генерала Горчакова А.И. Двенадцать тысяч человек, встали на пути Великой армии и торчали костью в горле, позволяя главным силам организовать оборону у дер. Семеновское. Корпус маршала Даву попытался сходу выбить русских из Шевардинских редутов, но получив встречную контратаку, в которой русские в штыковой рукопашной, перекололи несколько полков Понятовского, заставив маршала отнестись к редутам серьезно и попытаться обойти их с флангов. Русские дрались практически окруженные с трех сторон и, пока их спасало только мужество и растянувшиеся обозы французов с артиллерией и боеприпасами. Бросив против 12-ти тысяч 35-ть маршал Даву с удивлением наблюдал, как русские батальоны, сверкая штыками, вламываются в его конницу и опрокидывают ее, неся страшные потери, но не уступая ни пяди. Под треск барабанов, с развевающимися знаменами, русские шли умирать и этот «молох» казался неуязвим, когда смыкая ряды, перешагивал через убитых.

Подтянувшаяся артиллерия французов спешно открыла огонь по обнаглевшим русским, заставив их откатиться в Шевардино, но выбить их оттуда так и не удалось. Они ушли, когда солнце упало за верхушки деревьев, унося с собой убитых и раненых.

Бонапарт разместил штаб своей Армии в деревушке Фимкино, и выехал в сторону Бородино, в сопровождении Старой гвардии. Император, не любивший ездить верхом, вынужден был пересесть в седло, русские дороги и пушки, гремящие в районе деревни Шевардино, не располагали к езде с удобствами. Проведенная рекогносцировка вполне удовлетворила Наполеона-I-го. Он увидел то, что хотел. Понял ход мысли обороняющегося неприятеля и боялся теперь только одного, как бы Кутузов опять не сорвался отступать, уводя армию от баталии. План предстоящей битвы уже выстроился в голове у Бонапарта и в разные стороны поскакали вестовые с его письменными приказами, поспешно зашифрованными писарями. Наполеон стягивал армию в центр, собираясь нанести удар всей армией там и опрокинув русских, уничтожить, прижав к Москве реке у деревушки со смешным названием Бородино.

В Фимкино Михаил с Сергеем въехали в два часа после полудня и, расспросив довольно бесцеремонно пару встречных офицеров-гвардейцев, спешащих неизвестно куда и пытающихся отмахнуться от назойливых монахов с их расспросами, все же определились с местом где «засел» Генштаб Императора. Начальник его Маршал Бертье выбрал избу подобротнее и повместительнее, впрочем, по снующим туда-сюда вестовым, можно было уже и без посторонней подсказке определиться с местом расположения штаба. Суета была изрядной. По единственной улочке, сворачивая корявые плетни, двигалась артиллерия Великой армии. Лошади хрипели, нещадно погоняемые ездовыми, а прислуга артиллерийская, шагала рядом, глотая пыль и помогая на колдобинах, и подъемах взмыленным лошадям. Стоял гвалт на всех языках Европы и эскадрон жандармов метался вдоль дороги, наводя порядок. Однако суета эта была правильно организованной и, пересекая деревушку, каждый полк и батальон уже знал четко свою задачу на ближайшие сутки, растекаясь в нужных направлениях. Шевардинские редуты, огрызались и мешали выполнять приказы Императора о занятии назначенных рубежей. Поэтому артиллерия срочно распрягалась, разворачивалась и палила картечью по деревне, наращивая плотность огня. Русские пушки отвечали вяло. Их на редутах было установлено всего штук тридцать и, боезапас у них был ограничен ввиду временной задачи и намерения командования оставить рубеж, когда возможности далее его удерживать более не будет, в связи с превосходящими силами противника.

– Голубчик, задержи Бонапартия сколь сможешь,– попросил Горчакова Кутузов.– Нам каждый час нынче кровью солдатиков оплатится. Редуты Семеновские вишь ли, совсем не готовы. Уж и ополчение брошено на земляные рвы, а не поспеваем. Навалится француз и все впустую. Не дай им выйти на оперативный простор, князь.

– Стоять насмерть будем,– вытянулся генерал-лейтенант Горчаков и Кутузов досадливо сморщившись, вытер платочком выбежавшую из-под повязки слезу.

– Эко ты братец! Да пошто насмерть-то? Стой пока сможешь, да уведи полки. Наполеону тоже время, голубчик, надобно, чтобы армию из походного порядка перестроить. Вот перестроению и помешай. Воспрепятствуй. Пока они поймут, что бой Арьергадный, оно глядишь время и выиграем. Им ведь еще пушчонки пристрелять надобно, а наши уже по местам стоят и канониры шагами все вымеряли.

Шевардинский редут, перегородил проход и оперативное развертывание французов замедлилось. Лесные речушки и овраги не позволяли обойти редут коннице маршала Даву и французы вынуждены были наступать в лоб, неся потери от залпов и штыковых встречных ударов дивизий Горчакова. Инфантерия французская, утомленная маршем, медленно просачивалась с флангов редута, накапливаясь в редколесье и готовясь ударить, но умирать не спешила. Маршал Даву, пустил на редуты два конных полка польских уланов, которым удалось вломиться в оборону русских и даже вырубить артиллерийскую прислугу у орудий. Пушки со шляхетской лихостью, попытались скинуть с брустверов, но тут подоспевшее к русским подкрепление в виде полка пехотного, с какой-то легкостью невероятной вырубила поляков, нашинковав их, вместе с лошадьми за пять минут, в кровавую кашу. Московский полк ополчения, занял места у орудий и методично начал выбивать конницу маршала картечной пальбой.

