Нойвельт

«Раз уж она однажды посетила это заведение, значит, она когда-нибудь должна вернуться туда снова» заключил я и, быстро собравшись, направился в бар.

В баре посетителей почти не было. И я не спеша смог выбрать себе место, откуда можно было видеть все столики в зале, а также, что самое важное, я мог видеть тех, кто входил и выходил из заведения. Дисплей мобильного телефона показывал 27 июля, среда, шесть часов вечера. Погода облачная, без осадков. Я положил телефон в карман, чтобы он не отвлекал меня от наблюдения. Официанты, которые отдыхали в это время суток, готовясь к вечерней «атаке» посетителей, скорее всего не заметили, как я вошел. Я бросил взгляд на барную стойку, где бармен и официантка что-то тихо обсуждали. Заметив меня, бармен сказал что-то девушке, кивнув в мою сторону. Девушка, резко обернувшись, быстрым шагом подошла к моему столику и подала меню, сказав с виноватым видом:

– Добрый вечер! Прошу прощения, я не заметила вас.

– Ничего страшного, я никуда не спешу, – успокоил я ее. Она выглядела довольно мило, ее светлые волосы и невысокий рост на мгновение отобразили в памяти образ Лизы. Ее честность и улыбка, выражавшая искреннее сожаление, действовали обезоруживающе. – Кружку темного пива, пожалуйста, – заказал я.

– Одну минуту, – кивнув, ответила она, и плавными шагами направилась к барной стойке.

Я был оптимистично настроен, и мне казалось, что сегодня именно тот день, когда Лиза придет в это заведение. Но ни в этот вечер, ни в последующие вечера, она не появилась здесь. Я чувствовал себя обманутым, я злился на нее, хотя и понимал, что ее вины в том, что я схожу здесь сума по ней, нет. С каждым вечером, я выпивал все больше алкоголя не только в объемах, но и в градусах. У меня уже начали проявляться первые признаки алкогольной зависимости. Я уже дошел до того, что выпив немного, начинал приставать к официантам и гостям с вопросами о Лизе. Может кто-то видел ее здесь. Я пытался описать ее как можно подробнее, но под описание «блондинка с голубыми глазами и невысокого роста» подходила каждая третья девушка Стокгольма.

В первый вечер, ожидая увидеть Лизу, я просидел здесь до поздней ночи, за это время успел опустошить шесть или семь кружек пива. Немного опьяневший я вышел из бара и шел под тусклыми фонарями, чтобы проветрить голову прохладным, свежим воздухом. Я проходил мимо закрытых магазинов, глядел на прохожих, которые изредка попадались мне навстречу. Я приглядывался к каждой девушке, пытаясь разглядеть в них Лизу. Насмотревшись в Норбурге, в ковчеге, затем и в каньоне на жестокость людей, сейчас я шел один, ночью, и не испытывал никакого чувства страха. Наоборот, я наслаждался, чудесными архитектурными формами, пусть и невысоких, но идеально вписывающихся в городской пейзаж домов. Наслаждался отличной погодой, и безопасностью. Все время по телевизору и радио я только и слышу, что где-то там, на ближнем востоке, на побережьях Сомали, где-то на Украине идут бои. В странах третьего мира все еще болезни: эбола, малярия, различные виды гриппа и т.д. Но вокруг я вижу общество очень спокойное и здоровое. Размышляя обо всем этом, я начинаю понимать, как же мне повезло, начинаю все больше и больше любить свою страну, этот город. Не знаю то ли от искренней любви к родине, либо от того, что я уже пьян, подпевая “Du gamla, du fria” я дошел до дома, и совсем не устал. Я делал вздохи все глубже и глубже, пытаясь в полной мере насладиться беспечной жизнью.

