Переливы тёмно-фиолетовой души

И это надо было постараться, чтобы забыть дома мобильный телефон, хотя обычно она не расстаётся с ним ни на секунду. Если бы я знала, что так получиться, продолжила бы искать работу, а сегодня воскресенье – короткий или вообще нерабочий день, я уже ничего не успею сделать. Сокращу, пожалуй, путь, чтобы поскорее добраться до дома и навалять подзатыльников сестре.

Выхожу на тропинку, идущую вдоль высокого откоса, и наслаждаюсь этим уголком природы: деревья, разрослись перед окнами, отводя дома на второй план, а вокруг открывается просторный вид, созданный свежей насыщенной зелёным травой и кусочками ярких летних цветов. Но сегодня над этой красотой нависли угрюмые тучи, и она изо всех сил старается не блекнуть под натиском серости.

Я выставляю вперёд руку, проверить, точно ли начинается дождь. Редкие капли быстро сменяются несущимися к земле крупными частицами воды, становясь одним потоком. Как некстати дождь. Благо зонт взяла с собой, хотя обычно, когда он при мне, то как оберег от смурых и плачущих туч.

– Ай! – Невольно кидаю я сквозь зубы, когда встаю в мокрую траву, обходя уже успевшую наполниться водой ямку.

Ну вот, теперь правая нога сырая, и даже любимые кеды не спасают. Может, не надо было идти по короткому пути. Когда увижу сестру – прибью!

Ветер дует мне навстречу, захватывая за собой капли дождя, и зонтик пришлось опустить так, что теперь он загораживает мне весь обзор. Я иду слишком быстро и не замечаю, куда ступаю.

Я запинаюсь, но на удивление не падаю. И когда вновь хочу стартовать, вижу перед собой пару тёмных кожаных сапог. Невольно вздрагиваю. Нужно посмотреть на того, кто додумался в сапогах ходить летом. Однако в нынешнюю погоду это не кажется такой уж неудачной идеей.

Я приподнимаю зонт, но сапоги вдруг исчезают. И не оттого, что этот одетый не по сезону человек делает шаг, а просто исчезают, испаряются в воздухе. Я быстро моргаю несколько раз, наверное, хочу привести зрение в норму от того, что мне почудилось. Я стою и держу над собой зонт строго вертикально, но никого действительно нет. Поворачиваю корпус вправо, затем влево. И тут чувствую, как зонт резко выскальзывает из моей руки и отлетает в сторону, падает справа от меня на траву и валяется раскрытым, укрывая от дождя небольшую горстку цветов.

Но моё недоумение заканчивается внезапно. Я ощущаю удар, причём спиной и головой. Боль отдаёт в виски, и я не сразу понимаю, что лежу на мокрой земле, но зато холод помогает быстрее прийти в себя.

Тяжело. Что это? На меня кто-то навалился! Я в панике ищу спасение, но вижу только серое небо, из которого градом льётся вода и попадает в глаза, и всё что я могу делать – это беспомощно моргать. Не могу повернуть голову, а кричать тем более. Большая рука крепко закрывает рот, сжимая челюсти так, что больше хочется кричать от боли, а не звать на помощь. Ноги будто онемели, их прижали к земле так, что я в силах пошевелить только самым дальним отделом конечностей – стопой. Руки! Я не могу двигать своими руками! Они над головой и прижаты к земле, и они словно связаны. Я пытаюсь расцепить запястья, но тут же чувствую, как их ещё сильнее стягивают. Но когда это их успели связать верёвкой?

Господи, он такой тяжёлый. Чёртов маньяк!

Первые секунды дезориентации проходят, я пытаюсь выкрутиться. Но чем сильнее я начинаю дёргаться, тем плотнее меня прижимают к земле. Вся спина мокрая, всё сырое, но вот сверху так тепло, даже жарко. Краем глаза я замечаю что-то чёрное слева от меня, а когда щеке становится щекотно, я понимаю, что это волосы спадают с его головы.

