Страна Ра

Хозяйке не дали легкой смерти. Тор и Торин изголодались по плоти. Торуна не препятствовала. Хозяйка умерла лишь под утро. И лишь в одном Торуна остановила побратимов, когда Тор, по примеру отцов захотел маленького мальчика, она перерезала горло. Не Тору, конечно, а мальчику, наполнив колыбельку кровью.

Все это Правда узнал по приезде из Священного Храма. Его помощник, пытал следы (вел следствие) и распутывал ниточки происходивших событий, и нашел в доме купца маленькую девочку, забившуюся ночью под кровать, и тем спасшую себе жизнь, но и слышавшую, все, что происходило в спальне.

Девочку нашли, днем, когда обыскивали дом, с крыши которого стреляли. Она сидела на кровати, пела колыбельную, и баюкала. Баюкала голову мертвой своей матери.

Тор и Торин развлекались, Торуна скучала. Наступало утро, и, натешившись, норги перерезали горло своей жертве. Они вышли во двор, подготовили лошадей, проверили лестницы на добротной, каменной крыше. Высмотрели места у труб, с которых будет видна вся привратная площадь и выход владетеля.

Потом вошли в дом. Сытно поели суточных щей, хлеба и окороков из закромов. Еще не зная, что через четыре часа их кишки с остатками трапезы будут намотаны на копья. Впрочем, Торуна ела не зря. Пили только воду, чтобы не сбить прицел.

Даже немного вздремнули. Шум за окнами нарастал, люди в Праздник приходили, чтобы увидеть Владетеля и вместе с ним пойти на реку, к Богам, чтобы принести там в жертву быка. Быка специально кормили весь год лучшим зерном, и сегодня украшали его рога ленточками, ведь он должен был принесен в жертву Солнцу, которое дает жизнь всем живущим.

Девушки доставали лучшие, красной ткани сарафаны, расшитые золотыми нитями и символами солнца, Плели венки из лоскутков ткани.

Юноши примеривали лучшие рубахи и кушаки.

Но семья Радовлада этого не увидела.

Около полудня Торуна, Тор и Торин заняли места на крыше. Они видели людей, радостно переговаривающихся, смеющихся, празднично одетых. Горожане выходили всеми семьями, чтобы встретить праздник.

Вот стоит семья с тремя маленькими детьми, а вот сыновьями, а на руках у женщины в красивом наряде младенец. Он тянет ручки к лицу матери, и она смотрит и улыбается ему в ответ.

Торуна смотрела и поводила луком, представляя, как ее стрела сорвется и пронзит сначала младенца, а потом мать, как захлебываясь в крике, они упадут и их родные сначала не поймут, что случилось, а затем тоже начнут кричать, взяв на руки мертвые тела. Но она сдержалась. Эти люди, как она думала, никуда от нее не уйдут. Она позже придет за ними вместе с армией Норгов и Скандов, а сейчас она должна убить Радосвета, Несущего Смерть.

Затрубил рог, через распахнутые ворота начали выходить люди. Сначала четверка воинов, вышла и встала по бокам ворот, а потом появился улыбающийся, приветственно машущий рукой владетель.

Чуть сзади шли его сыновья, и неизвестный Торуне человек. Торуна навела лук и на счет три они выстрелили. Ее стрела попала в район шеи, стрелу Тора отбил неизвестный человек. Куда попала третья стрела, она не знала. Второго залпа они решили не делать – воины закрыли обзор и владетель потерялся в толпе.

Они быстро начали спускаться, но все-таки недостаточно быстро. В ворота дома начали стучать, а затем ломать. Заранее припасенные у второго выхода кони заржали, и они сели на них. Основные ворота не выдержали и Тор с Торином поскакали на вошедших дружинников.

Они врезались в первых пять человек, расталкивая их конями и рубя сверху мечами, но у вошедших оказались при себе копья, и им удалось свалить коней.

Торуна, видя гибель животных, не стала ждать. Ударив коня, она выскочила на соседнюю улицу. Набат возвестил о несчастии, но улица пока была пуста. Пришпорив коня, она поехала к выходу их города. Ей это удалось. Лишь один раз, под ее руку попался неудачливый пешеход, старый по возрасту дед вышел посмотреть на набат, и она наотмашь рубанула его. Она не видела этого, но она разрубила ему голову, и он опустился вниз, смотря в свое последнее в жизни небо старыми, выцветшими глазами.

Торуна подгоняла коня, но к выезду из города она проехала спокойно и миновала, еще не предупрежденную стражу выехала по каменной дороге, по которой день назад Волков прибыл в город.

