Под пение оляпки

– А как же еда? – девушка, с беспокойством обернувшись, неуверенно замерла на пороге.

– Живо я сказал! – на этот раз голос смог вернуть себе прежнюю силу, напитавшись яростью и гневом.

Савраска мышью выскочила из комнаты. Послышался звук хлопнувшей двери. И только тогда Асгейр откинулся на подушки, погружаясь обратно в вязкую темноту.

Очнулся он, когда на мир опускались сумерки. Небольшой воробей примостился у окна, постукивая клювом по деревянной стене и заглядывая в полумрак комнаты. От наступившего мороза он то и дело поджимал лапки, пытаясь устроится поудобнее. В старом доме, когда семья была еще жива, они всегда подкармливали зимой птиц. Вешали у окон кормушки с хлебными крошками и зерном. Видимо, этот воробей не потерял надежды найти ее вновь. Внутри неприятно защемило, и мужчина отвернулся от окна.

У кровати сидел Йон, удобно устроившись на расстеленной на полу шкуре, ловко орудуя небольшим ножом. В прямых линиях деревянного бруска уже прорисовывались животные черты. Виднелась раскрытая клыкастая пасть, вытянутая морда.

– Давно ты здесь? – Асгейр внимательно смотрел за отточенными движениями товарища. Они успокаивали. Он и сам любил занять зимний вечер резьбой, вырисовывая причудливые узоры, да напитывая душу спокойствием.

Йон, чья рука дернулась от неожиданности, оставляя на дереве кривой след, не торопясь обернулся. Он был гладко выбрит, явно подражая странному мужику, которого они встретили в прошлый набег у одной из деревень. Асгейр никогда не понимал тяги друга к подобным изменениям, но после каждого путешествия тот что-то в себе менял. На время, обычно длившееся не больше одной зимы. Кривая усмешка Йона вызвала десятки морщин, пряча в них несколько мелких едва заметных шрамов, полученных после того, как тот врезался в дерево, убегая от разъяренного пса лет пятнадцать назад. Мужчина стыдился их, но поделать ничего не мог.

– Задница затечь успела, – северянин поднялся, вытягиваясь во весь рост и с удовольствием хрустя затекшим телом. Сев на кровать к Асйгеру, он бесцеремонно подвинул его ноги, беспечно произнося: – Мортем обещал оторвать тебе голову.

– Скажи что-нибудь не столь избитое, – рыжий поморщился, ощущая во рту неприятную сухость. – Спасибо.

– Да что там. Жаль не успел к началу. Никакого веселья!

– Что-нибудь ясно?

– Нет, – Йон помрачнел, переводя взгляд с лица Асгейра на его запястье с браслетами и обратно. – Зачем ты нацепил это дерьмо?

Асгейр не посчитал нужным отвечать. Вместо этого он неопределенно пожал плечами. Данный жест дался ему намного легче, чем движения утром. Еще немного и организм окончательно пойдет на поправку.

Меж тем Йон продолжил:

– Брось. Прихвостней этого ублюдка пруд пруди даже после его смерти. Нельзя быть уверенным, что в одно мгновение тебе не пропорет брюхо тот, кого ты, казалось бы, хорошо знаешь.

– Это намек?

Но Йон лишь устало покачал головой:

– Предостережение.

С минуту они смотрели друг на друга. И сейчас двое мужчин были похожи как никогда. Разные внешне, их внутренняя суть проявлялась в мимике и движениях, взглядах. Так срастаются между собой лишь самые близкие люди, не один год существующие бок о бок и знающие друг друга как никто другой. Но, самое важное, в каждом взгляде ощущалось беспокойство о друге.

Молчаливое сражение прервала Савраска, появившаяся у порога. В руках она держала глиняную миску, от которой шел пар, распространяя по комнате аромат мясного бульона. Йон вернулся к прерванному ранее занятию, стараясь исправить неосторожное движение руки и придать дереву желаемый вид.

– Это просто бульон. Сейдкона наказала не давать тебе сразу твердую пищу, – девушка опустилась рядом с Асгейром, собираясь помочь ему, но он остановил ее движением руки. Забрал миску и деревянную ложку.

– Я сам, можешь идти.

Савраска помедлила немного, но видя, что Асгейр более не обращает на нее внимание, поднялась, направляясь прочь. Внутри нее кипела злость, и она была заметна по сжатым кулакам. Но Асгейр смотрел на Йона, который провожал девушку весьма красноречивым взглядом, делая вид, что полностью увлечен резьбой.

– Отдай ее мне, – произнес мужчина, как только Савраска покинула комнату.

Асгейр равнодушно зачерпнул горячей жидкости. Ему не хотелось расставаться с девушкой. Не теперь, когда Вигдис в очередной раз указала ему на дверь. Он хотел, чтобы она жалела о своих словах, произнесенных там в храме, а без рабыни под боком это будет сделать сложно. Вот только ненормальная привязанность Савраски к нему тяготила, заставляя ощущать себя обязанным. Что-то внутри было против так поступать с ней. Жестоко. Это слово билось в голове, точно пойманная кошкой птица. Но хуже всего, что Асгейр глубоко внутри понимал: отдавать ее Йону тоже жестоко. Савраске не место среди них.

Равнодушно пожав плечами, Асгейр кивнул:

– Бери.

Он, все так же равномерно орудующий ложкой, поднял взгляд, встречаясь с глазами внимательно следившего за ним Йона. Друга, что три недели назад спас его зад. Товарища, что не раз ходил с ним в набег.

– Добро! – расплылся в улыбке мужчина, довольно потирая ладони.

Где-то в глубине дома послышался звук разбившейся глиняной посуды.

***

Каждый северянин знал, как прекрасна весна.

