Государство, общество и природа в России конца XIX – первой трети XX века. Танго втроём

В черновом варианте доклада министра о поездке в центрально-черноземные губернии России летом 1896 г. с целью осмотра некоторых образцовых, передовых частных хозяйств содержатся любопытные размышления высокопоставленного чиновника о состоянии сельского хозяйства, мерах выхода из его кризиса. Судя по сделанной министром в конце документа приписке, он составил этот доклад с целью обратить внимание государя на необходимость развития сельского хозяйства, решения накопившихся в нем проблем. Вначале он сообщал о том, что в период упадка сельского хозяйства некоторые частновладельческие хозяйства (к тому времени их по империи насчитывалось 18) успешно вели интенсифицированный тип хозяйства: высаживали разнообразные полевые культуры, применяли агротехнические методы обработки земли, орошение полей, улучшали скотоводство, занимались искусственным лесоразведением. Министр полагал, что подобную практику необходимо было поощрять льготным отпуском саженцев из государственных лесных питомников, направлением в частные хозяйства государственных техников-инструкторов[209 - РГИА. Ф. 381. Оп. 50. Д. 65. Л. 71–79.].

Основная часть крестьянских хозяйств, по его наблюдению, ослабла, увеличилось количество безлошадных. Состояние крестьянских полей было плачевным: пары не пахались вовсе, во время озимого посева семена разбрасывались прямо по зеленому пару и потом запахивались сохой, не производился взмет ярового жнивья. А. С. Ермолов констатировал, что вследствие упадка цен на хлеб крестьянская вненадельная аренда сократилась, земля превратилась в обременение для крестьян, возросло их стремление к переселению из деревни. Малоземельным крестьянам и дарственникам в той ситуации было лучше. Однако при всех негативных условиях хозяйствования крестьяне все же стремились изменить свое положение к лучшему. Они развивали огородничество, садоводство (в с. Лихая Поляна Корочанского уезда Курской губернии площадь садов была около 1 тыс. дес.). Имелись несколько случаев крестьянского лесоразведения: в с. Крутой Лог на берегу Донца крестьяне для дужного промысла завели собственные плантации дужной ивы. Близость свеклосахарного и винокуренных заводов обеспечивала их промысел работой[210 - Там же. Л. 79–81.].

Осенью 1897 г. министр побывал в Астраханской губернии и на Кавказских минеральных водах. В докладе императору А. С. Ермолов писал о необходимости ограничения хищнического лова рыбы и борьбы с браконьерством в Волжском и Каспийском бассейнах. Пометы, сделанные Николаем II на полях доклада, свидетельствуют о его согласии с этим[211 - Там же. Л. 59–60 об.].

В последующих отчетах министра земледелия о поездках в различные районы империи также содержатся его наблюдения о состоянии сельского хозяйства, отдельных его отраслей, предложения о мерах их развития. Выводы носили неоднозначный характер: в них прослеживаются и указания на огрехи в государственной аграрной политике, и ее достижения. Так, в отчете о поездке по ряду внутренних губерний и на Кавказ (в связи с готовившимся строительством железной дороги вдоль Черноморского побережья) в 1902 г. это явно присутствует: с одной стороны, министр писал о том, что выделяемые из казенных питомников лесные семена по льготной цене или даже бесплатно (лесным школам и др.) перепродавались в России и сбывались за границу; с другой – в течение трех лет в государственных лесах Курской, Орловской, Тульской и Калужской губерний было облесено более 1 тыс. дес., а в одной Воронежской губернии – 1 172 дес.[212 - Поездка министра земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолова в 1902 году по ряду губерний внутренней России и на Кавказ: Изложение главнейших данных, представленных министру во время поездки и описание осмотренных местностей. СПб., 1903. С. 6–8.]

Самостоятельным направлением в деятельности министерства в этот период стало расширение агрокультурных мер хозяйствования и мелиорации. Продолжалась работа экспедиции А. А. Жилинского по орошению юга России. В сохранившихся архивных материалах содержится описание конкретных работ в тот период. Так, из составленного М. Ф. Рытелем, инженером путей сообщения, временно заведовавшим оросительными работами восточного района Европейской России, плана оросительных работ на 1900 г. в Саратовской, Самарской и Астраханской губерниях следует, что предполагалось продолжить начатые ранее работы. Обводнительные мероприятия проводились вначале на казенных землях, затем, согласно ходатайствам частных владельцев и крестьян, – на их участках при условии их целесообразности. В Саратовской и Астраханской губерниях планировалось устройство колодцев и иных гидротехнических сооружений, в Самарской губернии – еще и прудов по заявлению местных крестьян. Повсеместно обосновывалось проведение метеонаблюдений. Бюджет мероприятий в указанных трех губерниях составлял чуть более 78 тыс. руб.[213 - РГИА. Ф. 426. Оп. 1. Д. 239. Л. 64–93.] Аналогичные работы по обводнению, устройству лиманного орошения, метеонаблюдениям планировались в тех же губерниях и на 1901 г. М. Ф. Рытель на осуществление этого плана запрашивал почти 101 тыс. руб.[214 - Там же. Л. 185–188 об., 205–206.]

Общее ежегодное финансирование земельных улучшений колебалось в районе небольших ассигнований: в 1895–1909 гг. оно в среднем было на уровне 850 тыс. руб.[215 - Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1910 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1910 г. СПб., 1911. С. XI.] С целью дальнейшего развития мелиоративных работ в составе министерства в 1903 г. был образован Гидрологический комитет[216 - Цинцадзе Н. С. Приоритетные правовые ценности государства и общества (на примере формирования водного законодательства России конца XIX – начала XX века) // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2013. Вып. 7. С. 337–339.]. В состав последнего входили представители от Императорского двора и уделов, Министерства внутренних дел, Министерства юстиции, Министерства финансов, Министерства путей и сообщений, Военного министерства, Императорского Русского географического общества, Департамента земледелия, Лесного департамента Главного управления землеустройства и земледелия, специалисты по гидротехнике, геологии, сельскому хозяйству, лесоводству, юристы. Первым председателем нового структурного подразделения аграрного ведомства стал геолог и палеонтолог С. Н. Никитин. На заседаниях Гидрологического комитета продолжилось обсуждение конкретных проблем водного и сельского хозяйств, их правовых основ.

