Моя Родина

Устраиваюсь к нему спиной. Его бёдра прижимаются к моей заднице, голову приходится положить на вытянутую по подушке мужскую руку. Вторая же его рука так и остаётся на моей талии, только смещается на живот. Горячая широкая ладонь прижигает чуть пониже пупка даже через шёлк сорочки, волнами распространяя по телу трепетное волнение.

Уставилась в темноту спальни, старательно пытаясь дышать ровно. В такт с ним. Подстраиваюсь. Сердце частит в груди, и мне страшно, что это слишком заметно. Его пульс я ведь слышу. Ощущаю каждой клеточкой, и меня от него ведёт. Дар влажно дышит мне в затылок, от чего мурашки рассыпаются от шеи по плечам, а потом более тягучими ощущениями сползают к низу живота, оседая там тяжёлым зудящим желанием. Прикрываю глаза, потому что я плаваю в этих ощущениях, как в расплавленном воске.

Вокруг такая тишина. Только наши вдохи и выдохи в унисон. Чуть помедлив, Дар сильнее вжимается в меня сзади. Спину опаляет, в копчик упирается его эрекция, пальцы на животе непроизвольно собирают ткань в кулак. Родин дышит глубже, всё тело, как будто раскаляется с каждой секундой. Меня качает в его беззвучном, тягучем возбуждении. Не выдержав, через несколько минут поворачиваю голову к нему, думая, что, наверно, стоит прекратить эту пытку для нас обоих и… Ловим взгляды друг друга в темноте. Почти ничего не видно – только радужки неясно мерцают. Секунда-две, и Дар, тихо выдохнув, успокаивающе целует меня в висок.

– Спи, Лиль, – шепчет в самое ухо.

Я отворачиваюсь. Устраиваюсь удобнее в его надёжных руках и обмякаю. Пик возбуждения проходит, когда понимаю, что этой ночью точно ничего уже не будет. И вдруг от этого так хорошо. От того, что можно, просто, лежать вот так вот рядышком, близко-близко, дышать друг другом и не думать ни о чём. От того, что тебя так крепко обнимают, что носом зарываются в волосы и не требуют большего. Ощущение, что это и есть большее, пропитывает насквозь. Оставляет привкус чего- то трепетного и хрупкого на языке. Ленивая эйфория убаюкивает, укутывая в тёплый чувственный кокон. Веки постепенно тяжелеют, дыхание замедляется, уже в полусне ловлю его ладонь, переплетаю наши пальцы и вырубаюсь до самого утра.

Ощущение тяжёлой мужской руки на животе и прижатого к моей спине и ягодицам жаркого тела накрывают раньше, чем я полностью просыпаюсь. В голове роятся то ли обрывки растворяющегося сна, то ли вчерашних воспоминаний. И внутри одновременно тревожно и легко. Мы столько наговорили друг другу, что с одной стороны я чувствую невероятное облегчение, а с другой – посмотреть Дару в глаза при дневном свете после всего мне немного страшно.

Приоткрываю веки, морщась от пробивающегося сквозь плохо задвинутые шторы солнечного света, прислушиваюсь к его глубокому дыханию, оседающему влажным щекочущим облаком на моей шее. Аккуратно пытаюсь выпутаться из его объятий и встать, но он не даёт, крепче перехватывая рукой мой живот и целуя за ушком.

– М-м-м… – ласково мычу.

Дар шумно выдыхает и, смяв меня в объятиях, как плюшевую игрушку, притягивает к себе поближе, а затем и вовсе закидывает одну ногу мне на бедро. Он чертовски тяжёлый и такой горячий. Ощущение, что на меня уронили пудовый утюг и сейчас будут принудительно гладить. Я застываю в попытке быстро прокрутить весь вчерашний вечер в голове и попытаться оценить происходящее.

