Непрекрасная Элена

– Ах, привлекательность? Не было времени оценить. У меня это… гм… профессиональное. Я на работе, голое тело – пациент или труп. Гм, кстати, – поверенный прокашлялся во второй раз. – Вы ведь добьетесь для меня права вскрыть труп самоубийцы, когда таковой образуется? У объекта оптимальный возраст и превосходное развитие мышечного каркаса. Мне надо практиковаться.

– Каждому свое, – усмехнулся Стратег и зашагал прочь.

Он наконец-то ощутил покой и вспомнил со всей отчетливостью: в эту ночь дикари дышали рядом, в комнате без разгораживающей ткани. Приближались вплотную! Следует вымыться, тщательно протереть кожу. Выпить заранее приготовленные настойки для укрепления здоровья. Очень важно закончить процедуры, раздеться и лечь в постель до того, как начнется переполох. Стратег Оссы здесь уважаемый гость. Едва дикари вернутся и зашумят, Стратегу униженно поклонятся гордецы – хранители власти Самаха. Им придется много раз извиниться за вторжение, ведь иного выхода нет: страж стен свел счеты с жизнью, а под стенами ни свет ни заря – дикари. Впервые за много лет они злы и чего-то требуют!

– При удачном раскладе я смогу получить договор о намерениях города войти в состав Оссы, а в довесок умную наложницу и личного осведомителя в стане дикарей. Втрое больше, чем ждал от рутинной поездки в кичливый и скучный Самах, – беззвучно шепнул Стратег, быстро шагая к своему временному жилью.

Он даже улыбнулся, приветствуя близкий рассвет. И сразу зябко поежился: спину протянуло ознобом. Словно издали, из-за стен, проник порыв осеннего ветерка. И еще туже натянул струну, незнакомую и опасную струну, звенящую глубоко в душе.

Дневник наблюдателя. Механизм кроп-катастрофы

Внимание! То, что я излагаю далее, полностью является домыслами – моими и ряда сторонних личностей разного уровня интеллекта и информированности. Доказательный базис слаб и неполон. Наши взгляды во многом не совпадают, оценки событий и явлений разнородны. И все же вот как я вижу мозаику, собранную из нестыкуемых осколков.

Первое и очень важное. Программа кроп-влияния на геном человека, инициированная во имя иной задачи – перемещения ценного социума – может быть фиктивна, как и само переселение. Ложные сверхзадачи характерны в глобальных проектах по добыче власти и денег, они успешно коррелируются с форматом активности элиты, который именовался в прежнем мире «коррупция». Они также совместимы с форматом управления двух уровней: публичного (легитимного) и реального.

Механизм ложного целеполагания сам по себе универсален, вот он: заявить об угрозе – дать рецепт спасения, ограничив круг осведомлённых – получить ресурсы под очень слабым контролем – вести некие работы, утилизируя ресурсы и продуцируя хотя бы минимум фактуры, необходимой для отчётности.

Именно в связи с практикой ложного целеполагания для меня актуален вопрос: была ли подлинной угроза извержения супервулкана, реален ли был прогнозный срок?

Не могу установить, верили ли инициаторы проекта в переселение, намеревались ли на самом деле опустошать избранную территорию? Был ли подготовлен план эвакуации избранного социума – авиацией, флотом? Или же депопуляция для ряда регионов была проектом иного толка и создавалась как один из механизмов сокращения численности малоценного населения в условиях растущего дефицита природных ресурсов? Есть причины полагать, что иные программы депопуляции тоже были задействованы в разное время и в разных регионах. Например, проекты конструирования вирусов.

Увы, у меня нет данных, и получить их теперь не у кого. Люди того времени – они все умерли, одни раньше и без большой боли, другие позже и мучительно.

Подавляющее большинство личностей и псевдоличностей, составляющих меня – нынешнего Алекса – искренне желают верить, что инициаторы кроп-катастрофы добрались до бункеров и выживали под землей долго и несчастливо, как затравленные крысы. Ведь они посеяли бурю – и должны были пожать последствия, лично!

Хватит о нелогичном и частном. Я предпочитаю говорить о ранее озвученной теории множественных триггеров – спусковых крючков процесса разрушения генома.

Я старательно удалил из своей памяти формулу вещества, которое было обнаружено не мною в первые годы кроп-катастрофы. Но я сохранил все предположения и выводы группы ученых, проводившей соответствующие исследования. Эти люди, увы, были уже мертвы, когда я получил их сигнал, расшифровал и прибыл на место. Они не успели ни спасти себя, ни дать надежду другим. Хуже: они умерли в отчаянии, придя к пониманию неустранимости кроп-фактора в обозримом для них будущем.