– Дьявол, что за инфантерия у этих русских?– нервничал маршал, наблюдая в подзорную трубу, как одетые в зеленые мундиры солдатики неприятеля шустро режут поляков и вышвыривают их штыками из седел. Залпы же фузейные наносили ущерб также изрядный и убитый рядом с маршалом адъютант, сполз из седла на землю, схватившись за живот и не успев ответить на риторический вопрос.

– Артиллеристы, что вы там копошитесь, как беременные?– Заорал маршал, подгоняя пушкарей.– Учитесь у русских. Вот как нужно стрелять,– махнул он рукой в сторону Шевардинского редута.

Артиллеристы засуетились живее, и редуты накрыло картечными разрывами, выкашивая защитников. Однако и русские не стали ждать, пока их там перебьют как перепелок, а выстроившись каре, двинулись с барабанным боем и, развернутыми знаменами, уходя из-под огня и, сея панику фронтальным ударом.

– Что они делают?– воскликнул удивленно маршал.– Это же на пять минут моему корпусу. Идиоты!

А «идиоты» уже бежали ломаными рядами и рубили его уланов и драгун, пробиваясь к артиллерийским позициям. Прошли, как нож сквозь масло и, выбив напрочь артиллерийскую прислугу, законопатив три десятка пушек, отошли, огрызаясь, ружейными залпами. Зеленые мундиры остались на артиллерийских позициях, вперемешку с пестрыми французскими. И маршал, подъехав, склонился в седле, рассматривая необычное для его глаз обмундирование. Молоденький парнишка, заколотый штыком, лежал, подогнув ноги и сжав в руке саблю. Губы его расползлись в радостной улыбке, как будто он не умереть пришел сюда, а погулять на свадьбе.

Глава 2

– Они там, что все такие? Вся армия этого Циклопа?– Даву скривился зло и продолжил:– Этот гренадер тут человек десять зарубил, пока его не угомонили штыком, – и махнул рукой, подзывая к себе капитана артиллериста.

– Усильте плотность обстрела, не давайте им высунуться. Полчаса даю на то, чтобы замолчали русские пушки. Мсье Понятовский, обойдите их с левого фланга. Ударите сразу после прекращения артобстрела. Фронтальные атаки бессмысленны. Нам не нужны такие потери. Мои кавалеристы привыкли рубиться в конном строю, а не в пешем. Выполняйте,– однако, и фланговые атаки были отбиты с потерями такими, что генерал Понятовский буквально взвыл, схватившись за голову. Он потерял уже до четверти своих солдат, но не смог продвинуться ни на шаг. Поле было усеяно убитыми и ползущими ранеными.

Прискакавший вестовой из штаба Армии, передал маршалу, что Император требует его к себе немедленно и Даву Луи Николя – герцог и граф, еще раз взглянув в сторону Шевардинского редута, распорядился:

– Вернусь через час и чтобы к этому времени духу здесь этих русских не было. Марш. Вышвырните этого генерала Горчакова к чертовой матери, а деревушку раскатайте по бревнам. Не жалейте ядер,– сплюнул зло и ускакал в Фомкино.

Император был недоволен, он сидел в походном кресле, положив ногу на барабан и скрестив руки на груди. Закусив губу, Наполеон прислушивался к канонаде и, увидев подъехавшего маршала Даву, скривился в саркастической усмешке.

– Что, Герцог Ауэрштедский, Кутузов Арьергардный бой навязал, да столь баталия приключилась изрядная, что и корпуса мало?

– Ваше Величество, на Шевардинских редутах Гвардия не иначе русская. Лучшие там. Они и в мундиры одеты не как все прочие, особенные. Я таких еще не видывал, – начал оправдываться Даву.

– Там две дивизии генерал-лейтенанта Горчакова. Бывшего флигель-адъютанта Императора Павла-I. Мальчишка несмышленый и безрассудный. Храбр, но стратег никакой. Луи, там десять тысяч человек, против твоего корпуса. Стыдись. Ты понимаешь, что нам необходимо развернуть Армию и занять намеченные рубежи? Этот Горчаков, как заноза в заднице. Не принимаю никаких извинений, мсье. Извольте немедленно выбить неприятеля из этой деревушки,– Наполеон, ударил каблуком по барабану, ставя точку в разговоре и тот гулко отозвался пустым нутром.

Французы усилили артобстрел за счет прибывающей в походных колоннах артиллерии и деревня Шевардино, перепаханная ядрами, заполыхала оставшимися постройками.

Однако очередную кавалерийскую атаку русские опять с легкостью необыкновенной отбили, встречным молодецким ударом и, смяв наступающие колонны, опять ворвались на батареи французов, вырезая артиллеристов. Приведя несколько десятков пушек в полную негодность, не спеша отошли, дружно отстреливаясь, деловито, будто выполняли повседневную работу. Так же деловито перекололи ударивших с флангов пару полков инфантерии и даже наглецы, на виду у всего корпуса, принялись что-то там жевать, рассевшись по-домашнему.

Маршал Даву был вне себя: – Что они там о себе возомнили? Добавить картечи. Мсье Понятовский, ваши гренадеры меня разочаровали. Жерар, Дюк. С барабанным боем. Вперед! На вас смотрит Император! Позор! – завыли опять орудия и Шевардино заволокло дымом и пылью. И когда из перепаханной ядрами земли, навстречу французам опять поднялись эти зеленые мундиры, яростно скалясь, Даву невольно перекрестился: