Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1916 год. Сверхнапряжение

. Шидловский оглашал принятую накануне декларацию «Прогрессивного блока»

, приписывая общественности достижения в деле снабжения армии и упрекая власть за разложение тыла. Это было повторение программных положений августа 1915 г.

Политика поиска путей примирения с общественностью явно терпела крах. Во всяком случае, с точки зрения лидеров этой общественности. Подводя итоги первой недели сессии, «Речь» отметила «отрицательный результат» оглашения декларации Штюрмера

.

ЦВПК торжествовал. Его орган отреагировал на речи Поливанова и Шидловского следующим образом: «10 февраля сего года останется памятным не только в русской истории, но и в маленьком уголке ее – в истории военно-промышленных комитетов. В этот день были торжественно признаны их заслуги перед родиной, как со стороны Государственной думы, так и со стороны Правительства. Итак, работа военно-промышленных организаций не осталась бесплодной и, следовательно, все утверждения правой прессы, обвинявшей военно-промышленные комитеты в бездействии, ныне признаны клеветническими со стороны самых компетентных органов империи»

. Попытки подвергнуть эту работу критике в Думе со стороны правых также не остались без внимания. Речи Маркова (второго)«Известия ЦВПК» посвятили развернутую статью под названием «Бесплодная демагогия»

. Успехи в «серьезных услугах делу обороны», собственно, и были подтверждением требований создания министерства доверия. Они не были подтверждены доказательствами и были нацелены на создание благоприятного для либералов общественного мнения. «Настроение рабочих масс, – вспоминал генерал К. И. Глобачев, – изменялось в соответствии с нашими успехами или поражениями на театре войны, и оно столько же было чутко, как и настроение всех прочих слоев населения к внешним успехам»

.

Эти настроения витали в воздухе. Отвечая на скрытые (впрочем, весьма небрежно) призывы левых в Думе к революции, 12 (25) февраля Пуришкевич заявил: «Война бывала иногда матерью революции, но всякий раз, когда революция рождалась в муках войны, она была плодом разочарования народа в способности его правительства защитить страну от неприятеля»

. Однако народные массы реагировали не только на новости, приходившие с фронта. Думские либералы отнюдь не были настроены отказываться от борьбы со шпионами и изменниками как инструментом достижения своих целей, продолжая, таким образом, линию поведения весны-лета 1915 г. 9 (22) февраля 1916 г. представитель фракции националистов Л. В. Половцов фактически обвинил власть в подготовке «преждевременного мира», чего, по его словам, опасалась вся Россия, а также в излишне мягком отношении к изменникам и предателям

. Речь завершилась новым напоминанием правительству о необходимости привлечения Сухомлинова к суду: «Ведь тот министр головой своей ручался за Мясоедова: Мясоедов повешен, где же голова поручителя? На плечах, украшенных вензелями»

.

Полностью подтверждался прогноз, сделанный в записке, переданной 17 февраля (1 марта) 1916 г. Сухомлиновым графу Фредериксу: «По сведениям от лица из состава Государственной думы, генерал-адъютант Сухомлинов избран как наиболее подходящий предлог для дискредитирования правительства и подкопа под самодержавие. Депутат Милюков заявил, что на Сухомлинове зиждется весь центр борьбы с Государственной думой. Председатель Совета министров Штюрмер знал заранее содержание возмутительной речи Половцева, бывшего его подчиненного. Генерал Поливанов эти ложные обвинения бывшего военного министра оставил без возражения. Под влиянием членов Государственной думы на комиссию генерала Петрова производился нажим для того, чтобы добиться суда, который вызвал бы скандал, подрыв государственной власти и привлечение к ответственности крупных лиц до членов императорской фамилии включительно. По частным сведениям, сенатор Гарин высказался за то, что для обвинения не имеется никаких юридических данных. Опасение, что при таких условиях суда может и не быть по необоснованности и бездоказательности обвинения, в речах членов Государственной думы произносятся беспрерывно возмутительные нападки, намеки на какие-то письма, которые Сухомлинов якобы не желает выпускать из своих рук, и т. п. инсинуации, вплоть до обвинения его чуть ли не в измене. Появляющиеся слухи о полученном будто бы Сухомлиновым назначении вызывают в Думе раздражение, новые выступления и ложь, на которую он лишен возможности возражать. Необходимо прекратить эту настоящую провокацию»

.