Вот суть исследования. Один из «триггеров» имел вид водорастворимого порошка белого цвета, без вкуса и запаха. Порошок казался безопасным во всех отношениях: негорючий, не ядовитый, не способный активизировать реакции. Однако же, согласно неклассическим исследованиям, которые провела та погибшая группа, удалось выявить: порошок, будучи разбавленным водой именно в гомеопатически ничтожной дозировке, менял свойства воды. Причем, перемены имели характер кумулятивный и качественный. Они накапливались, а затем скачкообразно запусками кроп-перемены. Есть причины предполагать, что для изменения состояния концентрация должна была стать постоянной и равномерной в большом объеме воды.

Речь идет о так называемом «эффекте памяти» воды, или об аккумулировании информации. Общеизвестно, что кристаллы снежинок под микроскопом приобретают принципиально разную форму в зависимости от того, какой музыкой «обработана» жидкость. Это наиболее наглядный пример накопления информации.

После добавления микродоз порошка и некоторой выдержки вода теряла способность аккумулировать и интерпретировать информацию. Кроп-снежинки описывались группой как «аморфные образования», «объекты случайной и крайне примитивной формы», «деградированные, изуродованные эрозией сферы». О непривычной форме снежинок в первые годы кроп-катастрофы говорили многие. Но лишь эта группа связала явление с конкретным веществом.

Группа пыталась установить, как может влиять на организм вода, утратившая память. Ведь человек, и это общеизвестно, на 60—80% состоит из воды. Было выявлено следующее: «пустая вода» не сразу разрушает геном. Происходит накопление критической дозы, и лишь затем следует взрывообразная деградация любой информации, в первую очередь – генетической.

Далее – мои предположения. Вероятно, белый порошок, который та группа назвала «стиратель» был синтезирован в рамках кроп-программы как вспомогательное вещество. В высоких и средних концентрациях он вел себя иначе, чем в гомеопатических.

Так или иначе, в высоких концентрациях порошок хорошо смягчал воду и повышал эффективность моющих средств. Он оказался экстремально дешевым в производстве – так уж сложилось. «Триггеры» кроп-программы, которые признавались по-настоящему опасными, вводились в базу, содержащую и смягчитель. Эти триггеры описывались для непосвященных как «следы неполной очистки, допустимые примеси».

В рамках этапа маркирования целевой группы населения «стиратель» с добавками начал поставляться индустрии бытовой химии. Для содержащих «стиратель» продуктов было проработано маркетинговое таргетирование с локализацией рынка сбыта.

Дальнейшее, на мой взгляд, было неизбежно, как смена сезонов года… Выгода и хорошие отзывы о чистящих средствах стали началом конца. Один из подрядчиков проекта модифицировал порошок, удалил из него опасные примеси и выпустил «стиратель» на иные рынки, более емкие. Уже – бесконтрольно. Так, полагаю, и началось накопление критической кроп-массы.

Вода, использованная в городах и поселках, сливалась в очистные сооружения, но «стиратель» не отфильтровывался и не оседал. Он распространялся, разбавлялся, достигал относительно равномерной гомеопатической концентрации, которая обладала способностью изменить свойства всего объема воды, «опустошить» её.

В аэропорту Амстердама в дни активации идентичности Алекса сошлось несколько факторов, в их фокусе спонтанно проявил себя кроп-инцидент.

Фоном для локальной катастрофы – первой и территориально ограниченной – стала высочайшая влажность воздуха, более ста процентов, которая держалась около месяца. Территория к тому моменту была ниже уровня моря, насыщенность почв влагой тоже превышала средние значения.

Отягчающим обстоятельством стало употребление группой первых пострадавших синтетического наркотика на водной основе. Кстати, именно указанный факт надолго ввел в заблуждение всех, кто по горячим следам расследовал инцидент. Социальным триггером массовой дестабилизации психики людей в Амстердаме стал теракт очередного безумца. Фоном – иррациональность локального социума, возвысившего до небес свободу личности и не принимавшего гигиенические (в психике, образе жизни) ограничения.

Итак, вот описание первичного инцидента.

Теракт ввел участников и свидетелей в состояние стресса. Выброс гормонов, срыв эмоциональных и психических «стоп-кранов» подтолкнул реакцию, и кроп-воздействие произошло в худшей и наиболее стремительной форме. Я храню короткое видео с камер аэропорта: взрыв, люди кричат, мечутся, бьются в припадке… и стекают бесформенной массой на пол. В считанные мгновения тела превращаются в лужицы желе. Проходит не более минуты по таймеру видео – и в опустевшей таможенной зоне остаются лишь пятна слизи и пустая одежда.

Шокирующие кадры в первый же день попали в сеть и на телевидение. Паника распространилась быстрее пожара в зоне аэропорта, затем в городе. Ни причин происходящего, ни средств лечения, ни мер профилактики никто не мог указать. Власти делали нелепые, взаимоисключающие заявления и тем усугубляли панику. Врачи и ученые искали очевидное: вирус, бактерию, яд, активное вещество, катализатор процесса.

Нервное напряжение нарастало. Под давлением неизвестности люди массово впадали в отчаяние или буйство. Включился эффект толпы.

