К звездам

К звездам
Нил Джейкман

Если вы думаете, что карьера и даже жизнь заканчиваются в инвалидной кровати, то вам нужно прочитать эту историю. Ройстон Митчелл, бывший военный пилот беспилотника, прикован к постели и мечтает лишь об одном – о смерти. У него ясная голова и светлый ум, но их он теперь тратит только на беседы с родными в палате для обреченных. И вот однажды к нему приходит неожиданный гость ....

Нил Джейкман

К звездам

В космос взмывала ракета,

Мир притаился и ждал.

Впервые над бездной победа,

Ее человек одержал!

Наш русский красивый парень

Ворвался в безумную тьму.

Запомните, Юрий Гагарин.

Вечная слава ему.

Но жизнь не стоит на месте,

И космос подвластен уму…

Лариса Джейкман

Ройстон Митчелл буквально заставил себя улыбнуться, когда к нему в палату, как на крыльях, влетела внучка, осыпала поцелуями и так же быстро упорхнула, оставив его почти недвижимого на больничной койке. Улыбка тут же исчезла с его лица, и он в глубоком отчаянии закрыл глаза.

Прошло уже девятьсот двенадцать дней и семь часов с тех пор, как он был прикован к этой комнате и к этой кровати, чувствуя себя, как в тюрьме. Его тело было измучено параличом конечностей, и день за днем он переживал страшное унижение, когда молодой медперсонал, в частности медсестры возраста его внучки, проводили эти ежедневные омовения, без которых, конечно, не обойтись. Его, совершенно беспомощного, переодевали, кормили и поили. Ройстон ненавидел все эти процедуры, но понимал, что без посторонней помощи он окончательно зачахнет и умрет.

Сегодня выдался особый день. Не сказать что рутина была иной, все шло как обычно: его мыла пухлая, розовощекая, немного нахальная девица, которая постоянно болтала, не закрывая рта, о всякой ерунде; помогала ей чешка с пепельными волосами и угрюмым лицом, та вообще ни слова не произносила. Затем был завтрак, мюсли с молоком. Кормил Ройстона молодой темнокожий парень по имени Бен, который постоянно улыбался, сверкая белоснежными зубами, и терпеливо повторял:

– Еще ложечку, облизнули, проглотили. Так, молодцом, еще ложечку…

Как будто он кормил малыша, черт возьми!

Затем Ройстон смотрел телевизор, все тот же наскучивший канал, пока его наконец не спросили, действительно ли ему интересна эта передача о строительстве железной дороги на северо-востоке Англии, или он предпочел бы новости.

Наконец обслуживающий персонал и бегло осмотревший его врач исчезли из поля зрения, уйдя к другим пациентам. Ройстон немного расслабился и подремал до обеда, видя череду бессмысленных, тягучих снов. А затем снова перед ним появился Бен. Парень накормил его обедом и стал приводить своего подопечного в порядок: расчесал щеткой вполне еще густые волосы и кое-как выбрил его щеки ненавистной электрической бритвой.

– К вам пришла Беатрис, мистер Митчелл, уже ожидает в коридоре.

Он всегда с нетерпением ждал прихода своей внучки и любил ее визиты больше всех остальных. Она была очень искренней, скромной и тихой девушкой, но всегда умела развеселить его слегка своими рассказами и забавными историями. Сегодня был не ее день посещения, но девушка иногда забегала навестить деда и вне графика, хотя такие визиты были короткими: пришла, справилась о самочувствии, обняла, расцеловала и убежала. Так случилось и сегодня.

Нет, ничего не изменилось в его повседневной жизни, и тем не менее в этот день все было по-другому: именно сегодня, после ухода Беатрис, он вдруг понял, что боится жизни больше, чем всегда боялся смерти. Он хотел умереть. Собственно и смерти-то он страшился лишь потому, что там, за чертой ждала полная неизвестность. Он не был религиозным человеком и в этом вопросе был реалистом: если ты умер, то ты умер. Наступил конец твоему существованию, тебя больше нет на этой земле.

Но каждый человек цепляется за жизнь, независимо от обстоятельств, так как убежден, что в жизни все же лучше, чем там, за неизвестной чертой. Ройстон старался быть оптимистом, чтобы не сломаться морально. Конечно, никаких надежд на лучшее будущее уже не было, но о смерти он старался не думать. До сегодняшнего дня.

Этим утром он вдруг остро ощутил, что его жалкое существование никогда не будет другим! Он до минуты знал свой распорядок дня, буквально растворившись во времени и пространстве больничной палаты, пропахшей лекарствами, прикованный к железной казенной кровати. И это теперь его жизнь, которая никогда не изменится. Она являлась для него живым кошмаром!

После ухода Беатрис несчастный мужчина прикрыл веки и представил себе страшную картину: в помещении госпиталя пожар. Все мечутся по коридорам, стараясь эвакуировать больных. Хватит ли рук на всех? Кого-то спасут, кого-то нет. И кому из них больше повезет: тому, кто погибнет или «счастливчикам», которые продолжат влачить свое никчемное существование?

