Теперь я живу у тебя

– Спасибо за обед, – сказала я, а сама поторопилась вернуться на рабочее место.

Александру Павловичу было не позавидовать. Я возвращалась домой, зная, что квартира моя, а Петя на нее не может претендовать. Макар сказал, что останется со мной, так как я меньше ему мозг выношу. А вот Александру Павловичу было сложнее. Уйти должен был он. Оставить предательнице детей и квартиру. Дети явно были больше привязаны к матери, чем к отцу. Поэтому оставить их себе он не мог. Это было бы слишком жестоко по отношению к детям. Хотя он мог пойти на принцип. Сказать, что мать не работает. Что ее не бывает дома, потому что она встречается с мужчинами. Ведет аморальный образ жизни. Найти доказательства. Это не составило бы труда. Если подумать, то у каждого человека есть грешки, которые могли бы опорочить человека в глазах общества. Но мне хотелось верить, что этот большой и крупный мужчина, который походил на медведя, не опуститься до этого. Почему-то мне этого совсем не хотелось.

– Ты мне расскажешь? – спросила Тома.

– Было бы что рассказывать, – ответила я.

Рабочий день пролетел довольно быстро. При этом мне хотелось спать. К четырем часам я работала только на кофе и мечтала поскорее дойти до дома и лечь отдыхать. Зато я знала, что сегодня будет на ужин – пельмени. Готовить мне сегодня совсем не хотелось.

Последний час перешел в переписке с Петей, который спрашивал не передумала ли я. Пришлось ему ответить, что мое решение останется в силе. И если он не заберет вещи, то я их выкину. Он пообещал мне, что я об этом пожалею. И чего мне угрожать? Я ему не изменяла. Спокойно работала. Растила сына. Но он почему-то во всем обвинял меня.

Я стерла нашу переписку. Стала собираться домой. Прибралась на столе. Выключила компьютер. Тома ушла после трех, чтобы закончить свои дела, поэтому в кабинете я была одна. Мне осталось лишь закрыть окно, когда я услышала тяжелые шаги.

– Тебя подвезти? – спросил Александр Павлович.

– Спасибо, но сама доеду.

– Ладно тебе. Поболтаем по дороге. Могу помочь с муженьком поговорим, – сказал он.

– Не нужно. Он обещал к моему возвращению собрать вещи. К тому же я не хочу скандалить при сыне.

– Разумно. Но я все же тебя подвезу.

Последние слова он сказал таким тоном, что возражений Александр Павлович не хотел слушать. Я встретилась с ним взглядом. Упрямый тип.

– Пойдемте, раз так настаиваете, – сказала я.

– Тебе надо поспать. Выглядишь ужасно. Синяки под глазами.

– Сейчас все решу и буду спать спокойно.

– Вот как мне сейчас приехать домой и спокойно с ней разговаривать? Слушать весь этот бред? Откуда взять терпение? Я же с ней поругаюсь. Сразу стану плохим для детей.

– Александр Павлович, мой вам совет, не поезжайте сейчас домой. И не будет ссор.

– Может напиться? Я двадцать лет в завязке.

– А может не стоит развязываться?

Мы сели в его машину. Александр Павлович завел машину. Потер указательными пальцами виски.

– Болит голова? – спросила я.

– Несколько дней почти не сплю. Не могу работать. У меня все мысли только о жене, детях и фотографиях. Аж бесит.

– Но это не повод, чтобы начинать пить. У вас есть друзья?

– Есть. Но друзья общие. Не хочу ставить их в неловкое положение и выбирать чью-то сторону, – ответил Александр Павлович.

– Ясно. И чем вы сегодня займетесь? Куда поедете?

– Не знаю. Пока меня раздирает желание напиться, разругаться с женой и с твоим мужем.

– Это все плохие мысли.

– Знаю. Давай сегодня вместе пожалуемся друг другу на жизнь?

– А завтра вы придете в себя и меня уволите.

– С чего это?

– Начальник, который показал слабость перед подчиненным, не захочет терпеть сотрудника, видевшего эту слабость.

– Не буду я тебя увольнять. Мы же почти родственники. К тому же мне с тобой нравится разговаривать. Ты здраво смотришь на вещи.

– Это защитная реакция. Внутри бушует буря, но показывать я ее никому не собираюсь.

– Вот я и говорю, у нас много общего. Можно я у тебя сегодня переночую? Или это совсем нагло?

Я задумалась. С одной стороны, я не хотела, чтобы он ночевал у меня, а с другой – я опасалась, что он найдет себе приключения. И я буду в этом виновата, потому что не остановила, хотя могла.

– Хорошо, – ответила я, зная, что потом пожалею о своем решение.

Возвращаясь домой, я боялась встретить там Петю, но его не было. Как не было и Макара. Дверца шкафа была приоткрыта. Пустые полки. Петя собрал вещи и оставил мне записку, что я дура. От Макара была записка, что он ушел гулять и вернется лишь к восьми вечера.

Александр Павлович в это время разбирал сумки с продуктами. Ему похоже надо было чем-то заняться, поэтому я не была против его самодеятельности. Сняв с кровати постельное белье, я закинула его в стиральную машинку. Потом застелила кровать свежевыстиранным бельем. Казалось, что если отстирать вещи, то и в жизни все наладится. Уйдет грязь, в которую меня окунули. Я переоделась. Закрыла дверцы шкафа. После этого проверила документы. Петя забрал свидетельство о браке и свои документы. Ничего не забыл. Свидетельство о рождение Макара и медицинский полис остались у меня.

– Я приготовлю ужин? – предложил Александр Павлович.

– Пожалуйста. Я не против.

– Уехал?

– Муж? Да. Сын гуляет.

– Повезло, что ссоры не будет, – ответил он.

– Знаете, я только сейчас поняла, что как прежде уже не будет.

– Дальше поймешь, что придется перестраивать планы, образ жизни, мечты. Это сильно подкашивает. Нюра, может перейдем на «ты»?

– А потом будет точно увольнение, – сказала я.

– Я тебя не уволю, – сказал он. – Это будет подло с моей стороны. Да и по имени общаться проще, чем по имени отчеству. Я вовсе не люблю, когда меня по имени отчеству кличат. Чувствую себя стариком.

– Но вы выглядите солидным.

– Солидным? – он посмотрел на меня. Улыбнулся. – Или старым.