Твои вены – мое жертвоприношение

– Малыш, – мягко начала вампирша, даже не задумываясь о том, поймет ли котенок ее или нет. – Я знаю, ты напуган и голоден. Тот монстр очень напугал тебя. Но нам нужно найти кого-то, кто сможет нам помочь. Там внизу кто-то был, он может подсказать нам, как отсюда выйти. Пойдем скорее, пока он не ушел далеко!

Но только она попыталась сделать шаг, как рысенок с явно читаемым отчаянием замяукал и вновь потянул ее вверх, не позволяя спускаться.

«Пожалуйста, только не туда! Там очень опасно!» – отчетливо кричали его глаза. – «Стой! Нам нужно вперед! Наверх! Наверх!»

«Он просто думает, что кругом монстры,» – решила Лесли, подбирая его с пола и начиная осторожно спускаться. – «Какой же он забавный…»

Какое-то время рысенок просто с отчаянием глядел на девушку, будто бы надеясь на то, что она все-таки одумается, а потом не выдержал и стал рьяно вырываться, выпустив когти. Лесли вскрикнула, когда острые коготки пронзили ее руку, но не остановилась.

– Что на тебя нашло? – с едва уловимым раздражением спросила вампирша, ускоряя шаг под громкое шипение и вопли. – Чего ты так боишься?

Тех мест, откуда мог идти голос, было не так много, как и пролетов, на которых они располагались, но охотница была настроена решительно, поэтому, не жалея собственного времени, забегала в каждый коридор и стучала в каждую дверь, открывая все незапертые и обыскивая номера. На удивление ни в одной комнате этой гостиницы не было ни одного окна, а все свободные места на стенах занимали картины, среди которых были исключительно натюрморты и пейзажи. Точно таким же необычным казалось и соотношение лестниц и пролетов: ни один коридор не был отделен от самой лестницы дверями, а свободных пролетов, какие находились между каждым десятком ступеней, которые не переходили бы в очередной пустой коридор, и вовсе не было. Тот, кому принадлежал голос, будто бы сквозь землю – вернее, в этом случае, сквозь подземелье – провалился: сколько раз Лестина ни перепроверяла саму себя, никто не появлялся ни в одной из комнат. Добежав до последнего хода, что отделял ее от основного холла, Лесли прошлась по всем номерам, все так же не обнаруживая ни души. Разочарованно выйдя обратно в коридор, девушка направилась к ступенькам, все еще насильно удерживая на руках рысенка, что не унимался и кричал всю дорогу, когда что-то неожиданно привлекло ее взгляд.

Обернувшись, Лестина увидела зеркало в полстены, в котором ее отражение и рысенок послушно повторяли все действия двоих. Странно… Разве это зеркало висело здесь, когда вампирша поднималась в эту гостиницу в первый раз? Медленно подойдя к раме, охотница остановилась, глядя на саму себя. С другой стороны стекла смотрела на нее бледная черноволосая девушка с пронзительными красными глазами. Наблюдая за отражением, вампирша одернула запачканное кровью черное платье чуть ниже колена с разорванным этакими «общими трудами» подолом и провела рукой по лоскутьям ткани, что остались на левом предплечье вместо оторванного для маски рукава, а затем кое-как оправила спутанные волосы.

– Замолчи уже! – довольно резко бросила она рысенку, на секунду отводя глаза от зеркала. Котенок будто бы решился делать все в точности наоборот, переходя на уже совсем истошные вопли, что разносились по коридору, скрываясь в отходящих местами старых обоях.

Прошипев что-то, вампирша повернулась обратно к зеркальной поверхности, чтобы в последний раз взглянуть на себя перед тем, как отпустить детеныша и отправиться обратно наверх, куда ему было так надо, но вдруг в зеркале что-то шевельнулось. Приглядевшись внимательнее, – ведь это точно была не она и не рысенок – Лесли внезапно увидела то, что заставило ее мгновенно оцепенеть. Холодные тиски ужаса сковали всю ее прямо как в подземелье, когда из-за двери, отражающейся за спиной вампирши, что с медленным скрипом отворилась сама по себе, показалась узловатая сухая прозрачно-белая рука, что сжимала дверную ручку. Створка со скрежетом отодвинулась еще сильнее и пропустила вперед призрачную фигуру в рваных одеждах. Лицо силуэта, походившего по своим очертаниям на обыкновенного человека, было разодрано в клочья, и оттого по щекам мертвеца, что шаткой походкой приближался к девушке, стекала слезами кровь, капая гулко на пол. Рысенок в руках Лестины издавал визг и метался, словно бы сходил с ума, а сама охотница не могла даже пошевелиться, мертвенно-холодной рукой сжимая маленькое пушистое тельце все крепче и крепче, не смея шелохнуться, таращась в зеркало. Хрустя костями, мертвец подходил к Лесли ближе и ближе; она чувствовала такое жжение, будто к ее телу приложили кусок льда, что мог оставлять серьезные ожоги.

