В начале была тишина

– Сколько их?

Она пожала плечами и задумчиво проговорила:

– По-разному: бывает один, а иногда сразу несколько. Но они всегда следят. Хотя могут пройти дни, годы или целая вечность, пока за тобой никто не наблюдает, но затем кто-нибудь опять начинает следить. И тогда ты снова живешь.

Мирон вздохнул, прикрыв глаза: он не сомневался, что у девушки поехала крыша от пребывания в этом странном месте. Значит ли это, что та же участь ждала и его – бормотать безумные речи о неких загадочных людях, тайно наблюдающих за пленниками дома-лабиринта?

– Это какой-то эксперимент? – наконец спросил он. – Над нами ставят опыты?

Девушка грустно улыбнулась:

– Ты всегда задаешь этот вопрос, и каждый раз я тебе отвечаю: нет, это не эксперимент. Иногда ты спрашиваешь про психушку, и я тоже отвечаю: нет, это не психбольница, а мы не сумасшедшие.

Мирон растерянно смотрел на девушку, изумленный ее способностью читать мысли.

– И нет, я не читаю твои мысли, – добавила она все с той же печальной улыбкой. – Иногда ты помнишь то, что я тебе говорила, а иногда забываешь. Все это повторялось бессчетное количество раз – и будет продолжаться до тех пор, пока они за нами следят.

– Ну хорошо, – раздраженно согласился Мирон: у него оставалось еще много вопросов, и он хотел поскорее узнать ответы, как бы бредово они ни звучали из уст девушки. – Что это за дом? И как ты объяснишь перемены во внешности? Почему я очнулся с другим лицом?

Незнакомка закусила нижнюю губу и устало сомкнула веки – с таким видом, будто этот разговор действительно повторялся несколько раз, а потому начал ее утомлять.

– Дом принадлежит Первоисточнику, а мы – его собственность. Ты проснулся с другой внешностью, потому что по-прежнему находишься в процессе создания: Первоисточник не может определиться, каким ты должен быть. Я множество раз наблюдала эти перемены: порой ты выглядишь решительным и смелым, а иногда у тебя растерянный вид наподобие того, что был вчера. Меняется не только твоя внешность, но и характер. – Она замолчала, а затем, внимательно рассматривая Мирона, тихо добавила: – Сегодня ты просто… другой. Впервые ты помнишь, что было раньше.

Слова незнакомки еще больше все запутали. Вопросы множились в голове, и Мирон вдруг ощутил какую-то странную пустоту внутри. Он хотел спросить про Первоисточник, но его прервал пронзительный стрекот, раздавшийся из коридора.

– Скрэки! – Лицо девушки исказилось от ужаса. – Они идут!

Она дернулась к двери и закрыла ее на замок в тот самый момент, когда за стеной раздался дикий вопль – кого-то из пленников дома раздирали заживо на куски. Мирон содрогнулся от этого звука, вспомнив, как вчера скрэки распотрошили лысого человека.

– Быстрее! Нужно задвинуть дверь! – суетливо скомандовала девушка.

– Чем?! – удивился Мирон, ведь комната была совершенно пуста.

Девушка бросилась к боковой стене, и Мирон обомлел, когда увидел возле нее массивный шкаф и стул. Но как они там оказались?!

– Не стой! Помогай! – Девушка, покраснев от напряжения, уже толкала шкаф с места.

Мирон поспешил на помощь, и спустя несколько мгновений, кряхтя от усилий, они придвинули тяжелый шкаф к двери. Стрекот за стеной усиливался с каждой секундой. Когда Мирон с девушкой отошли на середину комнаты, в загороженную дверь раздался оглушительный удар – с той стороны в нее впечаталось нечто огромное и сильное.

Удары повторялись один за другим, сопровождаемые жутким, нарастающим от ярости стрекотом: тварь, бившаяся в дверь за стеной, сходила с ума от голода. Шкаф вздрагивал от каждого толчка, и Мирон молился, чтобы старинный предмет мебели выдержал напор монстра.

– Скрэки не успокоятся, пока не доберутся до тебя! – воскликнула девушка, взглянув на Мирона. Ее лицо стало пепельным от страха, в глазах плескался ужас. – Они будут гнаться за тобой, потому что им это нравится!

– Кому – им?! Кто они такие?! – взорвался Мирон: он устал от постоянных недомолвок, к тому же неустанный грохот в дверь и стрекот твари оголили нервы до предела.

Девушка схватила Мирона за руку (он отметил, какой холодной была ее ладонь) и подвела к стене, где находился одинокий стул.

– Ты должен спасаться! – сказала она, бросив испуганный взгляд на шкаф: тот сдвинулся на несколько сантиметров после очередного удара в дверь. – Все ответы есть у Первоисточника. Ты должен его найти!

– Как?! – Мирон развел руками. – Мы в запертой комнате без окон! Как отсюда выбраться?!

– По вентиляционной трубе!

Девушка указала наверх, и Мирон проследил за ее пальцем: на стене, прямо под потолком, темнело широкое отверстие, забранное металлической решеткой. Мирон не мог с уверенность сказать, было ли оно там раньше – возможно, он просто его не замечал. Но куда вероятнее казалось другое: вентиляционное отверстие, как и мебель, чудесным образом появилось в комнате сразу же после слов незнакомки.

