Потерянные Навсегда

.

Я поручаю Бекку Ане, одной из воспитательниц, которой, кажется, больше жаль меня, чем Бекку. Разница поразительная, когда Бекка только начала ходить в сад, мне приходилось какое-то время оставаться с ней, потом прятаться, и когда она начинала плакать и звать маму, выходить и уводить ее. И мы занимались этим с месяц. Теперь, как только она видит Кармен или Ану, я словно испаряюсь, просто перестаю существовать, только если они не скажут ей попрощаться. Что ж, это хоть и хорошо, и желательно, но и немного грустно, когда они начинают быть независимыми. Каждый день я жду, что она попросит ключи от моей машины и скажет мне не ждать ее к завтраку...

Кто бы мог подумать несколько лет назад, что я буду говорить такое? Да, отцовство, даже такое, меняет человека.

ДВА:

Я прихожу в офис на Гаррет-стрит чуть позже восьми; как обычно, я открываю дверь и выключаю сигнализацию, которая уже год украшает наш главный вход. Уборщики не приходят раньше девяти, секретари - в половине десятого, а остальные юристы - в десять или позже. Мы занимаем последние четыре этажа в здании, перестроенном после пожара восемьдесят восьмого года - хотя и не в том самом, который уничтожил большую часть Шиаду. У меня кабинет в конце верхнего этажа, такой же, как у отца, с видом на реку.

Фирма сильно выросла за последние несколько лет, мой отец даже сказал, что она выросла слишком быстро и слишком сильно, и что первоначальная идея стать юридической фирмой, ориентированной на клиентов и справедливые дела, потерялась в погоне за прибылью большого бизнеса.

И этот большой бизнес, о котором заботятся Гомес, Мейреллес, Небулони, Ногейра, Кастро и партнеры, также известны по аббревиатуре ГМ2НК+П принес такие плоды: юридическая фирма признана лучшей в Португалии читателями EuroBusiness

в шести странах. Уже несколько лет она является членом всех юридических ассоциаций и коллегий адвокатов, членом которых может быть кто-то, быть кто-то, связанный с законом хоть как-нибудь, без обвинений в непорядочности, без исключений из всевозможных сообществ, с рекламным бюджетом, превышающим сто тысяч евро, который осваивается несколькими европейскими и американскими аналитическими бизнес-журналами. Так что, нельзя сказать, что не делается все возможное для сохранения позиции лучшей юридической фирмы.

Юридическая фирма «Мейреллес и Небулони» была основана моим отцом и Хоакимом Мейреллесом в начале 80-х годов и была названа просто по алфавиту, хотя большая часть расходов, а также и большая доля прибыли принадлежали моему отцу, который, в некотором роде, унаследовал кабинет и почти всех клиентов моего двоюродного дяди. Идея заключалась в том, чтобы посвятить себя достойному делу, и им удавалось делать это несколько лет, но затем Мейреллес устал зарабатывать меньше денег, чем другие юристы, которых он знал (хотя и с этими грошами, я никогда не испытывал недостатка в чем-либо, хотя в то время моя мама, которая все еще заканчивала кандидатскую диссертацию, не работала), и стал настаивать на том, чтобы найти еще партнеров и разнообразить сферы дел, которыми занимается фирма.

Все изменилось быстро, появился еще один партнер, Педро Инасио Гомес, которого Мейреллес представил как парня с большим будущим. Несмотря на то, что он только отучился, ПИГ

, как его начали называть, когда он не слышал, был полон знаний в деловой сфере и, казалось, имел бесконечную череду теток и дядек с деньгами и желанием подать в суд на этот мир и любой другой по малейшему поводу. Объем работы продолжал расти, и вскоре фирма снова расширилась, были приняты два новых партнера, Хорхе Лемос Ногейра и Франциска Кастро, имеющие степень в области права и управления бизнесом и уже некоторый опыт за спиной.

К этому времени только моего отца интересовали те причины, которые вначале были целью существования фирмы, и которые время от времени еще вызывали жаркие дискуссии о конфликте интересов и о том, что лучше отвечает интересам фирмы - потому что Мейреллес, который, кстати, всегда был более склонен к налоговым делам, чем к любой другой области права, пошел дальше и понятно, что в конечном итоге он посвятил себя этому полностью, он выучился на налоговика и готовился получить докторскую степень.

Между тем, офис на Браэмкэмп-стрит, даже после того, как они сняли еще и верхний этаж, становился слишком тесным, и когда им предложили сгоревший скелет здания на Гарретт-стрит в качестве оплаты услуг, оказанные предыдущему обанкротившемуся владельцу, никто даже не думал ни мгновения. . Менее чем за два года здание перестроили, расширили и адаптировали под требования современного офиса, последние четыре этажа зарезервировали для фирмы, которая в то время называлась «МНГН и К», а остальные сдали в аренду другим фирмам.