Фигура медленно вытянула вперед костлявую руку и докоснулась до щеки вампирши, что та поняла только по отражению в зеркале, так как прикосновение было неощутимо. Откуда-то из-за спины окровавленного силуэта, что стоял вплотную к девушке, подул порыв морозного ветра, и вампирша, решившись, наконец, отвела взгляд от мертвеца, глядя туда, откуда летел упруго направленный воздух. Раздался повторный скрип, и дверь, открываясь настежь, открыла и то, что скрывала за собой. Это была пустая комната с укрытыми зеленовато-бело-серой ровной плиткой стенами и полом, освещаемая резким искусственным светом, напоминающим ультрафиолет в том понятии, в каком всегда представляла его себе Лестина. Отражаясь от плитки, свет невыносимо жег глаза, но охотница не отрывала взгляда, продолжая смотреть сквозь пелену пестрых пятен. Лучи светили на кресло, что стояло посередине помещения… Кресло со стальными оковами и цепями, все вышеперечисленные из которых были вымазаны кровью, как и сам кожаный материал. Бурая запекшаяся субстанция корочкой покрывала весь пол под предметом мебели, по плитке которого были разбросаны ржавые пыточные инструменты. Мертвец издал булькающее рычание, и, переведя взор обратно на себя, Лестина увидела, как очертание взмахнуло своей единственной рукой, разрезая острыми пальцами воздух. Сначала ничего не происходило, вопреки тому, что силуэт продолжал необъяснимо шевелить рукой, но потом прямо по горлу отражения девушки стали проявляться кровавые, прорезанные чем-то острым буквы с такой скоростью, будто бы кто-то писал их на бумаге без всяких усилий. Судорожно прижав к коже ладонь, Лесли заметила, что отражение больше не повторяет за ней, безвольно ожидая своей участи.

Tomorrow…

Откуда-то из холла раздался мелодичный перезвон старинных часов с маятником, после чего прозвучало одиннадцать отчетливых ударов. Мертвец в зеркале развернулся и беззвучно уплыл за дверь, распластываясь в своей прежней позе в пыточном кресле, и деревянная створка громко и резко хлопнула, заставляя вампиршу крупно вздрогнуть и выронить рысенка, что тут же с воем помчался к лестнице.

– Господи!.. – вырвалось панически у Лестины, когда ее отражение в зеркале под неестественным углом свернуло голову и закрыло глаза. Девушка попятилась от неподвижной более картинки, но тут копия вдруг вновь раскрыла очи, что засветились тем фиолетово-белым светом, и начала плакать кровавыми слезами, как и тот самый мертвец. Чем больше красных капель неровными дорожками скатывалось по щекам, тем бледнее становилась привычная красная радужка. Начиная понимать, что происходит, Лесли помотала головой, словно бы понадеявшись на то, что видение уйдет, но это ничего не исправило, и только яснее окрасило глаза отражения в ярко-голубой оттенок.

– …Нет… – пробормотала охотница, ударяя себя по щеке, закрывая глаза, дергая себя за волосы, силясь любым способом прогнать страшную картину. – Нет! НЕТ!

«Завтра будет слишком поздно…» – прошептал в голове девушки какой-то голос.

Кровавая надпись на теле отражения сверкнула настоящим пламенем, гипнотизируя и парализуя вампиршу ужасом.

«Завтра будет уже слишком поздно…»

Зеркало зашаталось, поползло вниз по стене, а потом, под действием земного притяжения, сорвалось и упало на пол, разлетаясь на несколько тысяч осколков.

Простояв секунду на одном месте, переваривая все произошедшее, в следующий миг Лесли отпрянула с криком и понеслась, как-то бессознательно бормоча, следом за рысенком, который уже преодолел пару пролетов.