Лед, все это время сковывающий реки, а местами и бескрайние фьорды, освобождал непокорную воду от своей власти, наполняя пространство журчанием сотни ручьев, стекающих с гор, чтобы в конечном итоге стать частью владений Ньёрда. Тогда постепенно в холодные леса возвращались птицы, наполняя пространство переливчатыми трелями и заглушая тихий, но такой родной голос оляпки, что всю зиму провела на родных землях.

Сначала робкие шаги сменились более уверенными. Весна все смелее входила в свои права, обещая северянам раскрасить окружающий мир отсветами зелени. У каждого жителя этого сурового края вместе с природой расцветала и душа. И пока взрослые готовились к тяжелому труду, дети, беззаботно смеясь, играли у растрескавшегося льда.

Асгейр и сам поневоле чуть не последовал их примеру. Задумавшись, он не успел заметить, как Давен направил к нему очередную доску на лебедке. Та хорошенько приложила его по спине, и от купания в ледяной воде спасла лишь удача. Уже пару недель работа в порту кипела. Торговцы готовили вместительные и грузные кнорры, викинги проверяли оснастку быстроходных и легких драккаров, в случае необходимости заменяя детали. Только рыбаки пока еще медлили. Их лодочки мерно качались на волнах в стороне.

Лихорадка давно покинула тело Асгейра. Намного сложнее было восстановится после нее, и местами на теле мужчины все еще виднелись выпирающие кости. Но Вигдис при помощи советов сейдконы смогла поставить его на ноги за пару месяцев, молчаливо осуждая за поступок с Савраской. Ее взгляд непостижимым образом соединял в себе сочувствие и обвинение. Асгейр был готов испарится еще в первый день, ощущая себя под этим взглядом слабым щенком и злясь на женщину еще больше. Несмотря на то, что он видел рабыню несколько раз, а взгляд подмечал свежие синяки на светлой коже, викинг не жалел о своем поступке. Он сделал так, как было должно.

– Не зевай! Брисинги тебя дери… – Давен перебрался на борт, пребывая в невероятном настроении, когда даже кровь поет и кажется, что любое дело по плечу. Он всей душой любил корабли и море. Не удивительно, что именно его имя на слуху на всем западном побережье.

Почесав заживший, но временами все еще зудящий шрам на левой щеке, порядком подпортивший тонкие черты лица воина, Асгейр вместе с Йоном передал товарищу новую головную фигуру их корабля. Еще не пропахшая солью морей сосна выглядела устрашающе: пасть дракона скалилась, обнажая остроконечные клыки, маленькие глазки, спрятанные под мощными надбровными дугами, зло смотрели вперед, гребень же, воинственно идущий от переносицы, плавно переходил на спину, чтобы уже на корабле незаметно слиться с основанием, представляя драккар, как единое хищное существо, призванное наводить страх и панику на жителей далеких поселений.

– Если бы ты с такой же миной с корабля сходил, то мы бы брали селения без боя, – расхохотался Йон, наблюдающий, как корабельщик крепит фигуру к носу. Он скинул куртку, оставшись в одной рубахе, и облокотившись о борт, наполовину свешивался над водой. Слабый ветер трепал льняные волосы, придавая мужчине мальчишеский вид.

– Я сейчас твою мину сюда прикручу, – не оборачиваясь проворчал Давен.

– Куда Вальград запропастился? – Йон обернулся неожиданно резко, всматриваясь в Асгейра, который крепил с внешней стороны борта расписные щиты.

– Его забрал Мортен. Они вернутся вместе с Хэконом по воде завтра, – Асгейр задумчиво прошелся взглядом по берегу, на несколько минут отвлекаясь.

Среди играющей детворы маячила тройка призрачных силуэтов. Асвер, Вагни и Брита. Двое из них погибли от лихорадки под конец зимы, один провалился под лед. Тело его так и не смогли найти. Несмотря на появившихся духов, которые казалось ежедневно спускались с Хэльгафёлла, эта зима была благосклонна к ним. Даже болезнь унесла не многих. Маленький Сверр, несколько дней пробывший на грани и чуть было не пересекший Гйоль, смог побороть болезнь и уже не напоминал поднятый скелет. Это вселило в душе рыжего викинга тепло и благодарность богам.

– Эгей! Он отправился в Хардангер без дружины? – непомерно удивился Йон, взъерошивая и без того лохматую гриву волос.

– Нет, просто с малой ее частью, – драконья морда прочно сидела на носу драккара, и Давен внимательно оглядывал свой труд, проверяя крепеж. – Нам нужно закончить с кораблями.

Мужчины бы и дальше продолжили свой неспешный диалог, разбавляя труд, но у порта появилась дородная Дорта, каждый день приносившая им молока и лепешек. Огромная и явственно тяжелая корзина опасно кренилась, но руки женщины крепко держали ее.

– Ах, вы, охальники! – моментально запричитала Дорта, как только ее глаза заприметили устрашающую фигуру корабля.

Приближаясь к раскачивающимся на слабых волнах судам, что были наполнены работающими мужчинами и женщинами, она не переставала призывать на голову Давена и его помощников гнев богов:

– Злых духов на нас накликать хотите, ироды? Что ж вы харю то его не прикрыли!

Асгейр не смог сдержать смеха, наблюдая за возмущением женщины. Однако, помог Давену натянуть на драконью голову шерстяное полотно. Драккары издревле украшали резьбой и фигурами драконов. Они должны были сеять страх и приносить воинам удачу. Но также считалось, что именно носовая фигура приносит на ту землю, куда устремлен ее взор, несчастья и беды. Именно поэтому на зиму их было принято если не закрывать тканью, так снимать с корабля, являя миру лишь в тот момент, когда викинги отправлялись в набег.