Американские боги

– А дом где?

Среда поднес палец к губам, и они пошли дальше. Где-то впереди пианола мучила мелодию, в которой смутно угадывалось Равелево «Болеро». Больше всего дом оказался похож на перестроенное в конструктивистском стиле холостяцкое логово шестидесятых: стены из дикого камня, на полах ковролин, а еще на удивление уродливые грибообразные люстры из цветного стекла. На второй этаж вела винтовая лестница: там обнаружилась еще одна комната, сплошь уставленная какими-то дурацкими сувенирами.

– Говорят, выстроил этот дом злой брат-близнец Фрэнка Ллойда Райта, – сказал Среда. – По имени Фрэнк Ллойд Ронг[26 - Не то чтобы данная игра слов была непереводима, но поскольку речь идет о реальном историческом лице, переводчик счел необходимым просто транслитерировать имена. Фрэнк Ллойд Райт (Frank Lloyd Wright, 1867–1959) был одним из самых выдающихся американских архитекторов. В 1900–1917 годах Райт стал родоначальником так называемого «стиля прерий», название которого носит локально обусловленный характер: первые здания в этом стиле строились в основном в окрестностях Чикаго. Демонстративное использование природных материалов, вписанность невысоких, с покатыми крышами и короткими трубами, зато довольно просторных зданий в пейзаж, особый акцент на «периферийных» конструкциях (террасы, веранды, переходы) – все это дает основание считать «стиль прерий» одним из первых экологически ориентированных направлений в архитектуре ХХ века. Впрочем, в дальнейшем Райт работал в более чем разнообразных стилистиках.Игра слов вполне очевидна и выходит на одну из доминирующих смысловых дихотомий романа: фамилия архитектора переводится как «правильный», «правый». Его виртуальный близнец, сохраняя имена оригинала, приобретает говорящую фамилию Wrong, «ошибочный», «неправильный».].

И хихикнул над собственной шуткой.

– Я уже видел эту надпись на футболке, – сказал Тень.

Потом они снова поднимались и спускались по лестницам, пока не очутились в длинной-предлинной комнате, сплошь из стекла, которая подобно игле торчала над безлистым черно-белым пейзажем, расстилавшимся в нескольких сотнях метров внизу. Тень стоял и смотрел, как падает, закручиваясь гигантскими спиралями, снег за окном.

– Это и есть Дом-на-Скале? – с несколько озадаченным видом спросил он.

– Ну да, более или менее. Это Зал Бесконечности, часть дома, хотя именно эту часть построили несколько позже, чем все остальное. Но в целом ответ отрицательный, поскольку мы с тобой, молодой человек, даже близко еще не подошли к тому, что этот дом в состоянии нам предложить.

– Следовательно, если верить твоей теории, – сказал Тень, – самое святое место во всей Америке – это «Мир Уолта Диснея».

Среда нахмурился и погладил бороду.

– Уолт Дисней скупил несколько апельсиновых рощ в центре Флориды и выстроил на их месте городок для туристов. Никакой магии в этом нет и не было. Вот разве что в Диснейленде, каким он был изначально. Там кое-что могло и проклюнуться, в довольно странной форме, и вытянуть оттуда эту магию было бы непросто. Хотя есть во Флориде такие места, из которых магия едва ли не фонтаном бьет. Нужно только смотреть как следует, чтобы видеть. Ну а что касается русалок из Вики Вачи[27 - Weeki Wachee – городок в округе Эрнандо, штат Флорида. В данном случае речь идет об одном из аттракционов в карстовых пещерах Вики Вачи, где берет начало одноименная река: пещеры заполнены пресной водой, максимальная глубина полостей достигает 130 метров. Аттракцион представляет собой подводное шоу, в котором участвуют 15 переодетых русалками девушек и 4 «принца». Зрители наблюдают зрелище из-за стеклянной стены, как в океанариуме.]… Иди за мной, сюда.

Повсюду в доме звучала музыка: резковатая и нестройная, то и дело сбивающаяся с ритма и такта. Среда вынул пятидолларовую купюру и вставил ее в разменный аппарат, который выплюнул ему взамен пригоршню медных жетонов. Один он запустил в сторону Тени, который поймал металлический кружок и, заметив, что на него смотрит какой-то мальчонка, зажал жетон между указательным и большим пальцами и – заставил бесследно исчезнуть. Мальчик тут же подбежал к матери, которая разглядывала одного из вездесущих Санта Клаусов – «НАС ШЕСТЬ С ЛИШНИМ ТЫСЯЧ!» – гласила вывешенная рядом со статуей табличка, – и дернул ее за полу пальто.