– У меня остался час… У меня всего час…

Только теперь, пробегая все эти бесконечные коридоры и пролеты вновь, вампирша заметила, насколько стало темно: тусклого рассеянного света ламп и светильников, повторяющих природный световой цикл суток, едва ли хватало для того, чтобы разглядеть что-либо на расстоянии вытянутой руки, а по углам и вовсе рисовались мягкие черные тени, наводящие жуть. Теперь ступеньки казались куда круче и словно бы были расположены дальше друг от друга, будто нарочно замедляя бег, а силы заканчивались быстрее обычного. После того, как то странное действо дошло до открывающейся двери, во всей гостинице стало так холодно, что ныне изо рта девушки на выдохе вырывались клубы пара, а по стенам ходов разве что не вырос иней. Казалось, что все было специально подстроено так, чтобы рассеять внимание Лестины и не позволить ей спастись, а когда ей все-таки удалось вырваться из ловушки и быстро вернуться в реальность, – чтобы только не позволить ей успеть уйти за оставшееся время, до того, как циферблат часов отсчитает начало новых суток. Тогда для девушки будет уже слишком поздно… Однако при всей хитрости тот, кто отвечал за все это мракобесие, определенно не учел того факта, что вместе с Лесли в это здание попадет еще и ее загадочно опытный компаньон – по совместительству и проводник, – который будет сразу же вести ее правильным путем, исключая все временные петли, куда она могла бы угодить.

Пролеты были бесконечно длинными, а ступеньки никак не хотели заканчиваться; Лесли и рысенок выбивались из сил, и только осознание того, что отдых стоит жизни, подталкивало бежать дальше. Именно в тот момент, когда стены вновь сузились, напоминая все больше оставшееся внизу подземелье, а лестница стала совсем чердачной, уходя наверх все круче и круче, где-то, если верить ощущениям, в холле разнесся рев, который, без сомнений, выдал в своем звучании именно ту двухметровую слепую, но агрессивную и опасную тварь, которой удалось прорваться сюда. Через тот ли люк? – Вряд ли. В момент единственной передышки, которую милосердно позволила двоим судьба, Лестина уже задумывалась о том, сколько лестниц из подземелья могли вести наверх. Однозначно те многочисленные ходы и коридоры, какие встречались на пути двоих, куда-нибудь да вели. То есть, нельзя исключать такой вариант, что помимо первого люка, в который пролезли рысенок и девушка, в этом странном месте есть еще несколько таких и, учитывая то, что первый был открыт, вполне возможно, что и остальные тоже… Пришедшая мысль поразила сознание Лесли подобно грозовому разряду.

«Стой!» – протяжно заорал голос в подсознании. – «Назад! Ты должна вернуться и закрыть все остальные люки, пока через них не полезли все виды уродов из подземелья!»

«Ни в коем разе!» – запротестовал второй. – «У тебя нет на это никакого времени!»

И то было верно: вернись сейчас охотница вниз – и потом для нее уже не будет смысла подниматься еще раз. Мысль о том, что серьезно стоит прекратить сообщение между двумя ярусами этого сумасшествия, была вполне разумной и очень даже дельной, но вот невозвратно убегающие вперед секунды… Нет, нельзя возвращаться. Даже идея о том, что возможно вернуться и еще раз обежать все номера гостиницы, неизбежно опять натыкаясь на разбитое зеркало, казалась с любой стороны просто дикой.

В крови плясал настоящий пожар, когда Лестина взбиралась за рысенком в полной темноте. Она буквально слышала в своей голове шаги лап догоняющего ее чудовища, отстукивающего пройденные метры когтями в такт щелканью секундной стрелки. Девушке осталось очень мало… Она едва ли сможет наверняка выбраться отсюда… Можно ли сбежать оттуда, где нет разграничения между небом и землей? В ее ли силах уберечь себя, если она толком даже не знает, где находится?.. Отчаяние подступало к глазам едкими слезами, а в груди что-то трепетало, разламываясь на части и обваливаясь в какую-то невосполнимую пустоту… Может, по этой самой тьме она бежала сейчас? Может, в этот мрак по досадной своей ошибке затащила еще одну маленькую невинную жизнь?.. Еще одно хрупкое, познающее наивно мир одиночество… Ей жаль… Она не хотела навредить… Она не виновата в этом, но будет винить себя столько, сколько еще будет видеть свет в своих мутнеющих глазах…