Вместе с обвинениями в Думе постоянно звучали речи в защиту ВПК, Земгора и их деятельности на благо армии и страны. Критиковать их осмеливались только правые. Отвечая на подобную критику, 12 (25) февраля 1916 г. М. В. Родзянко особенно отметил вклад ВПК в развитие оборонной промышленности: «Она насаждалась у нас в России, где совсем этой промышленности, кроме казенной, не существовало. Следовательно, если вы возьмете в соображение тот громадный труд по организации дела, по добыче станков, по снабжению их металлами и т. д., то вы увидите результаты поразительные, и я могу с уверенностью заявить вам, что промышленные общественные силы совершили огромный подвиг перед страной, и это должно быть сказано вам здесь, должно быть сказано и всей стране, ибо все должны знать и оценить то по заслугам»

. Все это говорилось в то самое время, когда провал организационных усилий ВПК был трагически очевиден.

Активизация общественности как фон думской сессии

После заявления А. Н. Хвостова от 10 (23) декабря 1915 г. о запрете съездов общественных организаций вопрос о месте и возможных сроках их созыва повис в воздухе. Гучков не собирался отступать и фактически провел съезд ВПК под другим названием и в другом месте. Формально другой была и повестка дня. 13–15 (26–28) декабря в Петрограде под председательством Гучкова было созвано совещание представителей местных комитетов

. Оно заслушало доклады о работе на местах: ввиду отсрочки созыва съезда Гучков в первый день предложил продлить работу совещания до 20 декабря 1915 г. (2 января 1916 г.), но формально от этого предложения отказались, поэтому обработка докладов продолжалась в ЦВПК

. Совещание было довольно результатами, о них говорилось в стиле пресловутых ящиков со снарядами: «Доклады доказывают активное участие многих тысяч промышленных деятелей в работе по организации обороны страны. Учреждается ряд предприятий, имеющих специальное назначение, и создаются отрасли промышленности, которых до сих пор в России не было благодаря иноземному ввозу»

.

Совещание обратилось (по рекомендации Коновалова) с призывом ускорить введение представителей рабочих в комитеты всех уровней. Кроме того, было принято решение провести съезд в январе 1916 г.

Материалы докладов обсуждались в ЦВПК – он отчитывался о достижениях в организационной работе. Комитеты получили на нее из казны 518 тыс. руб., из них 300 тыс. руб. было направлено в распоряжение Центрального комитета, еще 160 тыс. руб. было получено от Совета съездов промышленности и торговли

. 22 декаря 1915 г. (4 января 1916 г.) Гучков сделал сообщение о докладах представителей 34 областных и местных комитетов. Он был доволен результатами – на местах было замечено значительное оживление работы, достигнуты большие успехи. В ходе обсуждений были выявлены и основные проблемы – расстройство перевозок и отсутствие топлива

.

Решение совещания о созыве съезда в январе также не было выполнено. Кроме ошибочных расчетов относительно съездов Земского и Городского союзов была и еще одна причина переноса. Накануне предполагаемого открытия съезда и сразу же после завершения работы в ЦВПК заболел Гучков. В ноябре 1915 г., после поездки на автомобиле в Ригу по делам комитета, он простудился. Состояние больного резко ухудшилось в начале года. Новости о здоровье Гучкова стали достоянием общественности. «Тяжко занемог председатель Центрального военно-промышленного комитета А. И. Гучков, – сообщал 7 (20) января орган ЦВПК. – Судьба к нему немилосердна: проклятый недуг подкрался к нему в тот момент, когда он был так необходим, ибо полным ходом пошла работа Центрального комитета и задачи огромной важности и трудности стали перед ним. Как нужен был бы теперь его ясный четкий ум, его огромная энергия, его исключительная работоспособность! Нет, он не должен болеть. Напряжением всей нашей воли и наших знаний

7

мы должны отвоевать его у смерти»

.

Следует отметить, что в начале 1916 г. обстановка вокруг Путиловского завода вновь обострилась. Возглавляя по сути дела обанкротившийся орган, Гучков ревностно критиковал плохо работавшее детище Путилова. Использовались самые различные приемы давления на общественность и государственные органы, не была обойдена вниманием и Ставка. 11 (24) февраля туда вернулся из Петрограда Николай II

. В Могилеве были собраны Главнокомандующие фронтами, которые должны были обсудить вопрос об оказании помощи Франции

. 21 февраля началось германское наступление на Верден, которое в первые дни развивалось весьма успешно. В Могилеве император принял британскую делегацию – 16 (29) февраля сюда прибыли генерал А. Пэджет и капитан лорд Р. Г Пемброк. Они вручили русскому Главковерху жезл фельдмаршала британской армии

.