Лично для Ройстона смерть казалась предпочтительным вариантом. Все бы разом закончилось: и эта беспросветная скука, и каждодневные унижения. Да и молодые опекуны освободились бы от лишней нагрузки, чтобы помочь тому, кто еще в состоянии надеяться на лучшее будущее. Таким просто необходима посторонняя помощь, чтобы выкарабкаться. Но не ему, не Ройстону.

Он не раз подумывал о том, чтобы убедить доктора Беннета покончить со всем этим. В сотый раз прокручивал в голове идею попросить ввести дополнительную дозу морфия. Тогда он уснет уже навеки. Сегодня утром, когда доктор зашел к нему с осмотром, он вновь упустил возможный шанс и не осмелился попросить об этой услуге.

Ройстон просто боялся предсказуемой реакции врачей: «Пациент в депрессии и на грани суицида», – скажут они, и черная метка появится в его медицинской карте. Об этом сообщат всем членам семьи, и можно будет сгореть от стыда за свое предательство. Как посмотреть в глаза жене, которая навещала его пять дней в неделю, часами сидела у кровати, пыталась вести беседу и читать книги. Любимая внучка будет плакать, а не рассказывать ему о своей новой работе в деревенской пекарне, где она по неопытности заполнила ванильным кремом соленые трубочки – закуску под пиво.

Затем Ройстон подумал о том, что и антидепрессанты пропишут, чтобы изгнать все дурные мысли. Их еще называют «счастливые» таблетки. От них он будет хохотать до слез над обыденными вещами, болтать без остановки и нести всякую чушь. Думается, что это гораздо хуже его теперешнего состояния: как бы плохо ни было ему сейчас, но у него незамутненный интеллект, и все шарики на месте.

Он знал, что сегодня пятое июня 2087 года, а на ужин будет тыквенный суп и курица с грибами, был способен воспринимать новости и следить за тем, что происходит в мире. С огромным интересом любил наблюдать за еженедельной отправкой ракет космос. Бен всегда был рад помочь и настроить телеэкран на канал с очередным запуском.

Эти ракеты с термоядерными двигателями назывались «следопытами». Их запускали раз в неделю с целью изучение новых границ вселенной. Необыкновенно волнительное и интересное зрелище, несмотря ни на что. Просматривая очередной запуск сегодня, Ройстон пребывал в состоянии легкого возбуждения: перед началом передачи ему сообщили, что к нему заявился неизвестный посетитель.

Показалось, что это просто ошибка и он поделился своими сомнениями с административной медсестрой. Но она заверила, что никакой ошибки нет: пришли именно к нему и в данный момент оформляются в приемной. Передача была в самом разгаре, когда в палату вошел энергичный мужчина в форменной одежде. Он снял головной убор, одними глазами указал медсестре на выход и, к удивлению Ройстона, плотно закрыл дверь изнутри.

Когда его посещали жена Анна или внучка Беатрис, дверь оставалась открытой. Ее почти не закрывали, так персоналу удобнее наблюдать за ним, к тому же медсестры не любили будить спящих пациентов щелканьем замков. Поэтому плотно закрытая дверь привела Ройстона в легкое изумление и вселила тревогу.

Тем временем незваный гость подошел к кровати и приветливо улыбнулся. Это был мужчина лет тридцати пяти, с хорошей военной выправкой, а его форма выдавала в нем принадлежность к военно-воздушным силам.

– Я надеюсь, что не сильно побеспокоил вас, господин Митчелл, – спросил он наконец и расстегнул пальто, под которым на груди кителя Ройстон заметил эмблему: золотые листья дуба.

Пальто мужчина снял, перекинул через спинку стула для посетителей и расположился в кресле, придвинув его поближе к кровати.

– Разрешите представиться, майор Шон Авенетти, Космические силы Соединенных Штатов. Я не от чего вас не отрываю? – спросил он, бесцеремонно выключив телевизор.

Ройстон с сожалением в голосе заверил гостя, что никуда не торопится и, несмотря на свой напряженный график, сможет уделить майору несколько свободных минут. Авенетти усмехнулся:

– Сразу видно, военный человек. И с прекрасным чувством юмора.

– Был военным, майор, – поправил его Ройстон. – Пилот беспилотников ВВС США, старший сержант. Работал в Неваде, но это было давным-давно.

– Ну что ж, – сказал майор, выслушав собеседника, – буду краток, хотя миссия у меня серьезная. Я ищу добровольцев.

Ройстон отметил, что несмотря на игривый тон, лицо майора оставалось серьезным.

– Вы шутите, не так ли? – спросил он. – Я немного не в форме и вряд ли гожусь для каких бы то ни было космических проектов.

– Напротив, вы находитесь в идеальной форме для того проекта, ради которого я здесь, – сказал майор. – Но я должен обсудить с вами кое-что сугубо личное и задать вам, переступив через себя, несколько чертовски неприятных вопросов. Можете сразу попросить меня уйти, и я сделаю это так, что вы меня больше не увидите. Или ответить на мои вопросы честно. Я подчеркиваю: честно!

Ройстон был более, чем заинтригован, но лишь произнес:

– Не тяните, майор.

– Прежде чем я начну, – сказал тот, – я обязан предупредить, что наш разговор является конфиденциальным в обоих направлениях. Ваши ответы дальше этой комнаты не уйдут, но и то, что скажу вам я, не должно просочиться из нее. Это понятно?