Рев чудовища внизу добавлял сил и той тупой ярости, какой придерживаешься в последние секунды своей борьбы, когда не сдаешься до крайней капли крови только назло своему противнику, одной его неспособностью быстро убить играя на его и без того больном самолюбии, раззадоривая лишь его чувства, что отключат рано или поздно разум, не давая пойти другим, рациональным путем для достижения своей цели. Зачастую этот путь гораздо легче, но это твое «последнее» упрямство… Твой противник завсегда злится, ломается, бьется в безнадежной агонии своего бессилия, – в какой бился тот монстр, когда Лесли захлопнула люк, – а тебе все же удается улизнуть… Но вампирше, наверное, уже не удастся… Да, она магическая по своей крови, ее не так-то просто уничтожить людскими способами. Но это место… Здесь она больше не Гарри Поттер… Она, может быть, погибнет. Но бороться должна. Во что бы то ни стало должна.

Лесли уже не удивилась, когда впереди замаячила дверь.

«Наверное, это очередная ловушка?» – устало предположила девушка, но рысенок вдруг замяукал, да так радостно, что она поняла: еще одна лазейка к возможному спасению.

Еще один ее шанс в этом месте, что медленно, но верно доводит любого такого, как и она сама, заблудшего до полного исступления. Еще один рывок; беспорядочный стук каблуков по оставшимся четырем ступенькам. Странно, но из щели, что оставалась под дверью, лился приятный золотистый свет, разрезая темноту чердака. И было в этом сиянии что-то родное… что-то такое, чему хотелось безоговорочно довериться, что вампирша и сделала, дернув ручку на себя, влетев с рысенком в комнату, а после со всей силы хлопнув дверью пред самой безликой головой монстра. За миг до того, как слепое существо стало ощупывать своей поганой ручищей дверь, ища ручку, девушка успела повернуть тяжелый ключ, что с начала своего странного похождения везде несла с собой по «велению» котенка, в замочной скважине, так что все попытки твари подземельной пробиться в помещение оставались бесплодными, хотя чудовище не сдавалось. Решив все-таки выяснить, где спряталась на сей раз, охотница обернулась, одновременно поражаясь и отчаиваясь.

Лестина оказалась в дивной комнате, стены и потолок которой были сделаны из сетки идеально квадратных стеклянных окошек, отполированных до такой прозрачности, что, казалось, пол помещения просто парил в воздухе. За многочисленными окнами рисовался фантастически красивый земной закат с нежными переливами розовых в алые и янтарные и тонкими лилово-золотистыми облаками, лежащими на бархате угасающего солнечного луча ровными пушистыми грядами. Где-то у самых Небес разгорались первые звезды. Опустив взгляд чуть ниже, Лесли ужаснулась увиденному, тут же забывая и про уют поднебесной комнаты, усеянной блеском звездных декоративных гирлянд, уставленной всевозможными комнатными фикусами всех окрасок листвы, и про тонкое изящество самих небес… Напротив комнаты стояла многоэтажная зеркальная высотка. Небоскреб. Значить одинаковая высота обзора может только одно… Скосив глаза вниз, девушка увидела лишь туман, что помогло избежать головокружения, какое начиналось у нее на слишком большой высоте… Но даже сама близость солнца к крыше не позволила бы убежать истины: двое находились внутри точно такого же небоскреба, в единственной комнате, что расположена на самом верху. Отсюда нет выхода. Его и не было никогда. Вампирша отвернулась от прекрасного вида и устремила взгляд в летний полумрак комнаты. На пушистом коврике, который устилал всю ширь деревянного паркета, сидел рысенок, по-котячьи перебирая ворс лапками.

«Почему ты так спокоен?!» – захотелось истерично закричать Лестине, когда в ответ на рычание чудовища за дверью он лишь зевнул и свернулся калачиком, ложась на подушки. – «Наше время пришло! У нас меньше пяти минут! Куда ты привел меня?!»

Вслух она лишь тяжело вздохнула и села рядом с засыпающим котенком. Неужели это все, что они могли сделать?.. Почему они не остались в родном лесу?.. Почему сейчас негласно смирились?.. Такова их судьба от самого истока Времени?.. А что, черт возьми, может тут, в этом месте, быть иначе?..