Среда и Тень ненадолго вынырнули под открытое небо: дальнейший путь им указала стрелка: на Улицы Вчерашних Дней.

– Сорок лет тому назад Алекс Джордан, профиль которого красуется на том жетоне, что у тебя в руке, Тень, начал строить дом на высоком скальном выступе, посреди земельного участка, прав на который он не имел, и боюсь, даже сам он не смог бы объяснить, зачем он это делает. Со всех сторон начали съезжаться люди, чтобы посмотреть на эту стройку: были среди них искренне озадаченные, были просто любопытствующие, а были и такие, которым по большому счету все пофигу, и они даже понятия не имели, зачем, собственно, сюда притащились. И в конце концов он начал делать то, что сделал бы на его месте любой здравомыслящий американец его поколения и мужеска полу – он стал брать с них деньги за возможность на все это посмотреть. Не бог весть какие. По пятачку с носа, кажется. А он все строил и строил, и люди все ехали и ехали. А потом он сложил вместе все эти пятаки и четвертаки и создал нечто еще более масштабное и странное. Уровнем ниже дома он понастроил обширных помещений и заполнил их всякой всячиной, чтобы приезжим было на что посмотреть, и люди поехали смотреть на всякую всячину. Миллионы людей приезжают сюда каждый год.

– Зачем?

Но Среда только улыбнулся ему в ответ, и они ступили на тускло освещенные, обсаженные деревьями Улицы Вчерашних Дней. Из запыленных витрин на них смотрели сотни фарфоровых, с поджатыми губками викторианских кукол, похожих на массовку из не слишком затейливого фильма ужасов. Под ногами – брусчатка, над головами – темная крыша, на заднем фоне – разболтанный механический перезвон музыкальной шкатулки. Они прошли мимо стеклянного короба со сломанными куклами и гигантского музыкального автомата, забранного в стеклянный шкаф. Они прошли мимо зубоврачебного кабинета и мимо аптеки («ВОССТАНОВИТЕ СВОЮ ПОТЕНЦИЮ! ПОЛЬЗУЙТЕСЬ МАГНИТНЫМ ПОЯСОМ О’ЛИРИ!»).

В самом конце улицы был еще один стеклянный бокс, а внутри него – женский манекен, наряженный цыганкой-гадалкой.

– Да, кстати, – прогрохотал Среда, перекрывая механическую музыку, – негоже трогаться в путь, да и вообще начинать какое бы то ни было предприятие, не проконсультировавшись предварительно с норнами. Так что пускай эта Сивилла станет нашей Урд[28 - Среда почему-то хочет, чтобы ему предсказали прошлое, а не будущее, потому что, согласно «Старшей Эдде», из трех сестер-норн, Урд, отвечает именно за прошлое. Настоящим распоряжается Верданди, будущим – Скульд.], правильно?

Он бросил в щель медного цвета жетон Дома-на-Скале. Цыганка неловким механическим жестом подняла руку и снова ее опустила. Из щели выползла бумажная полоска.

Среда взял ее, прочел текст, что-то проворчал себе под нос, свернул бумажку и сунул в карман.

– Может, и мне покажешь? А я тебе потом свою покажу, – предложил Тень.

– Судьба человека – дело интимное, – поджав губы, отозвался Среда. – Я твою тоже смотреть не стану.

Тень сунул в щель монетку. И взял бумажку. На ней было написано:

ЛЮБОЙ КОНЕЦ ЕСТЬ НОВОЕ НАЧАЛО

ТВОЕ СЧАСТЛИВОЕ ЧИСЛО – НЕТ ТАКОГО

ТВОЙ СЧАСТЛИВЫЙ ЦВЕТ – МЕРТВЫЙ

ДЕВИЗ – КАКОВ ОТЕЦ, ТАКОВ И СЫН

Тень скорчил кислую мину. А потом свернул бумажку и тоже сунул ее во внутренний карман.