Дар, тем временем, не собирается заморачиваться. Он уютно зарывается носом мне между шеей и затылком, царапая колкой щетиной нежную кожу. Вдохнув мужской запах, я прикрываю глаза, чтобы отчётливей всё это ощущать. Мне так хорошо. Я не хочу вставать. Поворачиваю к нему лицо. Мои губы мажут по его колючей щеке, носу. Приоткрываю глаза и встречаюсь с его сонным, затуманенным взглядом. Он очень близко. Всё двоится, вижу только, какие невероятно сине-зелёные у него глаза. Как чистейшие изумруды. И сейчас эти самоцветы, словно, мутнеют, затягиваясь дымкой. Его дыхание оседает на моей коже, смешивается с моим. И я думаю, что он чувствует, примерно, то же самое. Что делает вдох и ощущает мой вкус во рту. И мне так хочется спросить, какая я для него?!

Дар подтягивает меня чуть пониже, и наши губы встречаются. Легко и так естественно, что у меня и в мыслях нет попытаться увернуться. Это кажется продолжением сна. Я снова закрываю глаза, чувствуя, как он мягко давит, углубляя поцелуй. Обнимаю его за шею, когда проникает в мой рот языком. Дыхание сбивается. Мне так хорошо, что хочется плакать. Все мысли разом вылетают из головы, оставляя лишь инстинкты и ощущения. И я обмякаю, не возражая, когда Дар задирает свободной рукой мою сорочку до самой талии. Мы, просто, сонные, разомлевшие, и это всё так естественно…

С моих губ слетает тихий довольный стон, поясницу непроизвольно выгибает, и я трусь ягодицами о стоящий член. От этого ощущения между ног моментально закипает. Дёргает пульсацией приливающей крови. Мужская ладонь ласкающим движением сползает с моего живота вниз, накрывает лобок, убирая кружево моих трусиков в сторону. Пальцы раздвигают половые губы, трут ноющую вершинку и толкаются внутрь. Немного больно, саднит. Сжимаюсь вокруг фаланг, и сама ощущаю, как у меня мокро всё. Я бы покраснела сейчас, но лицо и так горит.

Родин чаще дышит мне в губы, углубляя поцелуй и продолжая пальцами растягивать под себя. Смыкаю веки, расслабляюсь. Запрокидываю руку назад и зарываюсь пальцами в его растрёпанные тёмные волосы, от нас ещё пахнет сном и происходящее кажется почти нереальным. Плаваю в этом ощущении, отгоняя все остальные мысли прочь. Состояние ленивой полудрёмы и утренней неги настолько расслабляет тело, что кажется, что секс сейчас – базовая потребность, не требующая от тебя ни осознания, ни усилий.

Устраиваюсь на его вытянутой руке, прикрываю глаза, чувствуя, как он, чуть отстранившись, направляет в меня член. Выдыхаем в унисон, когда плавно входит сразу полностью и вжимается бёдрами в мои ягодицы, быстро целует в мои приоткрытые губы и удобнее ложится сзади, притягивая к себе поближе за живот. Безмятежно улыбаюсь своим мыслям, что Дар тоже ещё сонный и ему неохота сильно напрягаться. Медленно трахает, то сжимая бедро, то сминая колышущуюся грудь, и это такой сладкий тягучий кайф.

Меня уносит куда?то, то ли обратно в сон, то ли в ещё более оторванное от реальности место. Из ритмично растягиваемого лона по всему телу растекаются тёплые волны, тихими стонами обрываются на губах. Подаюсь бёдрами к нему, сама насаживаясь на член, прикусываю кожу на его руке. Дар постепенно ускоряется, но, всё равно, это невероятно томительно пока, от чего меня выгибает и хочется просить ещё.

– Да-а-ар-р-р…

– С добрым утром, Лиль, – бормочет мне в губы, прикусывая и оттягивая нижнюю, – Не нравится?

– Га-а-ад, – ругаюсь, кусаясь в ответ, знает же, что нравится…

– Тихо лежи, – целует в плечо, раздвигает ладонью мои бёдра, поглаживает пальцами влажные складочки и нежно кружит у пульсирующей вершинки.

– Ох-х-х, так… Да?а?а…– хнычу, умоляя.

Становится нестерпимо жарко, дёргаю одеяло с нас, но каким?то чудом не успеваю стащить, и в этот момент распахивается входная дверь, и на пороге материализуется бодрый Дамир. Застываем с Даром, как по команде. Сердце улетает куда?то в самый низ живота, а испарина, покрывающая тело, мигом превращается в холодный пот.

