В паутине пророчества

– Марьяна, милая, ты хочешь поехать с нами и завести новых друзей?

Ольховские затаили дыхание в ожидании ответа. Марьяна, до сих пор лежавшая лицом к стене, медленно повернулась к ним, и нерешительно кивнула. Сергей и Лариса переглянулись. Все, что они задумали скоро свершится. Их жизнь снова войдет в привычное русло, а кошмар последних недель закончится.

Утром следующего дня Ольховские ждали малышку в машине очень долго. Она не хотела уезжать. Ее внимание постоянно было приковано к окну. Марьяна ждала белую сову. Когда же сиделка попыталась, после часа бесцельных уговоров, силой посадить ее в коляску, девочка устроила настоящий бунт. Она кричала и била сиделку крепко сжатыми кулачками. Отступив, та присела на стул и стала ждать, когда утихнет маленькая фурия. Девочка, видя, что сиделка больше не предпринимает пустых попыток поднять ее с кровати, успокоилась и снова обратила свое внимание в окно. В комнату вошел Петр. Его отправили уговорить Марьяну спуститься, так как только он мог это сделать. Увидев его, девочка улыбнулась и протянула к нему руки. Петр подарил ответную улыбку и аккуратно поднял девочку на руки. Они спустились вниз, и вышли из дома. Марьяна все не оставляла надежду увидеть свою любимую птицу, но та не появлялась. Сергей, стоявший у машины, с облегчением вздохнул, увидев девочку на руках сына. Погрузив все необходимые вещи и инвалидную коляску в багажник, Ольховский старший сел за руль и автомобиль тронулся. Марьяна сидела на коленях Петра на заднем сидении автомобиля и не сводила глаз с быстро удаляющегося дома. Было в этом взгляде столько тоски и безысходности, что Петр, наблюдавший за девочкой, отвернулся, чтобы никто не мог увидеть его слез, быстро катящихся по щекам.

Время в такой тягостной и молчаливой поездке тянулось, казалось, бесконечно. Но вот за очередным поворотом показался большой трехэтажный дом, выложенный из потемневшего от времени белого кирпича. Из-за маленьких редких окон дом казался слепым старым существом, которое нагоняло на редких посетителей тоску и страх.

Девочку ждали две пожилые медсестры. Одна их них, молча забрала вещи Марьяны и унесла их в дом. Другая, на вид более дружелюбная, взяла девочку на руки и пошла следом за первой. Ольховские ожидали, что Марьяна устроит истерику, когда поймет, что ее оставляю здесь. Но девочка лежала на руках медсестры словно безжизненная, равнодушная ко всему происходящему с ней, кукла. Петр рванулся к ней, но отец преградил собой путь. Сергей усадил резко обмякшего сына на заднее сиденье, и завел машину. От резкого звука Марьяна как будто очнулась. Она протянула руки к Петру, прижавшемуся к стеклу. Ольховские обернулись и увидели глаза своей внучки, полные боли, разочарования и слез.

Сергей резко крутанул руль, утопил педаль газа, и автомобиль быстро понесся вперед, подальше от этих режущих душу на куски глаз, в спокойную размеренную и беззаботную жизнь.

Глава 7

– Что ты здесь делаешь, зеленоглазая чертовка?! – возмущению воспитательницы не было предела. – Ты решила поселиться на крыше? Я тебе это устрою, дождешься!

Но девушки и след простыл. Кряхтя и ругая, на чем свет стоит, белокурую бестию, Клавдия Петровна сползала по прогнившей местами черепице к запасному выходу на чердак. Обливаясь потом, она протиснула свое пухлое тело в узкую маленькую дверцу и упала, поскользнувшись на, невесть откуда взявшейся здесь, пустой бутылке из-под молока.

– Марьяна!! Несносная ты девчонка! – Разнесся по чердаку и далеко за его пределы истошный вопль воспитательницы.

На высоком тополе раздвинулись ветви, и из-под зеленых сочных листьев выглянуло смеющееся розовое личико молодой девушки с зелеными глазами, в которых плясали чертики.

Прошло почти 14 лет с тех пор, как от маленькой девочки-инвалида отказались родственники. Чета Ольховских навещала Марьяну пару раз, но каждый раз их встречал пустой холодный взгляд зеленых глаз. Персонал интерната был очень удивлен таким встречам, ведь все воспитанники с большим нетерпением ждали встреч с родственниками, и их радости не было предела, когда эти встречи происходили. С Марьяной все было в точности наоборот. Она прекрасно понимала, что совершенно не нужна своим родственникам. Никто не удивился, когда Ольховские не приехали в очередной день для посещений. Больше их никто не видел. А Марьяна продолжала отстраненно молчать. Психолог, работающий в интернате, пытался разговорить девочку, но она упорно молчала.