Однако стоит отметить важную особенность, подмеченную генералом М. Н. Анненковым, который руководил общественными работами после засухи 1891 г. Он писал о том, какое высокое значение для сельского хозяйства тогда имела вода, вопросы обводнения и орошения. На волне этого предпринимались активные действия государства и земства. В 1893–1897 гг. ситуация изменилась: о значении влаги и необходимости мелиорации забыли, т.к. шли обильные дожди. Начиная с 1897 г. и в особенности в 1898 г., когда разразилась засуха, вновь вспомнили о ранее обсуждаемых вопросах водообеспечения[217 - Анненков М. Н. К вопросу о водяном хозяйстве. СПб., 1898. С. 4–5.]. Иными словами, проблемой не занимались систематически, а лишь тогда, когда она о себе напоминала. Генерал заметил то, что еще с библейских времен человечество сталкивалось с подобными чередованиями засушливых и влажных периодов – об этом свидетельствует сказание о 7 годах дождливых и 7 годах засухи. В понимании современников засухи были и как определенная повторявшаяся закономерность, которую надо перетерпеть, и как следствие деятельности человека (истребление лесов). При этом облесение М. Н. Анненков считал средством медленным и потому меры по задержанию зимних осадков более доступными и «скорее приводящими к цели»[218 - Там же. С. 18.]. Это объясняет более интенсивные темпы по сооружению запруд в верховьях рек и оврагах, плотин, снегосборных валиков, щитов и др. по сравнению с лесовозобновлением.

Деятельность Главного управления землеустройства и земледелия в 1905–1915 гг

В начале XX в. деятельность ГУЗиЗ стала более интенсивной и в сфере содействия развитию сельского хозяйства, и в лесоохранении, лесовозобновлении, и в переселении крестьян на окраины государства. С целью пересмотра законов о крестьянском землевладении в 1905 г. на смену комиссии С. Ю. Витте было учреждено «Особое совещание о мерах к укреплению крестьянского землевладения» под руководством председателя Совета министров И. Л. Горемыкина, просуществовавшее до 1906 г.

Царское правительство тратило внушительную сумму денежных средств на агрономическую помощь крестьянам: если в 1908 г. на нее выделялось 171 тыс. руб., то в 1909 г. – уже более 0,5 млн руб., в 1910 г. – более 2 млн руб., в 1911 г. – 4 млн руб., а в 1912 г. – 5,3 млн руб. На эти нужды в бюджете 1913 г. было зарезервировано 5 млн руб. Непосредственная агрономическая помощь выражалась в распространении минеральных удобрений, сельскохозяйственных орудий и машин, практики травосеяния, улучшении семян для посевов, технических приемов ведения сельского хозяйств. Повышенное внимание уделялось борьбе с вредителями-насекомыми – еще с 1898 г. для их истребления применялись заграничные химические смеси. Выделяемые средства на гидротехнические мероприятия также постепенно росли и к 1913 г. достигли более 2 млн руб.[219 - Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837–1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 116–118, 261–266, 285–286.]

Со временем сельскохозяйственная помощь населению стала одной из приоритетных задач министерства. Возросли бюджетные отчисления на Департамент земледелия: если в 1905 г. ему отпускалось 5,3 млн руб., то в 1913 г. – уже без малого 43 млн руб. Такое внушительное финансирование позволило ведомству не только оказывать более широкую и разнообразную агрономическую помощь крестьянам, но и усовершенствовать опытное дело, расширить сеть сельскохозяйственных учебных заведений[220 - Там же. С. 219, 224–225.].

Росли траты на помощь земствам в борьбе с летучими песками. Глава ГУЗиЗ Б. А. Васильчиков писал о плане ведомства по увеличению ассигнований на данные мероприятия в Европейской России. Он замечал, что мелиоративные работы до засухи 1891 г. велись «без всякой системы». Неурожай заставил правительство, земство и крестьян обратить на эту проблему пристальное внимание. С 1893 г. МГИ приступило к сбору сведений о площади песков, подлежавших укреплению. С 1898 г. стали укрепляться пески в Воронежской, Орловской и Саратовской губерниях. С 1903 г. государственное финансирование этого вида мелиорации по 17 губерниям Европейской России увеличилось. В 1905–1907 гг. работы лесных специалистов по укреплению песков находились под покровительством императрицы Александры Федоровны. За 9 лет было облесено почти 90 тыс. дес. песков. Работы велись на площади в 600 тыс. дес., а общая площадь песков в Европейской России составляла 4,6 млн дес., которые Б. А. Васильчиков мечтал превратить в леса, сенокосы и пастбища. Однако ежегодно площадь песков увеличивалась на 1%, поэтому требовалось повысить траты на борьбу с ними. Выделяемых каждый год 76 тыс. руб. явно не хватало, следовало увеличить эту сумму с 1908 г. на 38,7 тыс. руб., а с 1909 г. – на 77,5 тыс. руб. Такое предложение он направил в Государственную Думу[221 - Государственная Дума. Созыв III-й. Лесной департамент. Об увеличении кредита на расходы по оказанию содействия населению в деле укрепления летучих песков. СПб., 1907.].