Девяностые годы прошлого века по-прежнему были годами роста с точки зрения оборота и количества рабочих. В начале нового тысячелетия в компании уже работало значительное количество юристов в дополнение к партнерам, и она пользовалась большим спросом у недавних выпускников, заинтересованных в карьере в области права.

Возможно из-за требований моего отца и безоговорочной поддержки Мейреллеса я был одним из немногих, кто предлагал им приличную заработную плату и часы оплачиваемой работы с первого дня. Другие партнеры, – в соответствии с давней традицией отказа от оплачиваемой стажировки, при которой можно всегда можно было получить бесплатных работников, с приходом новых выпускников, – сначала возражали, но позже они согласились с этим, когда увидели результаты, более чем полностью оправдывающие затраты на зарплату стажерам.

Я не сомневаюсь, что мой отец был доволен компанией, которую он создал - несмотря на периодические дискуссии о областях права, которыми бы должна заниматься фирма, - и качеством услуг, предоставляемых клиентам, что в конечном итоге является истинной мерой профессионализма и причиной, по которой они держат нас в качестве юристов или консультантов. Жалко, что его больше нет с нами, чтобы увидеть, чем стала эта фирма, но, может быть, это и к лучшему. После аварии произошли ужасные вещи, которые, вероятно, вызвали бы его недовольство.

Я уже закончил курс и заканчивал стажировку, поэтому мог поставить свое имя в название и получить должность в фирме (как это было установлено с самого начала и было принято всеми последними партнерами), но неожиданно Гомес сказал свое слово, решив оспорить ситуацию с целью самому получить место в названии. Среди прочего он сказал, что он привел больше всего клиентов и что его положение в фирме должно отражать это, что (без обид, как он сказал мне) я был не достаточно опытным, чтобы владеть долей партнера и т. д. и т.п. Безуспешно.

Однако, поскольку я не хотел создавать проблем или принижать его, потому что, в конце концов, он всегда приводил нам хороших клиентов, я подумал, что лучше всего согласиться, и, с согласия Мейреллеса, мы решили изменить название компании на известную формулу. Какой она и остается по сей день.

В конце концов он смирился и со мной в название, получив тоже букву в аббревиатуре. Вообще, его интересовало больше не имя в названии, а та значимость, которую это имя придает. В этом весь Гомес – ему главное производить впечатление, - хотя он притворяется, что это для него ничего не значит, правда в том, что он делает все, чтобы иметь небольшую фотографию в Lux, в Caras или VIP

(желательно с подружкой с глубоким декольте), и, несомненно, каждый раз, когда он появляется в этих журналах, несколько экземпляров неизменно, как будто волшебным образом, находят путь в приемную офиса.

Я должен сказать, что разочаровался в нем, я уже знал, что он эгоистичен, но еще не осознавал, насколько он окажется мелочным. Как бы то ни было, на самом деле ничего не изменилось, он, похоже, был рад получить имя первым в названии и никогда не возвращался к теме, продолжая вести себя так, как будто ничего не произошло - что типично для Гомеса.

Сейчас десять тридцать утра, а я сижу в своем офисе с открытой дверью, как обычно. Офис медленно просыпается, и время от времени кто-нибудь проходит мимо и просовывает голову в дверь, чтобы пожелать доброго утра. Я не имею привычки требовать, чтобы кто бы то ни было, заходил целовать мне руку, когда приходит в офис. Поэтому я все еще не видел сегодня Габриэлу, секретаршу, которую унаследовал от отца и с которой довольно хорошо лажу - что, собственно говоря, я считаю существенным.

На двух стенах кабинета, где я сижу, от пола до потолка висят деревянные полки, заполненные книгами законов и кодексов в разных версиях, а также моделями пластиковых кораблей и плотов, которые были страстью двоюродного дяди и которые мы с отцом оставили. На единственной стене, не полностью занятой полками, та, где находится дверь, красуются дипломы четырех поколений юристов, прошедших через этот офис в разное время.

Слева от меня то, что мне нравится больше всего - окно от пола до потолка с видом на реку, за ландшафтом с разными крышами, покрытыми красной плиткой разного оттенка, кое-где украшенными дымоходами или телевизионными антеннами, не используемыми с момента появления кабельного.