Через два года после ее переселения в интернат для инвалидов, Марьяна встала на ноги. Это случилось само собой, без каких-либо усилий. Просто в один прекрасный день ей надоело передвигаться по комнате на громоздкой и неудобной в управлении коляске. Марьяна просто встала с кровати и вышла на улицу. Ее перевели в обычный детский дом, так как дедушка и бабушка не захотели ее забрать. Тогда девочка окончательно поняла, что рассчитывать в этой жизни можно только на себя, а родственники… Их просто больше нет. Единственной ниточкой, связывающей ее с прошлой жизнью, был дядя Петр. Он навещал девочку довольно часто, но после того, как женился, визиты стали достаточно редкими. Он смущенно объяснял это постоянной занятостью, но девочка догадывалась, что новоявленная Ольховская против общения своего мужа с детдомовской племянницей-сироткой. Через пару лет он и вовсе перестал приезжать, и Марьяна затаила обиду.

Все воспитанники считали Марьяну довольно странной и старались держаться от нее подальше. Некоторые ее даже побаивались и распускали о ней невероятные слухи. За глаза, а иногда и в лицо, Марьяну называли немой и сумасшедшей. А она копила злобу, которая кипела в ее сердце с каждым днем все сильнее, грозясь выплеснуться наружу. Но девушка ждала, сама не зная чего, ждала и строила планы мести каждому из своих обидчиков.

Единственной отдушиной Марьяны было ее любимое место – высокий старый тополь, где она могла помечтать о своем будущем. Прошлого Марьяна почти не помнила. Все ее воспоминания крутились возле дяди Петра, его родителей и белой совы. Ее Марьяна вспоминала чаще всех. В ее памяти часто всплывали их утренние разговоры, ведь она прекрасно понимала речь птицы и сама могла ответить. Но о чем они разговаривали, девушка вспомнить не могла, как ни старалась.

Однажды Марьяна стала невольным свидетелем одного интересного, как ей показалось, разговора. В столовой сидели три девушки, ровесницы Марьяны. Они о чем-то тихо шептались. Марьяна сидела на другом конце столовой и, может, не обратила бы внимания на шепчущихся девушек, если бы не поймала на себе их красноречивые взгляды. Она поняла, что речь идет о ней. Она напрягла слух и услышала:

– Вы представляете, о чем я узнала! – шептала высокая брюнетка Ксения, считавшая себя самой красивой в детском доме.

– Что? Что? – зашептали остальные.

– Мне сказала по секрету Маша, ну та, в огромных очках, что сама видела, как эта чокнутая немая за одну секунду взобралась на самое высокое дерево в нашем саду.

– Да ты что?! – выдохнула Валя, чье крысиное личико, «украшенное» прыщами, сморщилось от удивления. – На тот тополь? За секунду? А может… Может она летала?!

Девушки захихикали.

– А я слышала, как одна воспитательница говорила другой, – встряла в разговор третья девушка, Дина, – что немая раньше была инвалидом и совсем не могла пошевелиться!

– Да ты что, Дина! Это правда? Ведь сейчас она ходит.

– Сейчас – да, а раньше не могла. Так вот, они еще говорили, что вылечиться ей помогли нечистые силы – сам дьявол! Говорят, он прилетал к ней каждую ночь в образе белой совы, и они танцевали на ветках деревьев!

Девушки ахнули и затихли. Марьяна вздрогнула при упоминании о птице. С тех пор, как она уехала из дома Ольховских, сова больше не появлялась. Неужели кто-то ее видел? Почему она не показывалась Марьяне? На эти вопросы она не знала ответов, но то, что сова не забыла свою маленькую подругу, грело сердце девушки.

А подружки продолжали шептаться:

– А эти все гадости, которые происходят в детском доме? Это она делает, немая! Люся видела в окно, как немая ночью ходила на наш пруд, а утром в кровати одной из девушек обнаружили большую ужасную жабу!

– Брр! – девушки поежились и скривили гримасы.

– А на прошлой неделе в кабинете директора нашли змею! – продолжила Дина.

– Ужас какой! – выдохнула Ксения, а Валя молча закивала головой.

Пока девушки пугали друг друга своими рассказами, Марьяна кое-как сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Конечно, ни к одному из перечисленных эпизодов она не имела отношения, но сама идея удерживать в страхе всех этих жеманных девиц, показалась ей настолько занимательной, что смех так и рвался наружу. А когда она рассмотрела искаженные гримасами ужаса лица трех болтушек, то сил сдерживать себя уже не нашла. На всю столовую раздался звонкий заливистый смех. Девушки подскочили на своих местах и посмотрели на смеющуюся Марьяну. Это показалось им настолько жутким, что они быстро покинули столовую. А Марьяна еще долго не могла успокоиться, но в голове роилась куча планов, как заставить всех воспитанников бояться, а значит оставить ее в покое.

На следующую ночь весь детский дом не спал. Почти у каждого в постели были жабы и лягушки. Они прыгали, напуганные ярким светом зажженных ламп и громкими криками. Все воспитанники и воспитатели, прибежавшие на шум, бегали между кроватей и пытались прогнать не прошеных гостей. А на одной из веток высокого тополя, укрытая густой листвой, сидела стройная белокурая девушка и смеялась. Еще никогда в жизни ей не было так весело.