Продолжалось расширение сферы деятельности в области агрокультурных мер хозяйствования и мелиорации. В 1910 г. смета расходов на мелиоративные работы колоссально выросла и составила почти 2,4 млн руб. Это было связано с проведением большого комплекса мелиоративных работ по всей империи, расширением штата специалистов и др. в Европейской России были углублены и спрямлены реки, отремонтированы каналы, построены плотины, колодцы, пруды и пр.[222 - Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1910 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1910 г. СПб., 1911. С. XI–XII, XXV.] На 1911 г. отделу земельных улучшений было выделено почти 2,9 млн руб. На эти средства продолжились гидротехнические и ирригационные работы, сотрудники отдела были командированы в США, Западную Европу, Египет, Индию для изучения зарубежного опыта мелиорации и ирригации[223 - Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1911 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1911 г. СПб., 1913. С. XI, XVII.]. В 1912 г. на земельные улучшения было выделено почти 6,6 млн руб.[224 - Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1912 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1912 г. СПб., 1913. С. XI.] В 1913 г. финансирование выросло до 9,8 млн руб.[225 - Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1913 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1913 г.: в 2 ч. Ч. 1. СПб., 1914. С. XI.] В 1914 г. вместо запланированных 13,5 млн руб. отдел получил 10,5 млн руб.[226 - Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1914 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1914 г.: в 2 ч. Ч. 1. Пг., 1915. С. I.] Данные о финансировании за 1915 г. в «Ежегоднике отдела земельных улучшений» не приведены. Очевидно, они сократились. В годы войны мелиоративные работы были сокращены также ввиду недостатка рабочих рук: многие специалисты отправились на фронт[227 - Муромцев Н. А. Гидротехническия работы, исполненныя чинами Управлений земледелия и государственных имуществ в Европейской России // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1915 г.: в 2 ч. Ч. 1. Пг., 1917. С. 1.].

В период 1907–1914 гг. под председательством сенатора И. И. Карницкого работала межведомственная государственная комиссия по пересмотру законодательства по водному праву, подготовившая проект «Водного устава», так и не принятого в силу начавшейся Первой мировой войны[228 - Цинцадзе Н.С. История разработки «Водного устава» в предреволюционной России // В мире научных открытий. 2013. № 11.3. С. 189–194.].

В 1909 г. к существовавшим отделу земельных улучшений и Гидрологическому комитету был добавлен Технический комитет для осуществления текущих гидрологических работ. Росли бюджетные ассигнования на мелиорацию с 800–900 тыс. руб. в 1905–1909 гг. до 10 млн руб. в 1913 г.[229 - Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837–1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 303–306.] В 1913 г. земства Воронежской, Тульской и Курской губерний при поддержке ведомства провели гидрологические обследования и выявили те направления, на которые планировалось потратить средства т.н. Романовского фонда – денежной помощи сельскому хозяйству в 150 млн руб., выделенной в честь празднования 300-летия Дома Романовых[230 - Там же С. 307–308.]. В 1908 г. Государственная Дума одобрила кредиты для ГУЗиЗ на улучшение и развитие животноводства, в особенности крестьянского. Мероприятия, начатые ведомством в 1902 г., были одобрены и признаны депутатами необходимыми. Средства планировалось направить на закупку племенного скота, расширение кормовой площади[231 - Государственная Дума. Созыв III-й. Сельскохозяйственная комиссия. Доклады. СПб., 1909. С. 65–72.]. В 1909 г., по сообщению географа и почвоведа В. В. Морачевского, Государственная Дума рекомендовала ГУЗиЗ совместно с земскими и общественными организациями составить для каждой местности планы развития животноводства, что и было сделано к 1912 г. К 1913 г. Департаментом земледелия были утверждены 21 погубернских плана развития скотоводства, которые были рассчитаны на несколько лет и предусматривали государственную субсидию. Часть из них уже начала реализовываться в Московской, Уфимской и иных губерниях[232 - Краткие сведения о сельскохозяйственной деятельности земств в 1912 г. / сост. под ред. В. В. Морачевского. Пг., 1915. С. 34, 36.].

Интересен конкретный пример государственной мелиоративной помощи в укреплении берегов Угры и Оки в 1908– 1910 гг.[233 - РГИА.Ф. 426. Оп. 1. Д. 670.] Мероприятия были инициированы по ходатайству калужского губернатора А. А. Офросимова от 30 мая 1908 г., направленному в ГУЗиЗ. В свою очередь, ходатайство губернатора было основано на обращении к нему губернской земской управы. Суть дела была в том, что берега Угры и Оки близ деревень Дворцы и Желыбино Калужского уезда рисковали обрушиться и засыпать реки, что отразилось бы на судоходстве и других, располагавшихся ниже по их течению губерниях. Достаточных денежных средств у калужского земства не было, поэтому они просили министерство взять на себя расходы по исследованию состояния берегов этих рек, составлению плана их укрепления и реализации гидротехнических работ[234 - Там же. Л. 1.].

В силу того что реки как судоходные находились в ведении Министерства путей и сообщений, отдел земельных улучшений ГУЗиЗ направил туда копию этого ходатайства с просьбой составить заключение по делу. Управление внутренних водных путей и шоссейных дорог Министерства путей и сообщений в подготовленной им справке указало на то, что деревня Дворцы на левом берегу Угры и деревня Желыбино на правом берегу Оки, располагались на подмываемых течением берегах и со временем могли быть обрушены. Однако это было обычным явлением для равнинных рек, которые протекали в слабых руслах наносного происхождения. По причине небольшой судоходности на этом участке Угры и Оки, укрепление их берегов было бы бесполезным и не диктовалось нуждами судоходства. Укрепление этих двух участков на фоне имевшихся наносов по всей длине рек не решало проблемы их обмеления в будущем, но могло быть мерой спасения крестьянских построек от разрушения. В силу этого данное министерство отказывало в выделении денежных средств на укрепление берегов Угры и Оки[235 - Там же. Л. 2–3 об.].

В мае 1909 г. отдел земельных улучшений все же командировал на осмотр берегов инженеров-гидротехников московско-тверского Управления земледелия и государственных имуществ Р. П. Спарро и тульско-калужского Управления земледелия и государственных имуществ В. В. Долинино-Иванского. Затраты на перевозку инструментов и наем рабочих составили чуть более 52 руб. Результаты первичного осмотра проблемных участков убедили руководство отдела земельных улучшений в подготовке плана работ по укреплению берегов рек, особенно Угры у деревни Дворцы. На осуществление изысканий испрашивалось 150 руб. из средств, ассигнуемых на мелиорацию[236 - Там же. Л. 6–7 об.].