Путь ее лежал к распложенным неподалеку холмам, в которых, как она знала, добывали руду. Выработки были нерентабельны и их закрыли, но там оставались старатели, которые на свой страх и риск углубляли старые проходы, укрепляли их деревом и добывали руду. Она знала, что в одной из этих выработок трудится бывший воин ее отца и короля Харальда, сбежавший из плена, и осевший в этих местах под чужим именем Ингеборд, а заодно и нынешний резидент разведки.

Под его нищенской одеждой, он мог проникать туда, куда бы никогда не пустили купца, или военного со львами короля на плаще. Он общался с Торуной на последнем их привале и хоть и не одобрил план убийства владетеля, но взялся ей помочь укрыться, в случае удачного побега их города.

Она по оставленным им указаниям двигалась по дороге, чуть не миновала правильную развилку из-за вытащенной из колеи грязи, свернула на тропку и въехала в дубовый лес. Становилось жарко, но в тени дубов прохлада, и ветерок остужала ее волосы. В тени священных для всех народов деревьев она успокоилась после событий сегодняшнего дня, смирила свою кровь и решила, что может искупаться и смыть с себя грязь в небольшом пруде, у подземного ключа.

Вода была холодной, но приятно охлаждала ее. Она смыла пот, попила холодной воды и вылезла на берег, суша волосы и тело.

Ее окликнул Ингеборд: «Дева, не заблудилась ли ты?».

Она не стесняясь, ибо не было принято у них смущаться тела своего, повернулась к нему и поздоровалась, добавив также, что помнит о дороге и времени.

Старый, прихрамывающий на одну ногу норг, подошел к ее коню, снял походную сумку и, замотав коню копыта, заранее припасенной тряпицей, побрызгал на седло заранее припасенной кровью, хлопнул коня по спине.

Конь встрепенулся и легкой трусцой поскакал обратно в город, на опустевший двор своего хозяина, туда, где как он знал, все-таки его ждала кобылица.

Подождал, пока Торуна оденется, и пока не спрашивая ни о чем, двинулся с ней в путь.

Шел он не хромая и даже бодро. Вскоре местность начала подниматься, и они вошли в предгорье. Следующие несколько часов они, петляя по едва различимым тропкам, поднимались на холм. Наконец, они пришли. Норг подвел их, как казалось к монолитной скале, и, нажав на камни, открыл небольшой проход, в который мог пройти человек. Они прошли по узкому проходу, который мог оборонить и достаточно долго один лучник с запасом стрел, и оказались в пещере, освещенной дневным светом.

Горели в очаге угли, но дым, по особой системе труб выходил за скалу так, что его не было видно ниоткуда.

Была приготовлена еда, от которой Торуна, как ни странно чувствовавшая себя не голодной, не отказалась. Они ели мясо и хлеба, а потом она рассказала события ночи и вечера.

Он кивал, слушая ее с бесстрастным лицом. Только один раз его лицо дернулось, когда он услышал о гибели младенца: «Весь в отца»,– прошептал он.

До вечера они еще раз поели, Ингеборд показал толково сделанный туалет, комнату для умываний с чистой проточной водой. Отнорок пещеры с искусно сколоченной кроватью, заправленной бельем, где ей предстояло прожить следующие дни, или недели.

Она достала из заплечной сумы небольшую, мелким, но четким почерком писаную книгу, без картинок, в деревянном переплете, положила ее на кровать, легла, поудобнее подоткнув подушку, и начала читать. Книга называлась «Об Азгарде. Событиях, в нем произошедших, записанных со слов участников. Составленная Торнусом Торвиком.».

Ингеборду было не спокойно. Он не ждал облавы. Маловероятно, что их смогли выследить. Он кое-что смыслил в запутывании следов и не думал, что у Правды найдутся те, кто сможет их распутать, а сам правда сейчас должен был быть занят другим.

Ингеборд видел вчера вспышку над священным озерцом руссов, сходил в ночи туда и видел странного пришельца и его непонятную повозку.

Вмешиваться он не стал и сегодня, предполагал он, что в убийстве обвинят и странного незнакомца.

Беспокойства по поискам не было и потому, что он знал, видел в небе, читал по нему, что сегодня в ночи Бог грома Тор прогонит свою колесницу над краем, сметая все следы всадника и их, пешие следы.

Нет, беспокоился он и не о погибших глупцах, ушедших вослед своих отцов, которых он лично знал. Отцы их были нехорошие воины. Воины злые, неуместно жестокие, неумные и несчастливые, ведь Один не дал им погибнуть в бою, и они были разрублены на колодах как свиньи, а тела их, в отличие от тел простых воинов, повешенных, но удостоенных огненного погребения, были скормлены свиньям.