Они пошли дальше по красному коридору, мимо комнат, где на стульях стояли скрипки, альты и виолончели, которые, если бросить монетку, играли сами собой – или притворялись, что играют. Западали клавиши, звенели тарелки, шланги накачивали воздух в кларнеты и гобои. Тень с веселым изумлением обратил внимание на то, что механические руки, что манипулировали струнными инструментами, в принципе не касаются смычками струн – а струны зачастую были не натянуты, а то и вовсе отсутствовали. Интересно, подумал он, все эти звуки издает что-то вроде эоловой арфы плюс перкуссия – или это элементарная магнитофонная запись?

Судя по всему, они успели отмахать уже не одну милю, когда наконец вышли к залу под названием «Микадо», одна из стен которого представляла собой выполненный в псевдо-восточном стиле образца девятнадцатого века ночной кошмар: из глубины расписанного драконами грота на них смотрели механические барабанщики в шлемах с выступами, похожими на рога больших жуков, и отчаянно лупили при этом в большие и маленькие барабаны. Непосредственно в тот момент, когда в зал вошли Среда и Тень, барабанщики изгалялись над «Пляской смерти» Сен-Санса.

На вделанной в стенную нишу скамье, лицом к этой гротескной и громоздкой музыкальной машине сидел Чернобог и отбивал такт пальцами.

Среда сел рядом. Тень почел за лучшее постоять в сторонке. Чернобог выбросил перед собой левую руку, пожал руку Среде, потом – Тени.

– Добрая встреча, – сказал он и снова откинулся на спинку скамьи: музыка явно доставляла ему удовольствие.

«Пляска смерти» подошла к бурному дисгармоничному финалу. То обстоятельство, что все эти искусственные инструменты были слегка расстроены, придавало общей атмосфере места дополнительный оттенок потусторонности. Машина начала играть новую мелодию.

– Как прошло ограбление? – спросил Чернобог. – Удачно?

Он встал: покидать зал «Микадо» с его грохочущей макабрической музыкой ему откровенно не хотелось.

– Гладко, как змея скользит в бочонке с маслом, – ответил Среда.

– Мне скотобойня пенсию платит, – проворчал Чернобог. – На жизнь хватает, а больше и не надо.

– И это пройдет, – сказал Среда. – Все в этом мире когда-нибудь канет в лету.

Опять коридоры и комнаты с музыкальными автоматами. Тень начал понимать, что идут они не по тому маршруту, который проложен для обычных туристов: у Среды явно был в голове собственный план этих комнат и переходов. Двигались они теперь под горку, и Тень, окончательно запутавшись, начал прикидывать, а не по второму ли кругу они пошли.

Чернобог ухватил Тень под локоть.

– Быстро, сюда! – сказал он и подвел его к стоявшему у стены большому стеклянному шкафу. Внутри была диорама: бродяга спит в церковном дворике прямо у церковных врат. Табличка гласила, что именуется сей артефакт «СОН ПЬЯНИЦЫ» и представляет собой механическую диораму, которая запускалась, если бросить в щель монетку в один пенс, и стояла когда-то на одной из английских железнодорожных станций. Монетоприемник был распилен так, чтобы в него входил жетон Дома-на-Скале.

– Кинь денежку, – сказал Чернобог.

– Зачем? – спросил Тень.

– Покажу тебе кое-что. Ты должен это увидеть.

Тень сунул жетон в щель. Лежавший на кладбище пьяница поднес ко рту бутылку. Одна из могильных плит сдвинулась: под ней обнаружился скелет с вытянутыми перед собой руками. С другой стороны от пьяного прокрутилось надгробие, и на месте цветов оказался оскалившийся в ухмылке череп. Справа из-за церкви выплыл призрак, слева – и вовсе что-то невнятное, с непроработанным, заостренным, птичьим лицом, этакая нелепая, бледная, напоминавшая босховские кошмары тень, которая возникла прямо из каменной стены и тут же исчезла. Потом открылась церковная дверь и вышел священник. Духи, призраки и скелеты исчезли, и на церковном кладбище остались только поп и пьяница. После чего священник с укоризною посмотрел на бродягу и попятился; дверь за ним закрылась, оставив пьяницу в гордом одиночестве.

Механическая эта история оставила в душе у Тени жутковатый осадок. Н-да, подумал Тень, жути она на меня нагнала гораздо больше, чем это позволительно заводной игрушке.

– Знаешь, почему я тебе ее показал? – спросил Чернобог.

– Нет, не знаю.

– Потому что наш мир именно такой и есть. Именно так он и устроен. Как там, в этой стеклянной штуке.