В подготовленной Р. П. Спарро в августе 1909 г. записке о размывах левого берега Угры близ деревни Дворцы отмечалось, что, по словам местных жителей, каждый год при разливах реки происходили отмывы берега от 5 до 10 саж., что заставляло крестьян переселяться на более возвышенные места. Инженер-гидротехник, сопоставив данные с картой 40–50-летней давности, заключал, что большая часть деревни была под угрозой смыва реки, затоплению могли подвергнуться 300 дес. лугов. По этой причине требовалось принять срочные меры по предотвращению дальнейшего подмывания берега. Целесообразной и финансово доступной была мера по выпрямлению русла Угры в том месте (учитывая, что русло реки стремилось к этому), т.е. прорытие канала в основании излучины длиной около двух верст и устройство двух плотин, отрезавших излучину от русла. Для осуществления этого на практике требовалось провести инженерную съемку, гидротехнические работы, составление плана и пр.[237 - Там же. Л. 18–18 об.]

В технической записке В. В. Долинино-Иванского указывалось на то, что за 142 года, прошедших со времени проведения Генерального межевания, русло Угры сильно изменилось и было отмыто 110 дес. берега. В 1908 г. был зафиксирован разлив реки по ширине на 4 версты. В остальное время река была маловодна. Он соглашался с коллегой в необходимости выпрямления русла реки и устройства плотин, но предлагал более тщательно изучить скорость течения воды в реке в разные периоды, на что требовались дополнительные затраты, но эти исследования могли подсказать другие способы укрепления берега[238 - Там же. Л. 24 об.–25 об., 27.]. Его проект предусматривал затраты на сумму более 606 тыс. руб[239 - Там же. Л. 44.].

В январе 1910 г. Р. П. Спарро подготовил окончательный проект решения проблемы: выпрямление русла Угры, укрепление берегов фашинами, тюфяками с песком, хворостяными работами, обсадка лощины ивняком, запрет на ее распашку. При этом общая стоимость работ в 16 653 руб. признавалась им высокой, притом что стоимость лугов в том уезде была ниже, чем стоимость проектируемых работ за 1 дес.[240 - Там же. Л. 41–42 об.] Летом 1910 г. план работ, предложенный Р. П. Спарро, был одобрен инженером-гидротехником И. К. Сикорским. Он также рекомендовал произвести посадку ивняка по дну лощины, категорически запретить ее распашку в будущем. Однако выпрямление русла реки Сикорский считал нецелесообразным, т.к. проектируемые плотины не выдержали бы половодья. Инженер предлагал укрепить размываемый участок берега одним из имевшихся 52 способов. Если укрепление берегов оказалось бы затратным, то инженер предлагал переселить находившихся в зоне риска смыва крестьянские дворы на отруба или хутора с выдачей им государственного пособия[241 - Там же. Л. 38–39 об.].

В декабре 1910 г. ГУЗиЗ сообщало калужскому губернатору о ходе рассмотрения его обращения. Однако черновой вариант документа сохранился в частичном виде – отсутствует его концовка, что не позволяет установить, чем же завершилось то дело[242 - Там же. Л. 43–44 об.]. Судя по приводимым расчетам, скорее всего, министерство остановилось на малобюджетном варианте укрепления берегов посадкой ивняком и др. стоимостью чуть более 18 тыс. руб. Примечательно, что необходимость укрепления берега Оки сохраняется и поныне. Так, на официальном сайте городского округа Луховицы Московской области сообщается, что на 2018–2019 гг. на укрепление берегов Оки в районе деревни Дединово ежегодно будут выделены 112 млн руб. из федерального бюджета и 88 млн руб. из областного бюджета. А проблема та же – размывание песчаных берегов[243 - Укрепление одного из берегов реки Оки начнут в 2018 г. [Электронный ресурс] URL: http://admlukhovitsy.ru/about/info/news/52769/ (дата обращения: 10.06.2019).].

Весьма активной была работа Гидрологического комитета. На его заседании весной 1905 г. дискутировался вопрос о влиянии вырубки лесов и осушения болот в районе Бологое-Седлецкой железной дороги на судоходные условия Волги и Двины. В итоге обсуждения члены комитета пришли к выводу о вреде вырубки лесов и дренажа болот для рек[244 - Гидрологический комитет. Журнал заседания 1 марта 1905 г. СПб., 1905. С. 53–55.]. В 1908 г. на одном из заседаний комитета его председатель С. Н. Никитин сообщал о возраставшем оскудении водоносности Центральной России, что было связано, по его мнению, с быстрым ростом населения и неравномерным расходованием воды. Важной задачей Гидрологического комитета он считал обсуждение юридических вопросов, касавшихся сохранения и упорядочения водного хозяйства страны. Результатом такой деятельности должна была стать разработка общего водного закона страны, регулировавшего условия частного и общественного водопользования подземными и наземными водами, судоходными и несудоходными реками. Имевшееся к тому времени водное законодательство страны, как полагал С. Н. Никитин, страдало неполнотой: оно касалось лишь судоходных и сплавных рек, в то время как все несудоходные притоки, составлявшие источники их питания, были предоставлены в бесконтрольное распоряжение частных лиц, вплоть до права произвольного преграждения течения русла рек. По убеждению С. Н. Никитина, «реки – предмет ведения и охраны государства». Без законодательного ограничения прав частных землевладельцев на расход водных ресурсов, по его убеждению, мелиоративные меры были бы неэффективны[245 - Извлечение из Журналов заседаний Гидрологического комитета с приложением докладов, проектов и отдельных соглашений 1908 г. СПб., 1909. С. 2, 15.].

На заседании 19 декабря 1911 г. члены комитета обсуждали вопрос об организации лесоводных исследований. Их инициировала Постоянная комиссия по лесному опытному делу под руководством Г. Н. Высоцкого с целью осуществления совместных с Гидрологическим комитетом лесогидрологических наблюдений. География предполагаемых исследований включала Европейскую Россию, Крым, Кавказ. К ним планировалось привлечь ведущих специалистов: П. В. Отоцкого, Е. В. Оппокова, Н. С. Нестерова. Председатель Гидрологического комитета В. Е. Тимонов выразил одобрение по поводу предложения коллег, но рекомендовал разработать программу мероприятий, сузить границы и проблематику изысканий в интересах лесного дела и сельского хозяйства (влияние лесов на задержание и таяние снежного покрова, условия стока снеговых вод, на режим грунтовых вод) вследствие ограниченности во времени и в средствах. Г. Н. Высоцкий в целом согласился с доводами В. Е. Тимонова и предложил ограничиться районом Тульских засек в верховьях Дона. Член комитета Я. Я. Шварц заметил, что в условиях обширности территории страны и разнообразия ее естественно-природных условий одной станции было мало. К тому же он указал на отсутствие точных специальных инструментов для исследований.