На третий день меня уже начали узнавать официанты и бармены. А я, не обращая на них внимания, все также ждал, что сейчас откроется дверь и войдет Лиза. Что они? Я даже на себя внимания не обращал, лицо мое покрывала трехдневная щетина, волосы были растрепаны, мешки под покрасневшими глазами. И вот, я снова в баре, держу в руке очередной стакан. Смотрю на кусочки льда в темно-коричневом виски, и обращаюсь к нему: ты убиваешь мое время, убиваешь мои страхи, убиваешь волнения и тревоги, убиваешь отчаяние, ты даже убиваешь меня, но не воспоминания. Тебе не убить мои воспоминания, которые сидят глубоко в моей голове. Я начинаю крепко сжимать стакан, представляя, как я швыряю его об стену, и мелкие осколки разлетаются по всему бару. Это создало бы истинную атмосферу бара. Но времена сейчас не те. Сумасшедший, подумают люди, и они будут правы.

После того, как я опорожнил еще пару стаканов виски, я не помня как, оказался в своей квартире, в постели. Я лежал, закрыв глаза, и мне казалось, что я падаю вниз сквозь кровать под моей спиной. Голова начинает кружиться, и я проваливаюсь в бездну.

Глава 74

На следующее утро я проснулся с жуткой головной болью, к которой я уже начинал привыкать. Во рту все пересохло, голос охрип. Единственное, что мне сейчас поможет и вернет меня к жизни – это банка холодного пива, подумал я, и направился к холодильнику. Я открыл дверцу холодильника и мне в лицо пахнул протухший запах. Я уже давно его не открывал, и возможно некоторые продукты уже испортились. Я, не в силах вынести этот запах, тут же захлопнул дверцу. Выхода не оставалось, надо было идти в магазин, который, к счастью, находился в двух шагах от моего дома. Переодев мятую одежду и немного причесавшись, я вышел из квартиры. Купив пива, я отправился к себе в квартиру. Консьерж, увидев меня, улыбнулся и помахал мне конвертом. Я нехотя подошел к нему, и постарался напустить на себя вид бодрого человека. Седой старик, с гладко выбритым лицом, все еще махал конвертом.

– Вам письмо. Принесли сегодня под утро. Я не стал вас будить, – наконец сказал он, протягивая мне конверт.

– А кто его принес? – спросил я, только для того, чтобы не показаться невежливым.

– Его принесла молодая девушка. Очень симпатичная, кстати, – подмигнул мне консьерж.

– Спасибо большое, – сказал я, и быстрым шагом направился к лифту. Сейчас мне больше всего хотелось открыть банку пива, а не конверт. Уже в лифте я, взглянув на письмо, обнаружил, что письмо от Генриха. Это было странно. Войдя в квартиру, я оставил банку пива на столе, а сам прошел в свою комнату с конвертом в руке. Я аккуратно вскрыл конверт. Внутри лежали письмо, написанное от руки.

«Приветствую тебя, Ларс!

За все это время мы очень сблизились с тобой, и ты знаешь, что я все свое время посвящал изучению твоих сновидений не только потому, что ты мой пациент, но потому, что ты стал мне другом. И сейчас, когда, мне кажется, что я разгадал тайну твоих сновидений, мне очень, жаль, что приходится рассказывать тебе об этом в письме. Но ты меня пойми: у меня были веские причины для этого. Я со своей женой Ингой покинул нашу страну. Не буду вдаваться в подробности, мой дорогой друг, а перейду сразу к самому важному.

Твои сны были очень похожи на истории, описанные в Ветхом Завете. Но хронологический порядок в твоих снах был нарушен. В самом начале нашего знакомства я предположил, что это может быть либо фантазия, либо параллельный мир, либо воспоминание. Я с сожалением начал склоняться к тому мнению, что все это лишь плод твоего воображения, пока ты не прошел электроэнцефалографию. На результатах твоего ЭЭГ было видно, что в то время, когда ты видишь эти сны, твоя лобовая часть мозга, которая отвечает за воспоминания и память, проявляет большую активность. Твой мозг черпал всю эту информацию из воспоминаний. И я не мог этого понять. Я не мог понять, когда ты мог такое прожить, пока не наткнулся на школьный учебник по биологии. Сидя в кабинете, я листал его, и наткнулся на тему об оплодотворении яйцеклетки. И я нашел удивительные сходства в процессе оплодотворения яйцеклетки и твоих снов.