– Апай… – младший брат осекается, уставившись на нас с открытым ртом.

Молчим.

– Ты что?то хотел? – пищу не своим голосом, слишком остро чувствуя, как Дар вынимает из меня член.

– Асяй на завтрак звала… – отмирает Дамир, начиная моргать, его губы медленно разъезжаются в хитрой улыбке, – Но не торопитесь…

Подмигивает и с видом человека, который узнал всё, что ему необходимо, захлопывает за собой дверь.

– Вот, чё?о?орт! – резко сажусь на кровати, отодвигаясь от угорающего Дара, и прикладываю ладони к пылающим щекам. Мысли лихорадочно скачут в голове.

«Я же не успела откинуть одеяло, да?! Вроде бы, только приподняла… Что он видел? Да ничего… Ну, кроме лапищи Дара, сжимающей мою голую грудь. Чёрт!»

Вместо тысячи слов с силой пихаю Родина кулаком в бок, потому что двери надо закрывать, а он заходил последний!

– Э?э-эй! – возмущённо шипит Дар, откатываясь и потирая место удара, – Лиль, и без тебя яйца звенят!

– Пусть успокоятся, я уже не в настроении, – ворчу, поднимаясь с кровати.

– И не надо, у меня теперь сутки не встанет, – страдальческим тоном жалуется Дар, вороша волосы на затылке и тоже усаживаясь.

Он так искренне расстроен и смущён, что мне становится смешно. Или это беспечная лёгкость, внезапно поселившаяся внутри, так на меня действует.

– Сутки? – театрально вздыхаю, – Какое же унылое воскресенье меня ждёт…

Родин вскидывает на меня озорной взгляд, присматривается внимательней, словно, проверяя, шучу я или нет, и ухмыляется.

– Ты всегда можешь провести реанимационные мероприятия, – выразительно косится себе на пах, скрытый одеялом.

– Как обычно… Хочешь праздник – устрой себе сама! – закатываю глаза.

И с хохотом падаю обратно на кровать, потому что Дар подсекает рукой меня под колени и валит на себя. Возимся, но потом, всё?таки, находим губы друг друга. Затихаю. Обнимаю его за шею, перебираю волосы. Ощущение лёгкой нереальности происходящего так и не уходит. Я прекрасно помню всё, что со мной произошло, но в эту секунду оно не трогает. Это, словно, короткий отпуск в далёкой стране с выключенным телефоном. Жизнь, всё равно, не отпустит, возьмёт реванш за эти минуты счастливого забытья, но так хочется поплавать в нём подольше.

– С добрым утром?! – бормочет Дар, потираясь лбом о мой лоб.

– Утро добрым не бывает! – фыркаю, за что получаю звонкий шлепок по попе.

– Ай!

– Пошли уже на завтрак, – сообщает Дар, – А то сейчас твои нафантазируют, что мы прямо отсюда в ЗАГС поедем.

Игривую лёгкость мгновенно смывает беспокойство за родителей. Последнее, что мне хочется, это их разочаровывать.

– Не переживай, все взрослые уже, – Дар чешет затылок и потягивается.

– По мне так в этом и проблема, – вздыхаю, одеваясь, – Слишком уж они взрослые. Рассказами про «просто, дружим» уже не отделаешься. Они ведь смотрят на нас и запоминают модель поведения.

Вид его голого тела раздражает, так как отвлекает, направляя мысли в совсем другую, фривольную сторону. А Дар как будто специально подходит со спины, пока я застёгиваю лифчик, и обнимает меня за талию, влажно целуя в шею.

– Не парься ты, – урчит ласково, – Во?первых, интернет и фильмы давно ему эту информацию и без нас донесли, а во?вторых, в его понимании нет ничего крамольного в том, что мы с тобой в одной постели, мы же жених и невеста, ты забыла?

– Как у тебя всё просто, – с укором вздыхаю, но поддаюсь на уговоры.

– Всё, и правда, просто, так что не усложняй.

Глава 6. Казань-Москва