Утром, как только рассвело, в комнату к крепко спящим, после ночных волнений, девушкам, вошла старшая воспитательница Клавдия Петровна Черненко. Решительным шагом она подошла к кровати Марьяны. Та уже не спала, но упорно лежала с закрытыми глазами. Резко отдернув одеяло, Черненко неестественно сладким голосом промурлыкала:

– Доброе утро, мисс Марьяна Ольховская! Вас желает видеть директор, Антон Степанович. Угодно ли вам сию минуту посетить его скромный кабинет?

Марьяна потянулась, нарочито громко зевнула и открыла невинные зеленые глаза.

– Не надо на меня так смотреть, мисс невинность! – голос воспитательницы принял свой обычный грубый тембр. – Все знают, что это ты устроила ночное приключение для всего детского дома! Только тебя не было в кровати, когда эти отвратительные создания, – она поежилась, – прыгали по всему полу. За свои поступки нужно отвечать! Про лазанье по деревьям директор тоже узнает, обещаю! Наконец-то тебя накажут! – потерла руки воспитательница. Она еще не забыла, как чертыхаясь, ползала по чердаку и крыше в поисках несносной девчонки.

Марьяна пожала плечами, не торопясь оделась и, провожаемая злорадными улыбками проснувшихся соседок, вышла из комнаты.

Кабинет директора был на первом этаже. Девушка спустилась по лестнице, подгоняемая тычками Клавдии Петровны, и, не стучась, резко открыла дверь. Директор как будто ждал провинившуюся девушку, потому что тут же завел ее за руку в кабинет, и закрыл дверь прямо перед носом у любопытной воспитательницы. Та охнула и, отступив назад, тут же прильнула к дубовой двери в надежде услышать происходящий в кабинете разговор. Но дверь оказалась слишком толстой, поэтому Черненко ничего не оставалось делать, как разочарованно отправляться по своим делам.

Ожидая, что речь директора будет не слишком приятной, Марьяна внутренне приготовилась. Ручкин Антон Степанович давно разменял пятый десяток и был не очень приятным представителем мужского пола. Его редкие седоватые волосы еле прикрывали череп неправильной формы, а маленькие бегающие глазки пронзительно смотрели из-под густых нависших бровей. Он постоянно улыбался, но его улыбку нельзя было назвать приятной. Небольшой рост компенсировался широкими плечами и сильными руками. Уверенной расслабленной походкой директор подошел к Марьяне и, положив руку ей на плечо, посадил ее на стул, стоящий у большого деревянного директорского стола. Марьяна уже приготовилась выслушать все, что он о ней думает, но директор начал с неожиданного вопроса, чем застал девушку врасплох:

– Ты действительно немая, или просто претворяешься?

Увидев недоумение на лице девушки, Ручкин продолжил:

– Не бойся, о нашем разговоре никто никогда не узнает, обещаю.

Он прошелся вдоль кабинета и остановился рядом с Марьяной. Вкрадчивым голосом он почти прошептал:

– Никто тебя не понимает, все обзывают и смеются над тобой. Ты, может, не поверишь, но я страдаю от этой же проблемы. Мне не с кем поговорить, поделиться своими переживаниями. Никто меня не любит, и от этого мне так одиноко. От этого мне хочется сделать всем и каждому какую-нибудь гадость.

Марьяна замерла, а директор продолжал шептать, придвигаясь к ней все ближе:

– Ты ведь поэтому принесла этих милейших земноводных? Я знаю, я понимаю тебя. Они это заслужили! Ведь ты согласна со мной?

Он выжидательно посмотрел на девушку, а та медленно кивнула. Обрадованный ее положительным ответом, директор зашептал дальше:

– Мне кажется, что ты не спроста попала в мой детский дом… Это судьба! Судьба, которая помогла встретиться двум одиноким душам, которых никто не понимает и, которые никому в этом мире не нужны! Давай держаться друг друга и тогда мы не пропадем! Я буду помогать тебе во всем, дам тебе все, чего бы ты только не пожелала, а ты… Ты будешь помогать мне, когда мне будет необходима твоя помощь… Ты согласна?! – Антон Семенович затаил дыхание.

Марьяна не понимала, чего хочет от нее этот странный неприятный человек, но возможность иметь такого влиятельного помощника ей понравилась. С его помощью она сможет выбраться отсюда, забыть всех ненавистных людей, которые ее окружают, а также отомстить тем, кто бросил ее. Вот только Марьяна не знала, чем сможет помочь она. Но, обдумав предложение директора и, не найдя подвоха, она удовлетворительно кивнула головой и слегка улыбнулась. Ручкин улыбнулся в ответ, но было в его улыбке что-то настораживающее, слишком уж она была приторно сладкой. Он отодвинулся от Марьяны и повернулся к ней спиной.

– Я очень рад, что ты согласилась. Мне очень скоро понадобится твоя помощь, а взамен ты можешь просить все, что угодно, но с одним условием – никто не должен знать о нашем разговоре и договоренности. Хорошо?