Убить узбеков. Рассказы

Вжих….! И джип догоняет мерс! И сзади грохот, въехавшей в джип Хонды. Визг тормозов. Черные следы протекторов.

Дульфан с маникюром всмятку влипает в лобовое стекло. Девчонок откидывает назад. Спасают ремни безопасности. Глушит мотор. Мертвое молчание.

И вдруг сзади четкое слово: П… ц!

Степа изрек свое первое слово.

– Степочка, зайчик! Радость моя! Наконец-то! Ты начал говорить!

Адель обливается слезами счастья.

Леська посылает воздушный поцелуй интересному водителю мерса.

Катюжанские видения

В воскресенье я была в Катюжанке, в 50 километрах от Киева. В той самой, чудесной церкви, где священник Александр избавляет страждущих от алкоголя, никотина, игровой зависимости и от многих других напастей. В том числе и от рака.

Чего меня туда понесло? За компанию. С двумя подружками. Ириной и Лесей.

Ирка раньше возила к отцу Александру своего сына Серегу. Алкоголика. Батюшка наложил запрет на питие. Серега моментально стал трезвенником. К нему вернулась жена.

Как тут не поверить в Катюжанское чудо? Теперь Ирка сама туда катается. За здоровьем.

Леся тоже проторила дорогу в Катюжанку. Ездит она к батюшке, как на работу. За деньгами.

Говорит, помогает. Еще бы! Ганс, ее Мюнхенский муж, недавно купил ей вторую квартиру в Киеве.

Первую, однушку на Позняках, он купил ей год назад.

Но, Леся убеждена, что квартиру ей Бог дал, а не Ганс.

Было семь утра, когда мы, оккупировав Иркину Хонду, рванули в Катюжанку.

В восемь тридцать мы уже стоим в церкви Архангела Михаила, и самозабвенно молимся. На головах, как и положено, хустки. В переводе на русский, косынки. Оголенные плечи прикрыты шарфами.

Отец Александр, в церковном облачении, бубнит святое писание. Обходит нас с кадилом. Народ крестится и прикладывается к ручке.

Двое его помощников, мужчин, со специфической внешностью, очень знакомой с 90-х годов, выносят свечи на высоких подставках. Лица у помощников, честно сказать, уголовные.

Я усердно всматриваюсь в вершину купола, в надежде своими глазами увидеть око Вседержителя, или, на худой конец, Архангела Михаила. Леся божилась, что, по словам отца Александра, здесь поселилось и это чудо.

Душно. Кричит ребенок. Очередь выстроилась на исповедь. Я оказалась впереди. Гонимая любопытством, захожу в исповедальную комнату. Отец Александр сидит на стуле. Пытливо смотрит на меня уставшими глазами. Здороваюсь с батюшкой. И застываю, не зная, что делать.

– Первый раз, что ли? – догадывается священник. И велит положить два пальца на Евангелие.

– В чем каешься, дочь моя?

– Грешна я. Оттого и жизнь наперекосяк пошла.

– Все грешны. Какие грехи твои?

– Ну, наверное, прелюбодеяние. Живу вне брака.

– Еще!

Не сдержанна я, на людей бросаюсь, когда доводят.

– Еще?

– Ну, ищу наживу. Спекулирую я, на ближних. Картины продаю.

– Дальше.

– Ну, все. В остальном веду праведный образ жизни.

– Да нет, так не пойдет, – нервно вскакивает со стула отец Александр.– Не готова ты. Есть аж 500 грехов, а у тебя только три. И батюшка выходит из комнаты.

– Да, не грешу я в основном! Я правильная! – опомнившись, кричу я ему вслед.

Начинается обряд причащения. Сначала дети, потом мужчины, женщины.

Ребенок уже надрывается от крика. Малиновый от жары. Зовет маму. Рвется из потных объятий своей бабки. Когда его подносят к батюшке для причастия, мальчуган переходит на визг. Вырывается. Батюшка вместе со своими помощниками, причащает неразумного. Тот выворачивается, закрывает рот, мычит. Помощники терпеливо проводят процедуру. Мелькает ложка из металла желтого цвета. Ребенок хрипит.

Потом из церкви все повалили во двор, к кирпичному старому дому. Здесь на лавках и у забора, под вишнями, народа уже тьма. Ждут таинства эпитимии.

Из России, Белоруссии, всех уголков Украины и даже дальнего Зарубежья. Пьяницы, куряги, наркоманы с женами, матерями. Автопарк из дорогих машин.

Когда отец Александр, направляется к дому, народ дружно выстраивается в широкую и длинную очередь, которую сдерживают перегородки, как на Красной площади к Мавзолею.

Раздается из матюгальника усталый голос батюшки. Скороговоркой, заученно отец Александр объясняет, что он не кодирует. Он не гипнотизер, не целитель. Он лишь посредник между нами и Богом. Он накладывает эпитимию. И что с Богом шутить опасно. Уж коли дал слово не пить месяц, год или всю жизнь, то нарушать нельзя. Обязался не курить, не бери сигарету в руки! И так далее. Иначе будет несчастье с давшим слово или с его ближними.

И отец Александр начинает перечислять случаи личных катастроф тех, кто нарушил запрет. То сам позвоночник сломал, то жена ногу вывихнула, то тестя молнией убило, то теща вдруг померла.

Народ слушает внимательно, с серьезными лицами. Пугливо переглядывается.

Запугав прихожан, батюшка перечисляет и недуги, от которых он избавляет:

Сахарный диабет, бесплодие, онкология, экземы, и разные скверны. И приводит потрясающий пример такого исцеления.

«Одну женщину во время моей молитвы так трясло, такая гадость начала из нее вываливаться – черви, крысы, мыши, всякое воронье….Потом ее муж мне 100 долларов дал…. На строительство храма».

Я оглядываюсь на людей. Все молча и почтительно внимают.

– Да, не рассказывайте мне о всех ваших болезнях. Зачем мне это? Я же не Бог! – раздражается уставший батюшка. Бог сам все видит!

Говорите просто «болезный»…

Я так устаю. Вчера 4 тысячи человек принял.