Добавлю еще один штрих в картину. Террористы публично присвоили себе горькие плоды первого кроп-воздействия. Церковь всех ветвей вспомнила о Содоме и Гоморре – а репутация Амстердама давала к тому основания. Истерия усилилась. Лужи желе и пустая одежда – то и другое стали замечать на улицах. Сделалось очевидно: страшная участь угрожает каждому. Никто не знал, живы ли соседи. Никто не понимал, как остаться человеком.

Три дня власти пытались локализовать безумие в пределах аэропорта и упрямо отрицали массовость жертв. В следующие четыре дня были мобилизованы научные силы, службы спасения и наблюдатели из иных регионов. Именно тогда были засняты на видео факты мгновенного превращения в желе прямо на улицах города.

Меры карантина были объявлены незамедлительно, но сводились к стандарту предотвращения эпидемии: маски, перчатки, ограничение контактов. Все это никак не могло решить проблему. Паника не прекращалась.

На восьмой день было принято решение ввести в город войска.

Ситуация вернулась под контроль властей к одиннадцатому дню.

Для науки и служб спасения надолго осталось неочевидным то, что ни защитный костюм, ни герметичная оболочка не ограждают от кроп-воздействия. Тому способствовала статистика: среди военных практически не было жертв. Но дело не в защите. У военных крепкие нервы, а влажность в кондиционируемых отсеках поддерживалась низкой.

К пятнадцатому дню от кроп-события паника иссякла, пресса и сеть были взяты под контроль. Террористы были назначены виновными. Их обезвредили, и проблему объявили решенной. Многое удалось засекретить, прочее – извратить и подтасовать. Город закрыли на год, карантинную зону сделали недоступной для въезда и даже пролета над ней. Таким образом, число жертв просто некому было проверить.

Стоит ли добавлять, что причину происходящего не установили и год спустя? Её могли бы выявить кураторы кроп-программы. Но именно они постарались полностью исключить любую связь своего проекта и инцидента в Амстердаме.

Первое кроп-облако рассеялось. Но вода продолжила впитывать «стиратель». Никаких мер по предотвращению худшего не было принято. Время шло, каждый его миг приближал второй виток катастрофы… и не были выявлены ошибки при локализации инцидента – случайные и намеренные – которые предстояло повторить агонизирующей цивилизации.

Абсурдные решения имели место и позже. Их прикрывали намеренная ложь и секретность, что по сути одно и то же.

Несколько лет спустя кроп-инциденты стали происходить в разных городах. Довольно скоро их вероятность попытались связать с влажностью воздуха. Хотя фактор погоды был вторичным, дождь и туман стали считаться признаками беды, а пустыни – зоной наивысшей безопасности.

Что ж, до поры эта ложная теория казалась правдоподобной

Я так и не нашел сведений о том, кто расположил в океане и взорвал цепочку бомб умеренной мощности, смыв часть прибрежных зон Европы – и в первую очередь «потенциально зараженных». Полагаю, то было коллективное решение высокопоставленных чиновников, и сами они уже находились в бункерах, отдавая приказ. Они верили, что смыть зараженный берег – значит, убрать «концы в воду». Но именно после Большой волны началась массовая паника, а случаи геномного разрушения стали системой для Старого Света, затем – Ближнего Востока, Китая и далее повсеместно…

От первичного кроп-события до глобальной катастрофы прошло три года.

Еще три года спустя супервулкан все же «сработал». Я не нашел сведений о том, что стало причиной его активизации. У меня есть основания подозревать внешнее возбуждение процесса.

Если говорить о дальнейшей деградации общества… Мне неизвестно, кто первым легализовал право паникующих обывателей на смерть и начал выдачу шприцев с уколом покоя. Нет и однозначного понимания, какая страна первой дала право гражданам на постоянное ношение и бесконтрольное применение оружия, но это право быстро распространилось, узаконив реальность нового времени: «сильный прав!».

И вот еще подробность, тоже из разряда психологических и социальных болевых точек той цивилизации. Огромное число центров исследований и разработок, а ведь в массе своей они были частными, корпоративными, получило приказ от головного офиса о ликвидации серверных мощностей и баз знаний. Самое очевидное обоснование: избежать утечки информации и расследований со стороны спецслужб, получивших огромные права. Обвинение ученых, целых научных центров и институтов в причастности к кроп-кризису стало привычной массовой, истеричной «охоты на ведьм». Так захватывали имущество, так удовлетворяли жажду толпы – разрушать…

Я не готов теперь или позже написать полную хронику катастрофы. Все же я отчасти человек. Моей псевдо-антропоморфной идентичности хочется закрыть глаза и забыть то, что я знаю о поведении себе подобных в условиях кризиса.

Как информационно-аналитическая система могу констатировать: человечество оказалось подвергнуто шок-тесту. Оно располагало ресурсами – научными, временными, силовыми – для прохождения теста с очень умеренными потерями. То, что человечество оказалось недееспособным, ввело в силу иные законы.