Где-то внизу пробили часы, отсчитывая двенадцать роковых ударов. Визги и вопли чудовища за дверью набрали силу, и тварь стала биться о дерево всем телом, отчего из щелей в косяках сыпались опилки. Один удар, два… Еще один… Дверь слетела с петель, с каким-то бумажным стуком падая в углу, а монстр на четвернях понесся к двоим, «вскапывая» деревянный пол жуткими когтями. Лесли закрыла глаза, хотя так и не смогла сдаться мысленно всецело. Какая-то ее часть еще озлобленно щелкала челюстями, загнанная в тупик, но когда клыки твари сомкнулись на ее горле, ее веки распахнулись сами собой, а из горла вырвался непроизвольный сиплый хрип. Рысенка уже не было: монстр орудовал давно обагренными кровью маленького одиночества клыками. Последнее, что вампирша почувствовала – удар головы существа в свой живот, а потом было только колкое, разбившееся от ее веса стекло, свист ветра и давление воздуха на безвольно падающее тело… Через силу направив взор на комнату, охотница увидела жидкую тьму, что забирала с собой всю магию заката, чернильной бездной нефтяного пятна на океане расползаясь по небу и стирая собой весь мир ни во что. Стало совсем темно, и девушка услышала свой нечеловеческий – но и не принадлежащий вампиру – пронзительный долгий крик, что летел и летел, застревая в эластичных липких нитях разворачивающегося мрака… Что-то ледяное коснулось знакомо уже отделившейся от физического тела ее души…

И вдруг Лестина проснулась.

Глава 1. Шанс и новое начало

Рывком поднявшись с нагретого собственным теплом за ночь мха, Лестина вскочила на ноги, неизбежно ударяясь головой о потолок и шарахаясь в сторону от своего же плаща, с шуршанием съехавшего с плеч при резкой смене положения. Сердце гулко стучало в висках, а в боку невыносимо кололо: даже сейчас не воспринимая реальность отличной от внезапного кошмарного сна, мозг не соглашался с действительностью, оборачивая самочувствие так, будто все те страшные картины по-настоящему преследовали вампиршу, заставляя наяву пробегать ту же бесконечность лестничных ступенек. Оглянувшись назад, Лесли увидела лишь глухую земляную стену в полумраке дальнего угла; ни рысенка, ни всего мира, что прежде находился на верхних уровнях, не было даже намеками. Этот факт успокоил и расшевелил подсознание, все-таки позволяя разуму догнать и опровергнуть безумные идеи, что возникли сначала. Охотница вновь в своем убежище одна, она в безопасности. Все это был лишь сон… Но какой…

Девушка никогда прежде не переходила из яви в сновидения столь плавно и незаметно и не могла столь детально упомнить все повороты сюжета, который показался сущим бредом и бессмыслицей при повторном рассмотрении. Лестина действительно никогда не испытывала ничего подобного: даже сейчас, когда все нелогичности, наконец, сошлись и нашли свое объяснение, она все равно продолжала пребывать в каком-то странном смятении чувств. Ее искушенное в эмоциях сердце зачерствело когда-то совсем давно, когда еще толком не было настоящей, теперешней Лестины; его было не обмануть пустыми фантазиями и несбыточными замыслами. Вампирша никогда не верила ни во что, кроме той реальности, какая вечно ясно разворачивалась пред ее глазами; ее не интересовали какие бы то ни было теории и гипотезы, и лишь проверенные четкие факты имели место быть в ее разуме. Она не видела снов так давно, что ныне потерялась в своей же душе, и это вполне объяснимо и оправданно. Все, казалось бы, фрагменты ныне собраны в общее полотно, ни одна деталь не утеряна, и все кусочки на своих местах. Но почему тогда мысли Лесли по-прежнему блуждают где-то далеко-далеко?.. Отчего так неспокойно по-прежнему на сердце?.. Что заставляет ее опять пробуждаться и трепетать чем-то инородным сознанию?.. Для кого эта жалость?.. Сейчас?..

«Нет ничего лучше, кроме как привести мысли в порядок недолгой прогулкой,» – подумала охотница, подбирая темно-серый плащ с земли и накидывая его обратно на спину: утро выдалось на редкость прохладным для Южного Капельного Леса. – «Ничто не поднимает настроение прославленного охотника так, как полное одиночество…»

Тенью выскользнув из-под корней большого кедра, под которым располагалось укрытие, девушка бесцельно побрела вперед, уходя в свои мысли.