Относительно места, программы, времени проведения, учреждения-исполнителя этих изысканий приглашенный на заседание вице-директор Лесного департамента Н. В. Грудистов заметил, что эти вопросы должны были быть рассмотрены специально созданной комиссией с участием заинтересованных ведомств. В итоге Гидрологический комитет заключил, что лесогидрологические исследования имели важное научное и практическое значение, но в силу сложности и большой стоимости не могли быть предприняты в полном объеме. По причине важности изучения влияния леса на снежный покров и грунтовые воды для нужд сельского хозяйства и лесоводства признавалось необходимым начать исследования именно с этого. Для разработки конкретной программы исследований рекомендовалось образовать комиссию из членов Гидрологического комитета и Постоянной комиссии по лесному опытному делу [246 - РГИА. Ф. 427. Оп. 1. Д. 4. Л. 8–12.].

Очень важную информацию о подготовке к систематизации водного законодательства страны к середине 1910-х гг. сообщил на заседании Гидрологического комитета 31 мая 1914 г. Д. С. Флексор. В частности, он констатировал отсутствие в России единого и самостоятельного водного законодательства. Вопросы водопользования, как он отмечал, нормировались некоторыми узаконениями в связи с лесным, мелиоративным и санитарным хозяйствами. Основное место в правовом регулировании водного хозяйства занимал Лесооохранительный закон 1888 г. и дополнения к нему 1901 г., мелиоративный закон 20 мая 1902 г. о проведении канав через чужие земли, несколько статей уголовного и строительного законодательства. Он объявил о подготовке проекта общего «Водного устава» страны, который существенно ограничивал бы частное водопользование с целью обеспечения сохранности и водности рек [247 - Журнал заседаний Гидрологического комитета Главного управления землеустройства и земледелия. 1914 г. Пг., 1915. С. 255–257.].

Продолжалась работа в сфере сельскохозяйственного просвещения. Новым типом низших сельскохозяйственных образовательных учреждений стали практические сельскохозяйственные школы для подготовки рабочих по разным отраслям сельского хозяйства. С 1908 г. стали открываться начальные сельскохозяйственные школы, куда для профильного обучения принималась крестьянская молодежь. Всего к 1913 г. низших школ было 279. Средних сельскохозяйственных образовательных учреждений было 18. Они готовили агрономов, инструкторов и др. Высших учебных заведений было 10. Крупнейшим из них был Московский сельскохозяйственный институт. С 1904 г. стали появляться частные женские высшие курсы, которым оказывалась правительственная поддержка, – например, Стебутовские высшие женские сельскохозяйственные курсы в Санкт-Петербурге. Финансирование сети учебных заведений аграрного ведомства росло: в 1899 г. оно составляло 2 млн руб., в 1909 г. – 4,3 млн руб., в 1912 г. – 6,8 млн руб. Увеличилось и число учащихся в них с 2 715 чел. в 1889 г. до 16 137 – в 1912 г.[248 - Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837– 1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 231–232, 234–236.]

Кроме специальных учебных заведений, сельскохозяйственные знания распространялось через сеть внешкольного обучения – различные курсы, классы, чтения и беседы. Ширился охват числа слушателей народных чтений. К 1912 г он достиг 1,6 млн чел. С 1913 г. по железным дорогам Европейской России и Сибири ездили поезда-музеи, в которых устраивались сельскохозяйственные чтения. Создавались учебно-показательные учреждения (питомники, поля, сады и др.). Наглядное значение имели образцовые сельскохозяйственные фермы. Их к 1912 г. было 10. Проводились сельскохозяйственные выставки, съезды. К 1912 г. существовало около 4 тыс. сельскохозяйственных обществ[249 - Там же. С. 237–243.].

Сеть опытных станций расширилась и в 1913 г. насчитывала 194 учреждения. Более половины из них составляли опытные поля. Департамент земледелия субсидировал местные естественно-исторические исследования, содержал метеорологические станции. Расходы на опытное дело к 1914 г. достигли 4,6 млн руб.[250 - Там же. С. 245–250.] Не оставались незамеченными достижения опытного поля и питомника Московского сельскохозяйственного института: после премирования на Всероссийской выставке семян в 1908 г. золотой медалью экспонатов его селекционной работы семеноводство и селекция института получили субсидирование от Департамента земледелия[251 - Рудзинский Д. Л. Воспоминания селекционера // Селекция и семеноводство. 1947. № 11. С. 12–13.].

В 1909–1913 гг. на лесоустройство тратилось более 2 млн руб[252 - Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837–1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 167.]. Активное лесовозобновление началось с конца 1890-х гг. Денег на это особо не хватало (в год выделялось не более 210 тыс. руб.), поэтому работы шли медленно. С 1899 г. с покупателей леса взимался особый денежный залог в 5% от стоимости леса, который поступал на нужды лесного хозяйства[253 - Там же. С. 169.]. В центре внимания ведомства находились вопросы исследования и устройства казенных лесов. Под влиянием мнения Государственной Думы Лесной департамент ГУЗиЗ разработал план лесоустроительных работ, в том числе включавший исследование лесов Европейской и Азиатской России, рассчитанный на 20 лет: с 1909 по 1928 г. В 1909 г. Государственная Дума утвердила этот проект[254 - Зайцев Д. М. Государственное лесное хозяйство в связи с аграрной реформой и нуждами промышленности. СПб., 1910. С. 27–29.].

