Сон океана

Сон океана
О. Влади

Очень часто многие из нас задаются вопросом: а что было бы, если бы нам времени было отведено больше или если бы нам было доступно бессмертие? Совершили бы мы ошибки, которые совершили, или все сложилось бы иначе? О чем бы мы думали, что бы мы чувствовали? А что если бы ничего не изменилось? И мы бы продолжали совершать и совершать одни и те же действия? А наш внутренний мир, наши поступки и мысли на самом деле не зависят от продолжительности жизни?

Сон океана

Isum ininvri asdar un viira. Лишь только сон дарует пробуждение

О`Влади

© О`Влади, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Несколько слов вместо предисловия

Редко встречаются люди, которые в детстве бы не играли, и часто встречаются те, кто перестает играть повзрослев. Почему? Мы стали другими внутри себя или этого требует окружение? Вечный философский вопрос. Я же предлагаю его отложить и просто поиграть.

Предлагаю вашему вниманию роман-пазл, состоящий из множества элементов, которые в конце сложатся в единую картину. Я предлагаю не просто прочесть это произведение, а обратить внимание на детали, фразы и поступки героев. Я предлагаю поиграть с героями, выдвигая свои версии и предположения. И поверьте мне, то, что для вас будет очевидным в первых частях романа, может иметь если и не противоположный, то несколько иное смысл в последующих. А может и нет, может быть найдутся те читатели, кто думают со мною на одной волне. Обещаю честную игру без изменения правил по ходу. Роман дописан, единая картина превращена во множество деталей, рассыпанных и перемешанных лишь только для того, чтобы опять быть собранной и понятной.

И несколько слов о самом сюжете.

Сначала люди были уверены, что Земля стоит на черепахе или на слонах, что она плоская и имеет края, затем уверовали в то, что она круглая и Солнце кружиться вокруг нее, ну а потом все оказалось наоборот. Но последняя ли это теория? Когда зародилась жизнь? Мы знаем это точно или только то, что можем осмыслить или то, что нам дают осмыслить?

Нет, этот роман не об образовании Земли из маленькой песчинки во Вселенной, не о Всевышней силе, создавшей эту чудесную планету, и даже не о том, что наша жизнь это крохотный осколок, от другого более сложного мира. Нет, он о том, что то, что иногда кажется несомненным и определенным может оказаться всего лишь деталью, а то и маленькой составляющей более сложного рисунка. И складываясь, эти элементы, могут приобрести совершенно другое значение, чем изначально мы предполагали, потеряв свою бесспорность и отчетливую явственность.

Этот роман не для тех, кто любит последовательность сюжета, четкую направленность характеров и объяснимость поступков. Он для тех, кто понимает, что в жизни во всем существуют грани, что то, что мы видим, не всегда является окончательным и верным, что только стоит сделать шаг в другом направлении, как мир перестает быть привычным. Да, в нем есть любовь, а как же без нее, есть жестокость, сила и бессилие, немного философии и политики, кажущаяся бессмысленность слов, сложность стремлений и красота чувств, простота сюжета и замысловатость фраз. Но как я уже отметила это роман-пазл, и каждая его составляющая видна только в общей картине.

Итак, перефразирую моего любимого и, я надеюсь, ушедшего в Вечность, писателя: За мной, читатель! За мной.

Часть первая. Иранхара

Valiso valiis esanti yy aisvi un viinita.

Isum ininvri isasdar acumsienti`a

Umi uttas`ismeasiviri viir assmie`a,

Isisobliviss ivsascaus`a,

Uttasi oblivas assmie iv niumi asvaavire`a,

Yy uttasi oblivissas assmie astisy niumiun…[1 - Любовь несет обман и миру суету, Лишь только сон дает освобожденье. Но как пройти свой путь, Забыв предназначенье, Как потерять себя в бескрайности мечты, И как забыть свои все устремленья… Золотой город. Книга мертвых. Перевод с тораксиса, здесь и далее перевод автора. Тораксис – язык Золотого города, прим. автора.]

Asviresmiridasunviru. Ingti inviirisisy.

Мишель

Она чувствовала отчаяние этого мира. Где-то сейчас умирают и умирают люди. Впрочем, всегда каждую минуту кто-то в мире умирал, кто-то терял любимых, кто-то отчаянно боролся за жизнь и терпел неудачу, но сейчас это происходило тысячами. Население уменьшилось уже более чем в половину – кто-то умер от вируса, и их большинство, кто-то от отчаяния и горя, были и такие, которые воспользовавшись трагедией, убивали других себе в удовольствие.