Норбург (замкнутая местность, окруженная горами) – периодические лавины – потоп – тоннель – новая земля, новая местность – божественный сад – плод, который ты вкусил. А теперь прочти о процессе оплодотворения.

Возможно, ты немного разочарован, так как не достиг своей цели в поисках дневника своей матери, в поисках Лизы, но посмотри на это с другой стороны. Благодаря тебе, мы с тобой разгадали величайшую загадку человечества, которая существует более двух тысяч лет. Ведь ветхозаветная история едина для многих религий, а почему? Вот наш ответ. Возможно, пророки, которые жили до нас, тысячи и тысячи лет назад, видели те же сны, что и ты…

Мой иссохший мозг, со скрипом начал работать, разгоняя нейроны, которые образовывали новые связи. Я, не дочитав письмо, бросился к компьютеру, и открыл первую же ссылку, который мне выдал поисковик о процессе оплодотворения. Все сходилось, Генрих был прав. Моя голова готова была разорваться от осознания этого факта.

Я выбежал из дома, и, поймав на улице такси, отправился в аэропорт. Девушка на кассе несколько подозрительно смотрела на меня, и все перепроверяла сходство моей фотографии в паспорте с моим лицом. Наконец, она выдала мне один билет до Хельсинки, и, облачившись в маску доброжелательности, улыбнулась, и пожелал мне удачного полета.

Глава 75

Спустя два часа самолет приземлился в аэропорту Хельсинки. В самолете нас неплохо покормили, поэтому я, поймав такси на улице, сразу направился в роддом, где работал мой давний друг. По телефону мы договорились с ним встретиться во время его обеденного перерыва.

– Эй, Ларс, какими судьбами? – с широченной улыбкой на обросшем щетиной лице и распростертыми объятьями встретил меня Джозеф. Несмотря на его радостное выражение лица, было видно, что он очень устал, возможно, всю ночь дежурил. Его карие глаза, спрятанные за очками, выдавали в нем усталость. Глаза никогда не врут.

– Привет, Джо, – ответил я, обнимая его. Мы отправились в столовую в цокольном этаже роддома. Во время обеда он все расспрашивал меня о моей жизни. Мы с ним очень давно не виделись, так давно, что я даже не знал, что он уже женился, и у него родилась дочь. Он говорил без умолка, при этом активно жестикулируя и выражая искрений интерес к моей персоне. Я не знал о чем ему говорить, ведь по сравнению с тем, что я пережил в Норбурге, моя реальная жизнь кажется настолько скучной и однообразной, что не стоит и говорить о ней.

– Слушай, Джо, у меня к тебе огромная просьба, – сказал я, под конец нашего обеда.

– Я весь к твоим услугам, мой друг.

– Ты сможешь мне обеспечить доступ в архив роддома?

– А тебе зачем? – с усмешкой в глазах спросил он, пытаясь понять, не шучу ли я.

– Я ищу свою сестру.

– Насколько я помню, у тебя никогда не было сестры.

– Я тоже так думал до сегодняшнего утра. Джо, поверь мне, раз я прилетел сюда, то значит, у меня есть веские основания думать, что у меня есть сестра. И я хочу ее найти.

– Я тебе верю, Ларс, – уже серьезно ответил Джозеф. – Я постараюсь что-нибудь придумать. Сколько у тебя времени?

– Завтра вечером я уже хотел улететь обратно.

– Я что-нибудь придумаю, Ларс, – медленно, четко выговаривая каждое слово, проговорил Джозеф. – Кстати, ты уже нашел место, где остановишься?