В составленной в 1907 г. записке вице-инспектора Корпуса лесничих О. В. Маргграфа содержится обзор состояния государственного лесного хозяйства империи и предложения по его улучшению, повышению доходности[255 - РГИА. Ф. 381. Оп. 50. Д. 86. Л. 51–70 об.]. По данным Лесного департамента на 1904 г., площадь лесов в Российской империи составила 244 222 250 дес., из которых 105 931 706 дес. приходились на Европейскую Россию, 4 751 006 дес. – на Кавказ, 133 539 538 дес. – на Азиатскую Россию. Причем данные о последнем регионе, как считал, Маргграф, были неполными и явно преуменьшенные, т.к. не включали сведений о площади лесов в Приморской (без Сахалина она равнялась 115 млн дес.) и Амурской (почти 107 млн дес.) губерниях. Притом, что еще отсутствовали данные о лесах Якутской области. Учитывая это, площадь лесов в империи насчитывала 466 млн дес. Из всей площади казенных лесов, подотчетных Лесному ведомству (т.е. 244 млн дес.), исследовано было лишь почти 49 млн дес. или 20%. Причем устроены были лишь чуть более 18 млн дес. леса, или 7,5%.

Не умаляя важности исследования лесов для лесного хозяйства страны, чиновник лесного ведомства считал важным именно лесоустройство, которое, по его мнению, являлось «прочным фундаментом… на много лет вперед»[256 - Там же. Л. 51–51 об.]. Больше всего устроенных лесов (более 50%) было в Европейской России, за исключением Олонецкой, Пермской, Оренбургской, Ярославской, Курской, Екатеринославской и Седлецкой губерний. Последнее объяснялось малыми размерами казенных лесных дач, из которых систематически производились раздачи, причем их объемы не отслеживались. Между тем северные и южные леса необходимо было привести в порядок, «соответствующий их ценности». Неустроенное лесное хозяйство, по мнению Маргграфа, не могло быть рациональным. Чиновник осознавал, что устройство лесов Европейской России требовало значительных финансовых, временных и кадровых затрат, поэтому он предлагал осуществлять их рациональное использование поэтапно, начиная с самых ценных лесов, приносивших большой доход казне. Начать можно было с крупных и менее устроенных лесов Пермской, Олонецкой и Вятской губерний. Вообще, на доустройство лесов Европейской России О. В. Маргграф рассчитывал сумму в 9,5 млн руб. (из расчета по 55 коп. на 17 232 109 дес.)[257 - Там же. Л. 53 об.–57 об.].

Отдельным районом в Европейской России были леса Архангельской и Вологодской губерний общей площадью 71,5 млн дес., которые образовывали отдельный район в общем казенном лесном хозяйстве. 80% Северного района занимали леса. Их доля в общем лесном фонде империи составляла более 67%. Это неравномерное распределение лесов давно было замечено учеными и чиновниками лесного ведомства. При низкой плотности населения Северного района и высокой его лесистости (в Архангельской – 50%, Вологодской – 87%) леса должны были активнее обслуживать потребности в лесном материале Европейской России (при ее высокой плотности населения и скудости лесных запасов) и экспортироваться за границу. При этом состояние лесоустройства Северного района было крайне неудовлетворительным: по данным за 1904 г., устроено было лишь 33,3% его лесной площади. И связано это было «с ничтожностью жертв, принесенных государством для улучшения хозяйства в столь громадном по своей ценности имуществе, которое представляют северные казенные леса»[258 - Там же. Л. 58–59.].

Продолжилось законодательное ограничение лова рыб в Волжско-Каспийском водном бассейне: в 1905 г. устанавливался размер ячей в сетях, в 1911 г. вводились запретные периоды на лов не только красной, но и промысловой рыбы. В Азовском и Черном морях в 1909 г. был запрещен траловый лов рыб. В 1910 г. в северных морях также было урегулировано рыболовство[259 - Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837– 1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 346, 348, 350–352.]. При этом отмечалось, что на окраинах империи (Дальний Восток, Архангельская губерния, Сибирский Север) «рыбные промыслы в значительной степени захвачены иностранцами: англичанами, норвежцами, японцами». И далее читаем: «В районах главного русского рыболовства – богатейший Прикаспийский край и Азовско-Донской край – наблюдается истощение рыбных богатств. Внутренние же воды Европейской России обеднели рыбой настолько, что рыболовство в них почти потеряло промышленное значение».

Причинами преобладания иностранного промысла на окраинах России была их необжитость, высокие железнодорожные тарифы на перевозку морских грузов, которые в 1912 г. были снижены, что благоприятно сказалось на отечественном рынке. Причинами истощения рыбных ресурсов в Европейской России были рост численности населения, бурное развитие промышленности и сельского хозяйства. Эти факторы в значительной мере оказывались неустранимы. Нарушение природного режима рек и обезрыбление вызвали практику искусственного рыборазведения: за счет казны и земств в ряде внутренних губерниях открылись несколько рыбоводных хозяйств. Причины истощения рыбных богатств Волги и Каспия крылись в неправильной постановке рыбного хозяйства, «нарушении равновесия между приходом и расходом “рыбного имущества”».

С целью исправления ситуации организовывались специальные научные экспедиции, вводились ограничения на орудия и время лова рыб, в моря массово выпускались искусственно разведенные мальки, улучшались места и условия естественного размножения рыб. В планах ведомства было превращение наиболее благоприятной для рыборазведения Волжский дельты в сплошной рыборазводный завод. Это была грандиозная задача, поэтому к ней было решено идти постепенно. Затраты на рыбное дело за 1909–1913 гг. возросли с 376 тыс. до 1,1 млн руб. При этом и доходность отрасли поднялась на 50%[260 - Главное управление землеустройства и земледелия. Итоги работ за последнее пятилетие (1909–1913 гг.). СПб., 1914. С. 35–36.].

Большое внимание ведомство уделяло переселению избыточного крестьянского населения за Урал. Закон о переселении действовал с 1889 по 1904 г., в 1904 г. он был обновлен. С конца 1890-х гг. отток населения из Европейской России усилился. Этому способствовало строительство Транссибирской железной дороги. Для организации переселения был создан специальный государственный фонд в 22 млн руб. В 1896 г. было создано Переселенческое управление[261 - Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837– 1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 64–68.]. В 1913 г. ассигнования на Главное переселенческое управление составили 28,2 млн руб., став одной из основных статей его расходов[262 - Россия. 1913 год. Статистико-документальный справочник / ред.-сост. А. М. Анфимов, А. П. Корелин; отв. ред. А. П. Корелин. СПб., 1995. С. 156.]. Динамика переселений была такова: с 1861 по 1885 г. переселилось 300 тыс. чел., с 1885 по 1905 г. – 1,5 млн чел., с 1906 по 1912 г. – 3 млн чел[263 - Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837– 1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 73.]. Правда, в последний период 10% ежегодно возвращались обратно из-за материальной необеспеченности, неподходящих условий хозяйствования, неурожаев на новых местах[264 - Там же. С. 83.]. Помимо масштабных переселений в Сибирь, ГУЗиЗ занималось расселением малоземельных крестьян из Центра России на север и восток Европейской России[265 - Там же. С. 71.].