Первые годы чумы люди верили в свое правительство и принимаемые им меры, верили в избранность их страны и нации, затем верили в науку и силу человеческой мысли и ждали, ждали вакцину…. В это время появилось множество ученых и организаций, предлагающих панацею и спасение. В печати, в интернете и на телевидении день ото дня появлялась информация о новых разработках, об эффективных средствах и лекарствах. На этом делали имена и состояния, но результата не было. Чума продолжала распространяться, со скоростью, опережающей человеческие идеи. Правительства ужесточали въезд в страны и закрывали границы, но это не останавливало продвижение смерти.

Потом возросла вера в бога, традиционные и альтернативные религиозные организации росли как на дрожжах, предлагая своих богов и разнообразные варианты спасения, вселяя в отчаявшиеся сердца надежду, хотя большинство из них просто собирали деньги. Следом пришла вера в конец света и в последние дни человечества. Люди, не зависимо от возраста, стран и континентов, разделились на тех, кто наслаждался жизнью в последний раз и на тех, кто боролся и сопротивлялся, но большинство все-таки было отчаявшихся и озлобленных. Но и эта вера прошла, пришло всеобщее состояние молчаливого ожидания, ожидания неизвестности и завтрашнего дня. Глаза людей, глаза, отражающие их душу, были пусты, чума еще не пришла в их дом, но другая, более страшная болезнь взяла вверх, их души замолчали, они превратились в насекомых, жизнь которых выстраивается на примитивных инстинктах.

Но, как и бывает на земле, даже в безводных пустынях есть существа, отвоевывающие свое право на жизнь, вопреки логике и правил, есть оазисы, существующие наяву, а не в миражах. Так и в разных странах, в разных уголках Земли, разные, непохожие друг на друга люди объединились в сообщества и жили, жили полной жизнью, борясь с отчаянием, насилием и продажностью общества, борясь со слабостью внутри себя, борясь за право быть человеком. Создавая в городах приюты для одиноких и дома для оставшихся сирот, организуя совместные поселения, уходя в леса и горы, не ожидая помощи властей и государства, выращивая себе продукты и обеспечивая себе охрану, эти люди доказывали всему миру свое право на жизнь, совершая каждый день свой маленький подвиг. «Мишель Корпорэйшн» наблюдала за каждой из этих групп, помогая, когда финансово, когда политически. На базе этих сообществ были созданы ОПБ – Организованные Поселения Будущего, для координации действий к которым были приставлены представители корпорации, в обязанности которых, кроме всего прочего, входило внедрение новой идеологии и правил. Членам ОПБ, под видом повышения иммунитета или вакцинации гриппа, уже были сделаны прививки от Чумы.

Еще в начале эпидемии, по инициативе «Мишель Корпорэйшн», страны по внутренней структуре были разделены на сектора, которые сходились к центру столицы. Между секторами существовали четкие границы, строго охраняемыми военными. В случае проникновения Чумы в сектор, военные уходили к другой границе, усиливая ее, сектор же куда попал вирус оставался на самовыживание. Крематории работали на пределе мощности, санитарные службы на пределе возможности. Мир неожиданно для себя подошел к грани. Сколько было теорий конца света, сколько ожидания опасности из вселенной, боязни метеоритов или земных катаклизмов, сколько изобретено оружия и вложено средств в подготовку очередных войн и поиска врагов, сколько было сказано политиками слов о силе и могуществе их народа и власти. Но разве кто-то из сильных мира сего, теоретиков, ученых и фантастов могли предположить, что так просто и незаметно пришедшие маленькие бактерии уничтожили большую часть человечества, а оставшуюся начали превращать в деградирующий вид. Да, возможно и могли, но никто не подумал об этом в серьез.

Король объявил о заключительном пятом этапе и стражи под предлогом Чумы начали уничтожать, тех, кто попал под определение паразиты общества. Наркоманы и алкоголики, агрессивные и психически нездоровые люди, политики с военными амбициями и военные не умеющие мыслить здраво, паникеры и религиозные фанатики, насильники и убийцы – списки уже были определены давно и механизм приведен в действие, теперь была объявлена заключительная зачистка тех, кто по случайности попал в защищаемые сектора.

Мишель смотрела в окно, по стеклу сбегали капельки дождя. В доме доносился смех Ваниль и детей, устроивших очередное соревнование по поиску сокровищ. В ее мире не было Чумы, не было слез и отчаяния, границы поместья охранялись, телевидение и интернет были дозированными. Ваниль контролировала детей, ее задача была организовать обучение на дому, со сдачей выездных экзаменов, физическую подготовку и досуг таким образом, чтобы те не замечали пробегаемых лет и событий вокруг. Уставшие они крепко засыпали, утром, проснувшись, снова садились за учебу, затем спортивные занятия и игры. В поместье для проживания были приглашены дети с других семей, поэтому недостатка в общении не было. Родителей же Ваниль постоянно загружала идеями – то организация нового розария, то расширение виноградников, то новые альпийские горки. Мишель печалил только брат, его постоянное желание находится в лабораториях компании, хотя он передвигался исключительно в сопровождении стража и людей корпорации. Прививка ему была уже сделана, но он слишком близко к сердцу принимал происходящее, он слишком переживал, что не мог ничего сделать, и это беспокоило ее.