Лес, по которому она шла, встретил ее сладкой сумрачной прохладой после дождя, что лил всю ночь. У земли стелилась неуловимая белая дымка испарений, делаясь в припекающих лучах все более густой; в верхушках деревьев царил многоголосый птичий гомон. Однако не только исключительным своим внутренним теплом, не зависимым от времени года остальных земель, и обильной, временами доходящей до исполинских первобытных размеров флорой Лес славился как удивительное место. И сейчас, когда дождевые капли скатывались по листве, по стеблям и ветвям, падая вниз, и в любое время даже после самого кратковременного и незначительного дождика Капельный Лес делался действительно капельным. Сложно простыми понятными словами, лексически существующими в придуманных Землей языках, описать ту тонкую магию, какая устилала своими безбрежными крыльями бескрайнюю чащу всякий раз после дождя…

Каждый, кто хоть раз бывал здесь, мог бы с уверенностью заявить, что видел еще одно из подлинных чудес света, попав в Южную рощу и застав ее в самом лучшем ее представлении. Если вы сами возьметесь посетить Капельный Лес после этих хвастливых слов, то не пожалеете о своем решении никогда. На захватывающие фантастические виды можно смотреть бесконечно… Вот и Лесли, поселившаяся здесь раз, уже не смогла более уйти и противостоять желанию видеть все пейзажи вновь и вновь своими глазами, поэтому, едва ступив на травянистую землю, усеянную яркими потрясающими мистическими цветами, легко пружинящими, если наступить на их лепестки, сразу же поворотила в самое сердце чащи. Там, среди поразительно гладких корой высоких извилистых деревьев, кроны которых окрашены в зелени самоцветными всполохами всех оттенков спектра, на широкой изумрудной от трав поляне, чья поверхность от создания Мира укрыта Небесными письменами с символами Светил, рождается Река. Та самая Река, какая в свой черед дала когда-то Первым Поселенцам Место, изменив в древности свое русло, на котором теперь и стоит сам Лезертон…

Лестина уже не задумывалась о том, куда ступить, даже не пытаясь отвлечься от своих последовательных размышлений, когда пересекала цветочный луг, лежащий совсем близко от ее постоянного убежища. Ноги сами собой несли легкую вампиршу вперед; как невесомую пушинку подкидывало ее на пару метров вверх каждое соцветие, какое она выбирала опорой. Охотница надолго задержалась здесь в первый раз, не совладав с прыгучими цветами, которые тогда около часа швыряли ее из стороны в сторону, не давая сделать ни шагу вперед. Однако теперь опасаться было нечего: девушка быстро разгадала тогда секрет лепестков после того курьезного происшествия и научилась правильно группироваться и пользоваться своим маленьким весом, что, как оказалось, только ускоряет перемещения. Сейчас Лесли просто продолжала движение – с цветка на цветок, подобно трудолюбивой работящей пчеле; с нежно-розового на янтарно-золотой и бирюзовый, подобно чуткому художнику. Приторный аромат разных цветов мешался в один головокружительный, что мог легко заморочить дурманом сознание; соцветия совсем по-разному реагировали на вторжение вампирши, будто целенаправленно стараясь сбить ее с ритма, какой она чувствовала всем своим существом… – словом, даже на этом раннем этапе Южный Лес не был таким простым, как мог бы показаться, допуская к своей сокровищнице далеко не всех. Упорство и идеальное ориентирование – вот что помогало достичь Реки. Как можно догадаться, не каждому даровано такое сочетание; не каждый умеет отличать истинную красоту и магию от бесцветной пустоты; не каждый знает путь сюда. Поэтому, окромя Лестины, едва ли кто-то еще заглядывал сюда, бесстрашно углубляясь во владения эльфов – единственного коренного народа Леса, единственного приемлемого для чащи.

Ловко спустившись с последнего цветка, напоминающего отпечаток звериной лапы, девушка отряхнулась от пыльцы и пошла дальше, разводя заросли ладонями. Некоторое время Лазурная Тропа – одна только ведущая к Реке – просто петляла среди деревьев, то сужаясь, то расширяясь, словно бы Капельная чаща примерялась, – стоит ли пускать вампиршу сегодня? – а потом резко пошла вверх.

«Тенистые Холмы,» – машинально подумала охотница, слегка ускоряя шаг.