Интересны итоги деятельности ведомства, которые оно подвело за 1909–1913 гг., накануне начала Первой мировой войны. В области сельского хозяйства ГУЗиЗ в заслугу себе ставило увеличение втрое сбыта сельскохозяйственных орудий, лучших семян и искусственных удобрений, расширение штата агрономов до 10 тыс. чел., землеустройство 17 млн дес. земли в 2 млн крестьянских дворов, переселение в Азиатскую Россию 2 млн чел., для расселения которых было отведено 18 млн казенной земли. В Воронеже был учрежден высший сельскохозяйственный институт. В сфере лесного хозяйства было лесоустроено 77 млн дес. казенных лесов. Их валовая доходность увеличена на 40%.

При этом чиновники сельскохозяйственного ведомства понимали, что еще многое предстояло сделать. Они отмечали недостаток собственных наличных средств (кадровых, финансовых) для реализации поставленных жизнью задач, поэтому призывали «теснее привлечь к общей работе земские и общественные силы», «во много раз усилить и затраты казны на сельскохозяйственные мероприятия». ГУЗиЗ ставило перед собой конкретные задачи. Во-первых, необходимо было обеспечить предотвращение дробления крестьянских хозяйств, собранных усилиями ведомства из чересполосных клочков в жизнеспособные хозяйства. Для этого был разработан законопроект о недробимости мелкой земельной собственности ниже определенной нормы. Во-вторых, требовалось завершить землеустройство старожилов в Сибири, закрепив имевшиеся в их пользовании государственные участки земли в собственность. В-третьих, важной государственной и колонизационной политикой должно было стать перенесение коневодства за Урал в силу дороговизны и истощенности земли в Европейской России. Уменьшение численности лошадей угрожало интересам народного хозяйства и даже военной обороне (был затруднен т.н. кавалерийский ремонт). Кроме того, в лесном деле необходимо было настойчиво продолжать начатое упорядочение казенного лесного хозяйства. Требовалось ускорить лесоустройство, увеличить численность лесной стражи и лесничих, «гораздо шире вести лесовозобновление на вырубленных площадях и зарощение песков и оврагов». Важно было то, что правительство в ближайшее время ставило задачу выкупа частных лесов в казну – «иначе частные леса скоро будут истреблены». Площадь казенных лесов должна была увеличиться за счет частных, крестьянских. И, внимание, ГУЗиЗ заявляло: «Леса – общенародное достояние» (Ничего не напоминает?) При этом ведение лесного хозяйства требовало планомерности и осмотрительности, что под силу было только государству[266 - Главное управление землеустройства и земледелия. Итоги работ за последнее пятилетие (1909–1913 гг.). СПб., 1914. С. 37, 40–41.].

В последнем отчете ведомства за 1914 г. отмечались, во-первых, сокращение финансирования на 13 млн руб. (вместо запланированных на 1914 г. 157,5 млн было получено 144,5 млн руб.), во-вторых, вызванная мобилизациями служащих ведомства на фронт, затруднениями в перевозках, поставках и пр. приостановка многих направлений деятельности ГУЗиЗ. Особенно на масштабе и темпах землеустроительных работ сказались мобилизации специалистов сельского хозяйства: было запланировано межевание на площади свыше 7,5 млн дес. земли усилиями 7 тыс. землемеров, 3,8 тыс. землеустроителей и 700 гидротехников, четверть из которых были призваны в армию. Заменить выбывших специалистов было некем, поэтому были сокращены объемы работ. Несмотря на это, удалось провести размежевание 4 тыс. дес. земли. Всего к началу 1915 г. было завершено землеустройство 22 млн дес. земли. Интенсивное переселение за Урал и обратное возвращение переселенцев сократились[267 - Главное управление землеустройства и земледелия. Обзор деятельности за 1914 год. Пг., 1915. С. I–II, IV.].

Благодаря помощи ведомства удалось предотвратить массовую продажу скота на убой в северных губерниях вследствие неурожая кормовых трав в 1913 и 1914 гг.: посредством показательных кормлений и просветительских бесед наряду и вместо грубых кормов крестьяне стали использовать концентрированные корма[268 - Там же. С. IX.]. Продолжились работы по распространению сельскохозяйственных знаний, в т.ч. и через организацию агрономических поездов. В то же время опытное дело приостановилось из-за недополученных ассигнований, но продолжились опыты в сфере разработки минеральных удобрений. И вообще, научные работы в сфере растениеводства, семеноводства, энтомологии, зоологии демонстрировали успехи. Развивалось рыбоводство[269 - Там же. С. XII–XIII, XV.].

Заметно были сокращены бюджетные ассигнования на сельскохозяйственные улучшения: до июля 1914 г. из мелиоративного фонда был получен 1 млн руб.; затем за последние 5 месяцев 1914 г. – всего 108 136 тыс. из проектируемого 1 с лишним млн руб. Остальные средства ушли на обеспечение армии. Полученные ссуды были переданы земствам на нужды крестьянских хозяйств. Мелиоративные работы в основном проводились в Закавказье и Средней Азии. Резко сократились доходы от вывоза казенного леса за границу: за 1914 г. всего было вывезено 224,3 млн пудов леса на 104 млн руб., в то время как в 1913 г. продали 460,6 млн пудов леса на 163,6 млн руб. Внутренняя лесная торговля пострадала меньше (на 14,5 млн руб.) и в основном на территориях, располагавшихся близ военных действий. Расходы на лесное хозяйство составили 40 млн руб. вместо запланированных 41 млн руб. Сокращение финансирования отразилось в особенности на лесокультурных и лесовосстановительных мероприятиях: они вследствие уменьшения отчислений с 3 до 2,3 млн руб. были сокращены на 25% . При этом составители обзора не видели опасений в этом, т.к. за 1909–1914 гг. удалось осуществить лесоустроительные работы в объемах, превышавших установленные планом на 15 млн дес. Всего в 1914 г. удалось лесоустроить 16 млн дес. вместо проектируемых 18 млн дес. леса[270 - Там же. С. XV–XVIII.].