Мирон опустил взгляд и чуть не вскрикнул от изумления: девушка исчезла! Он даже не успел подумать, как такое возможно: в дверь раздался мощный удар, а затем шкаф пришел в движение, сдвинувшись сразу на полметра. Скрэк, издавая яростный стрекот, пролез в образовавшееся пространство. Он водил головой с хищно растопыренными мандибулами в поисках жертвы, и Мирону не оставалось ничего другого, как вскочить на стул и ухватиться за решетку вентиляционного отверстия.

Несколько мощных рывков на себя – и болты, фиксировавшие прутья, выскочили из стены: к изумлению Мирона, сорвать решетку оказалось гораздо проще, чем он рассчитывал.

Он обернулся и увидел, как скрэк с пылающими красным огнем глазами медленно подбирался к своей жертве, словно боясь ее спугнуть. Этой заминки хватило Мирону для того, чтобы швырнуть решетку в тварь, а затем, подтянувшись на руках, забраться в вентиляционное отверстие.

В затемненной шахте, оказавшейся на удивление широкой, воняло чем-то затхлым с примесью гнили, отчего к горлу подкатил комок тошноты. Мирон быстро пополз на четвереньках, ощущая ладонями шероховатую поверхность тоннеля.

Он оглянулся еще раз – в тот самый момент, когда голова скрэка пролезла в отверстие. Тварь в ярости билась у входа в шахту, не в силах пролезть дальше: ее грузное тело с множеством конечностей не помещалось в проходе.

Мирон полз дальше, стараясь дышать неглубоко: тошнотворная вонь с каждым метром становилась все сильнее, превращаясь в удушливый яд. Периодически на пути встречались вентиляционные решетки, служившие источником спертого воздуха и скудного света, падавшего полосками на пол и стены. Отверстия выходили в другие комнаты, в которых вчера прятались от скрэков напуганные мужчины и женщины, но сейчас эти помещения были пусты, поэтому Мирон решил не тратить время на их изучение. Он держал в голове последнее напутствие девушки – найти таинственный Первоисточник, у которого будут ответы на все вопросы.

Вскоре Мирон обратил внимание, что шероховатый пол тоннеля изменился: он стал податливым, упругим и влажным, словно пропитанным какой-то слизью, от которой щипало ладони и промокшие колени. Точно так же изменились стены и потолок – теперь они напоминали гладкие, блестевшие от выделений своды гигантской кишки.

Спустя несколько метров, когда шахта повернула на девяносто градусов, Мирон натолкнулся на источник убийственной вони: тусклый свет, сочившийся из вентиляционных решеток, падал на вереницу трупов, загородивших дальнейший путь по тоннелю.

Мирона чуть не вытошнило при виде груды полусгнивших останков, покрытых влажными ошметками штанов и рубах. Он хотел разглядеть лица мертвецов, но содрогнулся от омерзения: головы блестели от слизи, превратившей их в бесформенное месиво из разъеденной кожи и гниющего мяса, сквозь которое желтели кости черепа.

Мирон прильнул к ближайшему вентиляционному отверстию, жадно втянув затхлый запах из комнаты – даже он казался свежим по сравнению со смрадом, исходившим от разлагавшихся трупов.

Сколько их здесь? Как долго они лежат в тоннеле? От чего они погибли? Что за странная слизь покрывает останки?

Мысли хаотично метались в голове, но Мирон ухватился за самую очевидную догадку: он был не единственным человеком, который уже пытался пролезть по этой шахте.

Занятый размышлениями, он с опозданием заметил, как стены тоннеля пришли в движение: сокращаясь, словно внутренности гигантского червяка, они медленно смыкались, источая густую слизь с потолка. Капли с жирными шлепками попадали на Мирона, вызывая жжение на открытых участках тела; лицо, шея и ладони пылали от раздражения.

Карабкаясь на четвереньках по телам мертвецов, Мирон вдруг с ужасом понял, что они стали жертвой самого дома: словно гигантский организм, он переваривал их внутри себя, разъедая кислотной слизью.

Проход постепенно сужался. Казалось, еще чуть-чуть, и влажные стены шахты сомкнутся, раздавив Мирона. Вереница трупов подходила к концу, когда у самого последнего из них Мирон остановился, услышав тихий хрип, доносившийся из приоткрытого рта мертвеца. Он лежал на спине, раскинув руки, и его живот едва заметно приподнимался от дыхания.

Мирон колебался: подползти ближе или продолжить путь дальше, пока стены тоннеля окончательно не сомкнулись?

Умирающий человек вновь что-то прохрипел, и Мирон, чертыхаясь про себя, подобрался к нему. В следующее мгновение он оцепенел от ужаса, когда рассмотрел в полумраке лицо живого мертвеца. Кислотная слизь частично разъела кожу на щеках и лбу, обнажив мышцы и кости, но не было никаких сомнений: еще совсем недавно это лицо принадлежало самому Мирону! Он хорошо его запомнил, когда разглядывал вчера отражение в зеркале: та же худоба и бледность, отстраненный взгляд серых глаз, светлые взъерошенные волосы.

Словно подтверждая его догадки, мертвец прохрипел:

– Ты – это я.

– Как такое возможно?! – только и смог выдохнуть Мирон, наблюдая, как его вчерашняя версия облизывает пересохшие губы, покрытые засохшей кровью.

– У тебя мало времени, – просипел двойник. – Закончи то, что не получилось у нас.

Мирон, оглушенный внезапной догадкой, оглянулся на трупы, оставшиеся позади: это были его двойники – предыдущие копии, погибшие при неудачных попытках пробраться по тоннелю. Сколько же их было – его двойников и этих попыток?