Мишель ждала звонка, наблюдая за дождем и прислушиваясь как капли отбивают свой, заложенный в них природой, ритм, но, несмотря на это, было очень тихо. В ее мире тишины время не шло, оно остановилось и ждало, когда его немножечко подтолкнут. Мишель распорядилась, чтобы в кабинете поставили большие старинные деревянные часы, они плавно отсчитывали минута за минутой, что позволяло ей не потеряться в мыслях.

Дождь шел тихо и мягко…. Можно было пойти позаниматься в зале, Эрик был прекрасный напарник, но его движения стали предсказуемыми, да и Мишель хотела, чтобы он был постоянно с братом. А вот со Стефани она бы потренировалась… Стефани… Мишель скучала по ней, не прекращаемое ощущение влечения и вовлечения в ее жизнь. Ей было жаль их размолвки. На редких встречах та вела себя отрешенно и холодно, ее мысли были полны обиды и злости. Иногда Мишель замечала в ее взгляде блеск интереса, который на мгновение пробивался сквозь стену безразличия, но он быстро исчезал с взмахом ресниц.

«Стэф, Стеф, – если бы ты знала», – подумала Мишель и, постучав ноготками по телефону, вздохнув, села в кресло. Она откинулась на спинку, прикрыв глаза, прислушалась к звукам в доме – где-то на кухне стучала посуда, готовился обед, скоро вся семья соберётся в столовой. В это время Мишель никто никогда не беспокоил, все знали, что она работает, но когда она спускалась в гостиную и присоединялась к семье, говорить начинали все наперебой, пытаясь, опережая других, выложить главные новости. В этот момент Мишель всегда отключалась от их мыслей, оставляя им право на собственное пространство, и внимательно слушала каждого. Ваниль обычно садилась на углу стола, опиралась головой на ладони и влюбленно за всем наблюдала. Мишель знала, что у нее сохранился материнский инстинкт, который она со щедростью расходовала на ее детей, родителей, брата и саму Мишель. В этом доме Ваниль подчинялось все – распорядок дня жильцов, возникающие идеи и увлечения, обстановка, мебель, цветы на окнах, прислуга, собаки, порой казалось, что даже пыль оседала в тех местах, где она согласовывала. Ее легкий нрав, бесконечные затеи и постоянный смех превратил поместье в кусочек света, света, который потерял окружающий мир. Семья ее боготворила, да и сама Мишель, приезжая сюда, подчинялась беспрекословно ее правилам и настроению.

Часы мирно отсчитывали время, удар за ударом… Мишель встала и подошла к окну. Капли все так же медленно стекали по стеклу. Казалось, что все окружающее остановило движение, а дождь пытался напомнить о течении жизни. Правильно ли они поступили? Стоило ли это миллиардов жизней? Изменит ли это людей? Стоило ли это слез и страданий детей? Эти вопросы задавала она себе не раз. И каждый раз ответы были разные. Возможно, ошибка была в начале, когда они позволили им идти своей дорогой, но, сколько прекрасных творений, событий, изобретений, эмоцией и личностей это принесло. Но на другой чаше весов было зло, зло человека, заложенное в нем природой и повлекшее гибель также миллиардов жизней. Как можно найти однозначный ответ?

Мишель приоткрыла окно и почувствовала легкое дуновение влажного ветра, принесшее с собой еле уловимый аромат летних роз и лаванды. Постояв и насладившись чистотой воздуха, она вернулась в кресло и взяла в руки телефон. Холодный корпус, выложенная камнями эмблема Королевской Семьи, Мишель задумчиво пробежалась по ним пальцами. Красивый атрибут положения и власти, подарок Рауля, о цене которого она никогда не задумывалась, как, впрочем, о ценах на что-либо вообще, сейчас был бесполезен и его молчание ее злило. Повертев в руках, она отложила телефон и обернулась на дверь, та тихо отворилась и в кабинет вошла Ваниль.

– Ты в курсе, что современные средства связи позволяют передвигаться с ними по дому? – с иронией произнесла она, подошла и обняла Мишель, положив ей голову на плечо. – Сколько бы ты на него не смотрела, он зазвонит только тогда, когда Король сам решит набрать твой номер. Позвони ему, может быть, это ускорит принятие решения. Но лучше пошли вниз, скоро тебе будет не до нас, поэтому воспользуйся моментом тишины.

– Да, ты права.

Мишель встала. Ваниль критически ее осмотрела, поправила ей прическу и, взяв ее за руку, направилась к лестнице. И когда они уже спустились – раздался звонок. Настойчивая трель, пролетев по кабинету, спускалась вниз.