Обстановка на Западном фронте Антанты была крайне напряженной. Непростой была ситуация и на внутреннем фронте в России. Кажущееся спокойствие многих не устраивало. Перед отъездом в Россию британские офицеры наслушались от представителя общественности рассказов о неизбежности революции в России, император которой все время прислушивается к «знаменитому монаху, Распутину»

. 14 (27) февраля 1916 г. Гучков отправил М. В. Алексееву телеграмму, извещая начальника штаба Главковерха о срочной необходимости сделать доклад о деятельности ЦВПК и получить «важные для комитета Ваши указания». Сам он приехать не мог по причине продолжавшейся болезни, а в обществе распространялись слухи о том, что глава ЦВПК умирает, «отравленный распутинской бандой». Поэтому он предложил принять вместо себя своего заместителя А. И. Коновалова

. В тот же день было проведено заседание бюро ЦВПК по вопросу о подготовке проведения 2-го съезда военно-промышленных комитетов. В связи с болезнью Гучкова он был избран почетным председателем будущего съезда, а в председатели был намечен Коновалов

.

Непосредственно перед этим съездом, 20 февраля (4 марта) 1916 г., в Петрограде был открыт 1-й Съезд представителей металлообрабатывающей промышленности. Его председателем был единогласно избран А. Д. Протопопов, тот самый, которого осенью того же года либеральная общественность дружно обвинит в непрофессионализме и безумии. Съезд рекомендовал включить не менее двух членов избранного Совета съезда в Особые совещания по обороне, топливу, перевозкам, продовольствию, обеспечению армии предметами боевого и материального снаряжения и другие комиссии, которые еще будут созданы правительством

. Кроме того, съезд выступил категорически против секвестра Путиловского завода, «всегда стоявшего во главе инициативы и производства вооружения нашей армии»

. На заводе шла забастовка, в разжигании которой его владелец на съезде обвинил Рабочую группу ЦВПК. Ее председатель вслед за этим публично возразил под аплодисменты промышленников

. Проблема взаимодействия общественных и рабочих организаций с особой остротой встала на 2-м съезде ВПК.

В отсутствие Гучкова съезд, собравшийся в Петрограде 26–29 февраля (10–13 марта) 1916 г., открыл Коновалов. Он же был избран его председателем. На съезд прибыло около тысячи делегатов, в том числе представители от рабочих из 20 городов

. «Громадный зал Собрания инженеров путей сообщения, где происходит съезд, – отмечал корреспондент “Речи”, оказался заполненным сплошь, даже все проходы были заняты членами съезда»

. Сопредседателями были избраны Г. Е. Львов, М. В. Челноков и П. П. Рябушинский (который также отсутствовал по причине болезни). Это было зримым осуществлением призыва Коновалова к объединению общественных сил во имя победы, прозвучавшего в первый день съезда

. Первая же его речь наметила и явные политические задачи общественного единства.

Коновалов заявил: «Мы вправе сказать: если в стране сеются семена новой России, если создаются новые попытки найти путь к тому, чтобы Россия экономически встала твердо на ноги, эти семена, наряду с другими общественными организациями, сеются и деятелями мобилизованной промышленности. Настоящий съезд даст нам возможность подвести итоги сделанного и наметить новые пути и методы для дальнейшей работы. Чувство глубокого удовлетворения вызвала во всех деятелях военно-промышленных комитетов речь председателя Государственной думы М. В. Родзянко, с думской трибуны признавшего полезность работ военно-промышленных комитетов. В настоящий момент, когда больше, чем когда-либо, рассеяна ядовитая атмосфера злых козней, подозрений, интриг, недоброжелательства, искусно и упорно создаваемых вокруг деятельности общественных организаций, ценно признание Государственной думой деятельности промышленников, ценна эта моральная поддержка. Наше горячее желание – да будет прочной творческая деятельность Государственной думы по укреплению в стране порядка и законности, да будет непрерывным благотворное течение ее работ, необходимых для блага родины, для нашей победы»

.

Последние слова потонули в громе аплодисментов. В конце своей речи Коновалов призвал к установлению более тесного сотрудничества с Земским и Городским союзами. Эта мысль также вызвала бурную продолжительную поддержку делегатов. Готовность сотрудничать во имя победы проявил выступивший немедленно после выборов руководства съезда Львов. Глава Земского союза был доволен проведенной работой и вновь обратился к пресловутому символу достижений общественных организаций: «Посмотрите на ящики со снарядами, на которых красуются теперь итоги наших совокупных трудов в виде надписи: “Снарядов не жалеть”»

. На фоне таких достижений остается удивляться, почему П. И. Пальчинский – представитель горнопромышленников Урала – 29 февраля (13 марта) отметил, что в обществе распространены взгляды «на промышленников, как на пиявок, присосавшихся к здоровому народному телу», и призвал съезд «подчеркнуть неправильность» такого взгляда

. О создании положительного образа своей организации в руководстве ВПК не забывали и без напоминаний.