С тех пор, как я вернулся, я засел за компьютер и книги. Вопросы первого из факсов, пришедших в пятницу, оказались более сложными, чем казалось сначала. Дело по корпоративному праву с разветвлениями в сферы семейного права и налогообложения, мог занять меня на большую часть дня.

Но вот, Гомес входит через дверь с той псевдо-величественной аурой, которая характеризует его, как человека, который думает, что владеет миром. Под его бледно-голубыми глазами без выражения появляется полуулыбка, которая еще больше расширяет его лицо, в центре которого находится рыже-красный нос. Золотые волосы зачесаны справа налево, в попытке замаскировать капиллярное облысение в весьма активной фазе, волосы царственно лежат на макушке, но это не скрывает лысину. Он одет в темно-синий костюм, белую рубашку с простыми манжетами на пуговицах, на нем дорогой, но безвкусный, с морскими мотивами, шелковый галстук YSL, завязанный четверкой, который мог быть завязан и лучше, в кармане вышитый платок, очевидно вышитый вручную, чеканный кожаный пояс и черные туфлями Church’s, не очень хорошо отполированные. Живот его достаточно сильно свисает на пояс, и костюм, хотя и хорошего покроя, мог бы лучше сидеть на нем - Гомес всю жизнь говорит, что сидит на диете, но, поскольку больше ничего не делает, то колеблется между очень толстым и жирным.

Он преодолевает пространство между дверью и моим письменным столом из красного дерева в стиле тридцатых годов, садится в одно из старых кожаных кресел, где сначала с отцом, а теперь со мной говорят клиенты, которые приходят к нам со времен моего дяди и говорит:

– Так вы здесь? К тому времени, как вы приходите, уже пора идти домой, - он один смеется над своей шуткой и, не дожидаясь ответа, продолжает более серьезным тоном:

– Слушайте, Карл, - ему нельзя называть меня Калле, – вам особо нечего делать, правда?

Гомес живет в фантазиях, что работает на самом деле только он.

– Ну, если вы действительно хотите, чтобы я рассказал... – но он не дает мне продолжить.

– Я так не думаю, не думаю, что у вас много свободного времени. Но у меня есть кое-что для вас. Смотрите, как вы знаете, со среды по пятницу в Фуншале проводится семинар о будущем территорий, освобожденных от налогов, в контексте растущего международного сотрудничества в борьбе с незаконным оборотом наркотиков, отмыванием денег и финансированием террористических групп, которое происходит в последние годы. Наша фирма участвует, и я должен был поехать, но случилось кое-что неожиданное…

(Вероятно, вечеринка в доме какого-то обозревателя, имеющего право на фотографию в журнале).

– И я не смогу присутствовать. Что скажете? Это забавно, вы знаете много людей из разных стран, и говорите на других языках, всем это наверняка понравится.

Я действительно подумываю отказать ему, не вдаваясь в объяснения, но потом меняю мнение:

– Вероятно, все так, но вы не забыли одну маленькую деталь?

Он смотрит на меня с бычьим выражением лица, не совсем понимая, о чем я говорю.

– Какую деталь?

Он действительно тупой, иначе бы понял:

– Бекка.

Он вздыхает, пожимает плечами и говорит:

– Ну, разве у вас нет няни или соседа, которые обычно остаются с ней, когда вы уезжаете на выходные? Как вы договариваетесь с девушками, с которыми встречаетесь в ночных клубах?

Типичный для Гомеса короткий, густой и трескучий смешок - хотя сам Гомес всегда очень вежливый и всегда «на 9 часов»

. Я ничего на это не говорю, решив, что он не виноват, что родился слабоумным.

- Дело не в этом, а в том, что это три дня и три ночи, и я не могу оставить ее так надолго. А вообще, ладно, я поеду на Мадейру, но возьму Бекку с собой. Ей наверняка понравится поездка.

В глазах его сверкает искра, и он снова изображает пластиковую полуулыбку.

– Ну-ну, вот увидите, будет интересно! Между прочим, тогда дадите мне копию сделанных заметок (для чего, я уверен, ты их не прочтешь). Еще одно, билеты для нее... (я уже этого ожидал) вы за них платите, да?

Гомес всегда такой. Расходы других – это их личные расходы, а его расходы, хоть и личные, всегда расходы фирмы.

– Нет, я не думаю, что я должен платить. В конце концов, я еду только потому, что вы меня просите, а Бекка едет не потому, что я хочу, а потому, что мне не с кем ее оставить, и я не хочу оставлять ее одну надолго, - а теперь смертельный удар. – Так что, я считаю, что ее билет должны оплатить вы.

Я говорю это с улыбкой, чтобы он понял, что я шучу, но похоже, что у него вот-вот случится инсульт.