Мне страшно, и я ничего не могу сделать! Я зажмуриваю глаза в надежде, что всё это исчезнет, и когда я включу свет, то все монстры разбегутся.

Я замираю. От подбородка по щеке и до самого виска движется тёплое и влажное.

А-А-А! Он ещё и извращенец! Он облизывает меня!!!

Я снова начинаю выворачиваться, вместо крика мычать и слышу его выдох с усмешкой. Теперь я начинаю злиться из-за того, что он наслаждается этим.

Я с трудом могу дышать: мой нос может вдыхать лишь только одной половинкой, а на грудную клетку надавили всем весом. Видимо заметив мои попытки сделать глубокий вдох, маньяк приспускает руку с лица. Я втягиваю воздух всей мощностью своих дыхательных путей. Свежий аромат влажной травы заполняет мои лёгкие, но вместе с тем другой запах впивается мне в нос. Отдаёт металлом и, кажется, кровью. Становится совсем не по себе. Паника вновь обуревает мозг. Теперь я дышу ещё чаще, громче и глубже.

Его лицо по-прежнему слева, и я не могу ничего разглядеть. Я чувствую, как приподнимается его грудь. Он тоже стал глубже дышать. Кажется, он нюхает меня. Ужас! Я не могу больше!

Я вздрагиваю. Его свободная правая рука впивается в моё бедро. Его пальцы поднимаются всё ваше, а сжимают ещё сильнее. Его хватка обжигает мою обнажённую ногу.

Надо было надеть штаны, а не шорты, да ещё и короткие. Как я могу думать о таких мелочах в угрожающей моей чести ситуации? Соображай лучше как выбраться!

Ноге теперь не так жарко, джинсовая ткань хоть как-то отгораживает меня от его лап. О нет, его рука теперь движется к животу. Пальцы хватаются за край рубашки и начинают медленно задирать её вверх, а потом и вовсе проникать под тонкий слой одежды.

Похоже, он совсем не торопится и даже не беспокоится, что его могут застукать. Хотя разве сейчас кто-то кинется на помощь.

Ой! Совсем горячо, живот словно расплавляется под его ладонью!

Рывок. И слышу звон. Это металлическая пуговица оторвалась от ткани, и теперь ничего не мешает ему сделать отвратительные вещи.

– М-м-м.

Его голос звучит насмешливо и похотливо. К горлу подкатывает отвращение.

«Нет! Нет, не смей!» – Кричу я, а наружу вырывается лишь нечёткое мычание.

Отпусти! Не надо!

Не оставляя попыток освободиться, я вдруг чувствую лёгкость, а руки и ноги распадаются в разные стороны. Ещё мгновение я лежу, распластавшись на помятой лужайке. Но услышав хриплое дыхание неподалёку от себя, резко поднимаю корпус, опираясь на руки и поджимая ноги.

Стоя на коленях, он почти припал к земле. Левая рука упирается в землю, видимо с трудом удерживая тело, а правая вцепляется в грудь, скомкав одежду в кулак. С шумом он хватает воздух, а из груди вдруг вырывается сдавленный крик, смешанный с рычанием.

Это заставляет моё сознание вернуться. Но я всё равно смотрю на корчившегося от боли человека перед собой и не могу прийти в себя. Лицо, которое закрывают чёрные мокрые волосы, начинает показываться. Страх охватывает меня вновь.

Что ты расселась? Беги!

Я даю себе мысленный толчок и вскакиваю с земли, преодолевая спазм мышц в ногах и остаток тяжести тела незнакомого человека. Я поскальзываюсь и, чтобы не упасть, замираю и кидаю быстрый взгляд на маньяка, дабы не упустить его из виду. В мимолётном взоре я сталкиваюсь с его глазами. Эти глаза, цвета которого я прежде не встречала, впиваются хищной хваткой.

«Беги!» – повторяю я себе и выхожу из оцепенения.