Последние пред Великим Истоком врата представились лавандово-лиловыми пригорками, идущими по обе стороны от Тропы волнами. По зарослям всех оттенков сирени бродили разнообразные магические звери со светящимися крупинчатым блеском шкурами, оставляя в травах свои путаные ходы и объедая необычные спиралевидные черные ягоды с цветущих все тем же фиолетовым растений. Тени, падающие на пустошь со стороны освещенной солнцем части рощи, давшие этому обширному лугу название, были здесь частыми гостьями, поэтому волнистые полосы не удивили Лесли, спокойно проходящую мимо. Куда больше бы ее интересовала другая загадка, когда б она была отвлечена от своего диалога с голосом разума. Обыкновенно животные Южного Леса боялись любого другого магического и человеческого народа, окромя тех же лесных эльфов, и разбегались от посторонних, если те все-таки умудрялись дойти досюда. Однако с Лестиной все было иначе: невзирая на то, что девушка являлась вампиршей, звери частенько подпускали ее до того близко, что она могла погладить кого-то из них, не напугав, и ответа с пояснением тому сама охотница не находила… Запретила искать.

Но вот Тенистые Холмы остались позади, и у Лазурной Тропы вновь выстроились ряды деревьев. Река ближе, чем могла бы быть, случись что-нибудь; она близка, как никогда.

– Я почти у цели… – пробормотала вампирша сама себе, стремясь быстрее преодолеть то маленькое расстояние, что отделяло ее от Реки. Пара десятков шагов – и ей открылось настоящее Чудо… Сбежав мягко с пригорка, Тропа исчезла, превращаясь в Реку…

Прямо перед вампиршей разлилось упругим перламутром в пастельную бирюзу широкое руслом течение, несущееся неустанно вниз и тем самым постоянно тревожа покой лежащего пластами блеска, который шел под напором самой природы хрупкими абстрактными узорами с мягкими неограниченными контурами, сливающимися друг с другом в водном потоке. Эта вода была собой настоящей в границах физических понятий, и она всегда становилась блеклой, чуть серой версией жидкости, если вдруг – не дай Небесные Светила такого ни Лезертону, ни Лесу, ни люду их – кому-то из немагических существ удавалось пробраться сюда в корыстных целях каким-либо образом. Лесли неслышно подошла легкой поступью к берегу белого мелкого песка с вкраплениями кристальной крошки, какую выносили животворящие Ключи Реки на Свет, рождаясь в древних богатых минералами подземных пещерах и гротах, и медленно опустилась на его поверхность, распределяя равномерно вес на колени. Людям – как раз тем алчным и лукавым существам, какие истребили некогда такое количество эльфов сами, – невозможно было быть допущенными к Великому Магическому Истоку Реки, куда знали врата одни только маги да эльфы… и еще Лестина. Здесь, под сенью этого священного места, запрещено было упоминать даже одно название народа, не имеющего в своих жилах магии, не то, чтобы позволять себе мысли о них, когда ты не из тех, кто живет здесь, в этой чаще, от самого своего появления. Вытянув к воде руку, вампирша опустила в толщу пальцы и совершила ими неуловимое движение, вроде того, какое совершает музыкант, перебирая струны арфы. Вода вокруг ладони Лестины прошла белой блестящей рябью, и та маленькая рана, оставшаяся еще со времен охоты на малолетнюю эльфийку прошлой ночью, тут же стянулась, впитывая обратно всю драгоценную кровь. Вздохнув, девушка подняла из течения конечность, оставшуюся абсолютно сухой, и перенесла точку опоры чуть вбок, упираясь спиной в ближайшее дерево, бросающее прохладную голубоватую тень, и подбирая под себя согнутые ноги. Тряхнув головой, чтобы убрать от глаз приставшие волосы, Лесли перевела взор обратно на Реку, следя взглядом, как магическая влага, походящая на ощупь на что-то невесомое и небесное, но никак не на воду, уносится вниз по течению, после падая в Развилке сотни крошечных Водопадов, камни которых поросли дивными нежными цветами, и как она рассыпается серебряным напылением по воздуху, орошая флору, подобравшуюся достаточно близко. В струях Реки играли многочисленные миниатюрные радуги, лучащиеся из соцветий молчаливых кувшинок… Здесь и жила Гармония… Только здесь был всегда истинный Райский Уголок, нерушимый своим умиротворением и благоговением перед Жизнью… Только тут смирялись все тревоги души и только тут можно было ощутить, что есть на самом деле Любовь-к-Жизни.