– Нет, но по пути я видел несколько отелей неподалеку отсюда. Думаю в одном из них, найдется место для меня.

– Хорошо. Завтра утром ты сможешь получить все необходимые данные, а сейчас мне пора работать, – сказал Джозеф, и поднялся с места, поднимая с собой поднос с посудой.

– Спасибо, Джо. Я у тебя в долгу.

Как и планировал, я заселился в отеле неподалеку от роддома. Расположившись, я решил отправиться на могилу матери. Я шел по кладбищу вдоль надгробных камней. С момента моего последнего визита, их стало еще больше. Путь от ворот кладбища можно было сравнить с дорогою жизни. Все эти надгробные камни, это твои воспоминания. Вот большие, красивые памятники, которые олицетворяют твои успехи и большие достижения, моменты, когда ты был счастлив, а вот маленькие, квадратные камни, которые лежат на земле, не выделяясь, на общем фоне. Это моменты, которые кажутся не столь важными, но если приглядеться, то можно увидеть, что это очень дорогой камень – белый мрамор. Так и в жизни, события, которые, кажется, не имеют никакого значения в твоей жизни, оказываются судьбоносными, если, оглянувшись назад, вглядеться в них. А в самом конце твоего пути, тебя ждет вырытая яма, уготованная только лишь для тебя одного. И тебе выбирать, какой надгробный камень будет освещать память о тебе.

Вернулся я в отель очень поздно, и легко поужинав, лег спать. На следующее утро я направился в роддом, надеясь, что Джозеф поможет мне. Он встретил меня, и провел в отдельный кабинет, заставленный шкафами, которые, в свою очередь, были заставлены папками. Объяснив мне как искать данные, он ушел работать. Я открыл первый шкаф, и увидел, что папки были рассортированы по годам. Первая дата начиналась с 70-х годов. Определившись с хронологией, я быстро нашел 1986 год. Этому году были посвящены больше четырех полок в шкафу. Перебирая папки, я нашел июль 1986 года, а далее дату 9 июля.

9 июля 1986 года, 08 часов 45 минут – Ларс Бьернссон было написано красивым, каллиграфическим почерком в одной строке.

Следующая строка:

9 июля 1986 года, 08 часов 57 минут – Лиза Бьернссон.

Глава 76

Аэропорт Стокгольм-Арланда. Утренний легкий туман не представлял угрозы для полетов и посадок железных птиц. Огромный, синий пассажирский лайнер с желтым крестом на хвосте стоял готовый к следующему рейсу. Среди многих пассажиров, которые только что прошли регистрацию, и ожидали вылета, сидела и Рагна. Ее довольное лицо нельзя было не заметить, хотя она часто поглядывала на часы, словно куда-то торопилась. Открыв свою сумку, она начала копаться в своих вещах, что лежали беспорядочно. Среди кучи женского барахла четко выделялась черная книга, тот самый дневник, из-за которого она задержалась в Стокгольме. И теперь, когда она заполучила то, что искала, ничто ее не удерживало в этой стране. Задержав свой взор на дневнике, Рагна немного задумалась, затем на ее лице появилась еле заметная улыбка, улыбка, которая говорила, что не зачем поддаваться панике и беспокойствам, все позади.

– Внимание, посадка на рейс Стокгольм – Торонто начинается, – послышался голос из радиорубки. Когда женский голос снова повторил слова о начале посадки, теперь на английском, Рагна покачав головой, закрыла сумку. Она поднялась, сумку с дневником повесила себе на плечо, а другую сумку с колесиками, которая чуть тяжелее взяв за ручку, направилась в сторону терминала уверенными шагами.

Ее длинные черные волосы ниспадали ей на плечи. Она рефлекторным движением руки откинула волосы назад, оголив правую сторону шеи, где красовалась татуировка в виде змеи.