Я бегу со всех ног и даже не знаю в сторону ли дома. Главное убежать подальше, а уже потом начать разбираться. Меня прошибает током, когда в голове всплывает взгляд этого извращенца. Хотя он и не очень похож на насильника, скорее ему больше подошла бы роль убийцы, причём, убивающим одним взглядом. Эти глаза… лишь их пугающий огонь я успела уловить из-под волос совершенно чёрных. Его глаза словно два сверкающих кристалла аметиста.

Я даже не заметила, как сбавила темп. Хоть я и тяжело дышу, но совсем не устала бежать. Почему я замедляю ход? Теперь я и вовсе иду. Я делаю ещё шаг и попадаю прямо в лужу. Почему мне хочется развернуться и бежать обратно? Он же извращенец, он лапал меня, и могло бы похлеще что случиться, ели бы он вдруг не отскочил и не стал мучиться от боли. Интересно, что с ним. Кажется, ситуация повторяется. Я точно ненормальная, если испытываю сострадание к тому, кто только что чуть меня не… Ой, жуть! Но его глаза… в них было что-то ещё. Замешательство? Удивление? Боль? А вдруг у него сердечный приступ, и он может умереть. Надо вызвать скорую.

Я хватаюсь за задний карман шорт и обнаруживаю, что мобильника нет ни в одном кармане.

– Чёрт!

Наконец я вынимаю ногу из лужи и бегу туда, откуда лучше бы держаться подальше. Преодолевая пройденный путь, я начинаю вспоминать, что произошло несколько минут назад. Меня вновь охватывает дрожь. И надо бы плюнуть на мобильник, и подсознание кричит, надрываясь, что я дура и вообще не соображаю, что делаю. Но эти глаза…

Похоже это то самое место. Ну да, вон трава, что пострадала не меньше моего, и на которой отпечатались следы борьбы и унижения. Но ни маньяка, ни телефона нет. И даже зонт пропал, а дождь всё сильнее.

Поднимаюсь по ступенькам, меня всё ещё трясёт. Но теперь вдобавок и холодно. Конечно, быстрее было бы зайти в лифт и нажать кнопку, и через 10 секунд я уже на седьмом этаже. Но с детства я боюсь ездить одна. Не сказать, чтобы это была клаустрофобия. Но лучше я сто раз побегаю вверх-вниз, чем проедусь в кабинке уносящего ужаса. Весь путь, что я бежала до дома, даёт о себе знать на пятом этаже, и ноги начинают деревенеть, а дыхание сбиваться под ломотой в груди. Наконец, я наступаю на последний подъём, и остаётся только пройти по правому коридору.

Хорошо, что я не взяла ключи, а то бы потеряла и их заодно. Дотрагиваюсь до головы, чтобы пригладить растрёпанные волосы, но оказывается, моя аккуратно заплетённая коса превратилась в бесформенное и взъерошенное образование. Быстро распускаю всё, что осталось от причёски и затягиваю тёмно-русые волосы в конский хвост потуже. Я нажимаю на дверной звонок и без сил опускаю голову. Смотрю на свои ноги, а они трясутся. Я трусишка, мерзлячка и слабачка. Но нужно взять себя в руки и не показывать своё никчёмное состояние. Сейчас я похожа на мокрого и голодного щенка, что ждёт под дверью и скулит. Благо у меня есть дом, куда я могу вернуться.

Я слышу шаги за дверью, сжимаю пальцы в кулаки и встряхиваю плечами. Дверь открывается, и от маминой улыбки сразу становиться теплее. Но мгновение спустя её лицо выражает гримасу ужаса и негодования.

– Что с тобой случилось?

– Я просто упала, – стараюсь говорить как можно спокойнее и равнодушнее.

Я заваливаюсь в прихожую, а мама продолжает стоять в оцепенении с открытой дверью.

– Как?

– Да как обычно. Ты же знаешь, какая я неуклюжая.

Прости мама, но мне придётся тебе соврать, иначе твоё лицо станет ещё более испуганным, и тогда твоё беспокойство мне уже будет не остановить.

– Ита дома?