Мишель остановилась, и хотела было вернуться, но к ней навстречу, с шумом догоняя друг друга, выбежали из комнаты Софья и Александр, перебивая друг друга, дети взяли ее за руки и потянули за собой показывать законченный пазл. Это было огромное полотно, размером три на четыре метра, над которым они работали уже месяц.

Мишель бросила взгляд на Ваниль.

– Я сейчас принесу, – ответила та и направилась к лестнице.

– Нет, не надо, скажи, что я перезвоню, когда освобожусь…

Иранхара

День был солнечный, но не жаркий, что было не характерно для этого времени года. Легкий соленый ветер доносил с моря прохладу, захватывая по пути аромат с плантаций роз. В небе кружили птицы, дожидаясь команды хозяев и наслаждаясь только им известным зрелищем. Соколиная охота прошла удачно и даже весело, принцы давно не собирались вместе и, отложив все свои заботы, отдались безмятежному ощущению свободы и молодости. Воспользовавшись возможностью побыть наедине, они отпустили людей во дворец и решили искупаться в близлежащем озере, названном в честь их покойной матери Арзу.

Царь Иринарх очень любил свою жену, его скорбь была безутешна после того как она умерла при родах младшего сына. Он так и не женился повторно. Еще совсем молодым он покорил со своей армией эту страну, обосновался здесь, отстроил столицу, дав ей имя царицы. Правление Иринарха принесло мир и благополучие на эти одаренные богом земли, войн больше не было, и жители прозвали его мудрейшим и миролюбивейшим. Иринарх Миролюбивый или Иринарх Мудрый был жёстким и справедливым правителем, но со временем устав от суеты он стал вести более уединенный образ жизни, разделив контроль над страной между собой, принцами и главным визирем Ингисом. Он считал, что еще при его жизни принцы должны научиться любить эти земли, с благодарностью принимать дары природы, грамотно и беспристрастно управлять поданными, и, конечно же, защищать страну от внешних врагов и внутренних разрушителей порядка.

В любви и заботе всего царского окружения, принцы выросли честными, образованными и трудолюбивыми наследниками, отважными войнами и ловкими охотниками. Средний сын царя женился рано на прекрасной Аружан, дочери правителя Сумары, государства граничащего с Иранхарой по югу. Царь Сумарлим был инициатором этого союза, когда его единственная дочь достигла расцвета, лично посетил с визитом Красный замок, где встретился с Иринархом и предложил принцессу в спутницы одному из принцев. Он знал, что все принцы свободны, и надеялся, что Аружан, создав семью со старшим, может стать царицей Иранхары. Иринарх же, выбравший себе супругу по любви, не настаивал на этом союзе и не возражал, оставив право выбора Нарату. Принцесса Сумары не впечатлила наследника короны, но к удаче Сумарлима принц Гутлеиф присутствовал при этом визите и спланированная встреча с одним переросла в чувства с другим. Это был брак по любви с первого взгляда, обещающий счастливую семейную жизнь Гутлеифу с красивыми и здоровыми наследниками. Иринарх подарил им на свадьбу Красный замок и земли юга страны. Царь был рад скорому браку Гутлеифа – от рождения сын был энергичным и вспыльчивым, а молодая жена должна была направить его энергию в нужное русло. Кроме того юг был слабым местом Иранхары, союз с Сумарой и постоянное нахождение там принца обеспечивало безопасность страны.

В эти дни во дворце шли приготовление еще к одной свадьбе. Младший сын царя Равшан, брал в жены дочь правителя Хелстеина, восточного соседа Иранхары. Печальные горы разделяли страны, и Хельсия была неопасна, но богатые леса и рудники делали этот союз желанным и выгодным, тем более что юная Бронуин приглянулась принцу. Иринарх хотел этого события еще и потому что Равшан становился необузданным в своих влечениях, количество его наложниц росло, а желания не остывали. Царь надеялся, что супруга и дети немного обуздают принца, тем более у Бронуин ожидался жесткий характер и, возможно, крепкая рука. Соседи Хельсии были ненадежны, а земли желанны, поэтому хельстеинцы буквально с рождения садились в седло, участвовали в охоте и крепко держали меч в руке. Принцесса не была исключением.

Иринарх перестроил Черный замок на границе, сделав его более уютным и пригодным для проживания, поставил дополнительные башни в замке и у ворот на границе, проложил новые дороги и готовился преподнести восточную часть страны своему сыну в качестве свадебного дара. Гости уже собрались на церемонию, прибыли и Хелстеин с Броонуин, оставив страну на принца Ансельма, старшего сына правителя.

Переполох в городе и свадебные приготовления утомили принцев, и они отпросились у отца поохотиться в день перед торжественным обрядом. Иринарх не стал возражать против этого развлечения, рассудив, что вскоре сыновья будут поглощены семейными заботами, рождением наследников и редко будут встречаться.