Переливы тёмно-фиолетовой души

– Не прикасайся ко мне!

Я размашистым движением свободной кисти скидываю руку с лица и повторяю рывок правой. Но на этот раз мне не удаётся освободиться. Словно предвидев реакцию, он крепко, но без давления удерживал пострадавшую руку.

Усмешка в мой адрес вызывает ещё большее чувство отвращения и злости. Да он просто насмехается надо мной! Противно, но я на самом деле беспомощна.

– Прекрати, ты только мешаешь. – Спокойно и серьёзно произносит он, снова занявшись рукой.

Я не смею больше шелохнуться и не смотрю на так и манящее лицо, сейчас я только наблюдаю за ловкими движениями пальцев, и, кажется, ухожу в себя.

Он разматывает мою руку, и я ахаю, увидев, как кожа на предплечье позеленела.

– Видимо яд остался, – поясняет он.

Как будто это мне что-то говорит… Яд? Какой яд?

Он садиться на край кровати, берёт в свою правую руку моё запястье, а левой сжимает в плече чуть выше локтя и наклоняется к руке, немного приоткрыв рот.

– Что ты собираешься делать?! – В ужасе восклицаю я и толкаю его в плечо.

Но он даже не качнулся, лишь приостанавливается, из-под лобья смотрит на меня, дав понять, что мне лучше заткнуться. Я так и поступаю. Страх перед его убийственным взглядом оказывается сильнее страха неизвестности.

Он снова начинает двигаться к внутренней стороне руки и, не раздумывая, впивается зубами точно в то место, откуда сочится кровь. Ох, нет, это погорячилась моя фантазия. То были не зубы, а его мягкие губы, которые обожгли мою кожу. Его рот крепко сжимает мою руку, и я даже могу ощущать, как вытягивается кровь из сосудов.

Вампир? Нет, это как-то слишком бредово даже для меня. Но не могу удержать себя.

– Ты вампир? – Я с трудом сдерживаю смех. Хорошо, что он не видит, как я сжимаю губы, чтобы не улыбнуться.

– Ты относишь меня к таким слабакам? – Он с чмоканьем отрывается от моей руки, похоже, его развеселил мой вопрос; ну, ещё бы.

Я даже не задаюсь дилеммой о реальности их существования, услышав полноту серьёзности ответа.

– Сам Дракула?

– И с этим пареньком меня не смей сравнивать. – Его губы выглядят чуть пухлее, покрытые рубиновыми каплями, а лицо источает агрессию.

Я оскорбила его этим? Сейчас я думаю не о крови на губах, которая принадлежит мне, хотя это тоже заслуживает внимания, а умиляюсь его гордыне, которую я сумела задеть, видимо недооценив его положение.

– Прояви хоть немного уважения, я сейчас, между прочим, тебе жизнь спасаю.

– А выглядит совсем наоборот.

Едва заметная улыбка мелькает на вызывающем одновременно и ужас и восхищение лице.

– Это ты меня порезал?

Маньяк, никак иначе.

– Да.

Я всё-таки ожидала услышать другой ответ.

– Не трясись! Это меня раздражает. – Его пристальный тёмно-лиловый взгляд предусматривает мгновенное выполнение его слов.

– Извини, но я не могу спокойно сидеть и ждать, когда же ты мне оторвёшь руку или голову!

– Для тебя будет достаточно одного прикосновения.

– Я только надеюсь, что это будет быстро и не больно.

Что я несу? Видимо я пытаюсь защититься словами, раз другими средствами противостоять бесполезно.

– А я разве не упомянул, что спас тебя? – Намёк был с упрёком.

Он отпускает руку и своей       тыльной стороной ладони вытирает губы, на которых поблёскивала моя алая кровь, и на которые я не могу перестать таращиться из-за этого. Он неожиданно встаёт и идёт к столу, я не отрываясь и даже не моргая, слежу за ним. Он оказался выше, чем я думала. А его прямая и широкая спина закрывает весь обзор производимых им операций. «Прекрати пялиться!», – говорю я себе. Но глаза словно околдованные, созерцают, как ещё слегка влажные волосы спадают на поднятый воротник. Шёлковая рубашка сидит на нём безупречно, облегая контуры идеальных пропорций, но при этом необъяснимо легка и свободна, а под небольшими лучами света и движениями тела, складки перетекают, колыхаясь, словно волны в чёрном море. Всё в этом человеке одно темнее другого.

Он разворачивается и направляется на прежнее место с бинтом в новой упаковке. Он и аптечку нашёл в нашем доме, когда даже я не знаю толком, где что лежит!

– Нужно сначала закрыть рану стерильным материалом, потом…

– Так сойдёт.

– Не обязательно обматывать всю руку.

– Надо было оставить тебя под дождём! – Отчётливая несдержанность слышится в ответе на мои попытки скорректировать его действия.

Он раздражённо вздыхает, когда я обращаю всё внимание на него в ожидании объяснений всего происходящего.

– Как же долго до тебя всегда доходит. – Не успеваю я возразить или что-то сказать, как он продолжает. – Три дня назад на тебя напал… монстр.

Очень заметно, что он обдумывал последнее слово.

– Что-то я не припоминаю никаких монстров кроме как вчера.

– Дерзишь. – Он прищуривает глаза, видимо хочет напугать этим, и у него это прекрасно получается. – Да, с виду он выглядел как обычный человек. Но неужели ты больше ничего не заметила? Хотя, да, чему я удивляюсь.

Я поджимаю губы и недовольно смотрю на него, нахмурив брови. Он так говорит, будто знает меня, а может снова просто говорит о чём-то в целом.

– Заметила, – как можно язвительнее отвечаю я. – Мою руку обвило какое-то растение, но ведь я быстро избавилась от него.

– То растение было ядовитым. А его шипы проникли под кожу и оставались там как недозревшие семена. Когда же на них регулярно стала попадать влага и солнечные лучи, у них появился стимул высасывать твою жизненную энергию, чтобы прорости. – Меня начинает напрягать, с каким спокойствием он всё это рассказывает. – Ты очень удачно свалилась в обморок, и пока ты была в бессознании, я без проблем и воплей вырезал семена, но я не подумал, что останется жидкость. Ха, видимо это яд подействовал на тебя так, что даже боль не дала тебе очнуться. – В его глазах что-то сверкнуло и, кажется, это была злобная идея. – Теперь ты понимаешь, что я не преувеличивал о спасении твоей жизни?

С последними словами он заканчивает перевязывать рану. Обычно я всегда вежлива и благодарна людям за помощь, но только не в этот раз.

– Мне что сказать тебе «спасибо»? После того, что ты вчера собирался сделать со мной! – Я понимаю, что ничуть не сожалею о словах, что говорю и собираюсь сказать, единственное, что меня волнует это прямой взгляд непроницаемых лиловых красок. – Что ты за маньяк такой? Сначала нападаешь, лапаешь, оставляя синяки, потом преследуешь, а затем вдруг спасаешь. А сейчас сидишь и выжидаешь нужного момента, чтобы продолжить начатое и изнасиловать меня! Да, лучше бы я умерла от этого дурацкого ядовитого растения!

Я вижу, что моя речь ни капельки его не задела, а пронеслась, как слабенький ветерок, не способного непоколебимую гору признать в нём достойного противника.

– Если бы я хотел чего-то подобного, то давно бы уже это сделал.