Деятельность Министерства земледелия в 1915–1917 гг

За 1915–1917 гг. до начала Февральской революции МЗ работало в крайне неблагоприятных условиях, что вызвало сворачивание начатых мероприятий в сфере лесоустройства, мелиорации и пр. За то непродолжительное время сменилось три министра земледелия: А. Н. Наумов (ноябрь 1915 г.– июль 1916 г.), А. А. Бобринский (июль–ноябрь 1916 г.), А. А. Риттих (ноябрь 1916 г. – февраль 1917 г.). Министерству приходилось работать в чрезвычайных условиях войны и жесточайшего продовольственного кризиса. После учреждения в августе 1915 г. Особого совещания по продовольствию министерство фактически превратилось в его центральный аппарат. На деятельность Министерства земледелия негативное влияние оказывали его межведомственные разногласия с Министерством внутренних дел, Министерством финансов, Военным министерством, обострившаяся политическая борьба[271 - Воронов И. И. Министерство земледелия в царствование Николая II (1894–1917 гг.) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2014. № 12. Ч. 1. С. 51–55.].

Отдельные упоминания о деятельности ведомства в тот период мы обнаружили в архивном фонде Министерства земледелия Временного правительства ГА РФ. Так, из переписки Департамента Министерства земледелия и Главного управления земельными фондами в сентябре-октябре 1917 г. узнаем, что в 1916 г. под председательством товарища министра земледелия начал функционировать межведомственный Школьный комитет, учрежденный при Министерстве земледелия «для общего руководства и наблюдения за целесообразной постановкой преподавания в народных школах основ Родиноведения, Природоведения и Естествознания в применении к сельскому хозяйству». В Школьный комитет входили представители трех Министерств – земледелия, народного просвещения и вероисповедания[272 - ГА РФ. Ф. 1797. Оп. 1. Д. 95. Л. 1–2.].

Через Ветеринарное управление Министерства внутренних дел решался вопрос обеспечения армии скотом. Экспедицией по закупке скота в Монголии руководил полковник П. К. Козлов. В 1915 г. Ветеринарное управление выделило ему 25 тыс. доз противочумной сыворотки для прививания закупленного скота и 4 млн руб. для закупки очередной партии скота в Монголии. В 1917 г. на это мероприятие планировалось затратить 26 млн руб., но в июле 1917 г. было выделено всего 5 млн руб.[273 - ГА РФ. Ф. 1797. Оп. 1. Д. 421. Л. 2–2 об., 6–7, 25, 27.]

* * *

Если исходить из того, с чего мы начали наше рассуждение, то стоит признать, что социоприродные проблемы позднего аграрного общества Европейской России центральным аграрным ведомством страны осознавались и подвергались корректировке с учетом имевшихся приоритетов и условий развития. Иными словами, они получили половинчатое решение. Наполовину решенная проблема – это все же лучше, чем проблема вообще не решенная. Сельскохозяйственное ведомство страны в поздний пореформенный период уделяло внимание рациональному природопользованию. Оно повышалось по мере углубления и обострения аграрного и экологического кризиса в стране. Последний набирал обороты параллельно с ростом численности крестьянского населения. Аграрная политика развивалась в направлении от констатации кризисных явлений до их активного обсуждения, ликвидации и предупреждения. Приведенные в официальных обзорах ведомства за изучаемый период данные свидетельствуют о росте финансирования таких направлений, как мелиорация земель, лесовозобновление, расселение избыточного населения на пустовавшие земли Сибири, регулирование рыбного промысла. Несомненно, в условиях спокойного времени грандиозное значение имели бы сельскохозяйственные мероприятия, заложенные в т.н. Романовском фонде. Таких беспрецедентных сумм на мелиорацию правительство никогда еще не выделяло (2% бюджета). Положительные последствия ожидались от запланированного до 1928 г. лесоустройства всех лесов страны. Не менее важными были долгосрочные проекты в сфере улучшения животноводства.

Во всех обзорах прослеживается ясное понимание чиновниками ведомства причин и следствий антропогенной нагрузки на природные ресурсы. Поистине революционными для начала 1870-х гг. были выводы и предложения т.н. Валуевской комиссии и инициативы самого министра П. А. Валуева. Уже тогда дискутировались вопросы выпахивания почв, чрезмерного роста пашни в ущерб другим угодьям, необходимость орошения, осушения земель, лесоохранения. Весьма осторожно, но вполне отчетливо члены комиссии задолго до С. Ю. Витте и П. А. Столыпина говорили об уничтожении (трансформации?) крестьянской общины. Глубокими и правильными были рассуждения министров А. С. Ермолова, Б. А. Васильчикова и др. Да и сам император Николай II неравнодушно относился к состоянию природной среды.

Однако коренным образом решить указанные проблемы правительство не могло, сконцентрировавшись в начале XX в. на осуществлении аграрной реформы. Переселение избыточного населения Европейской России, освоение Сибири, обеспечение строительства Транссиба, защита границ – вот что было главным тогда для власти. Поворотным моментом в интенсификации природосберегательной политики министерства стали засуха и неурожай 1891–1892 гг. Проблема водоснабжения приобрела тогда статус национального бедствия. Недостаток воды провоцировал вынужденную миграцию крестьян в иные, лучшие места проживания. Масштабы роста летучих песков грозили засыпать оставшиеся плодородные земли. Именно социо-природный кризис заставил реорганизовать ведомство, создать новые отделы с учетом плачевного состояния водных, лесных ресурсов, роста оврагов и песков. Однако после того, как ситуация улучшалась, власть и общество расслаблялись, временно забыв о наличии мины замедленного действия в виде застарелых экопроблем.