В паутине пророчества

– Я… Я не знаю, что делать, дорогой. Мне так тяжело смотреть на нее. Она постоянно напоминает мне о гибели сына. Когда ее выпишут из больницы, нам нужно будет ее забрать. Но… Мне кажется, мы не сможем со всем этим справиться. Мы уже совсем не молоды, а за малышкой нужен будет постоянный уход. Что будет с ней, когда нас не станет?

Помолчав, она добавила:

– Это такая огромная ответственность!

– Ты хотела сказать – обуза, ведь так? – спросил Сергей, пристально посмотрев жене в глаза.

Она опустила голову и промолчала.

Весь оставшийся путь Ольховские молчали. Каждый думал о том, как изменится их размеренная, спокойная и сытая жизнь после появления в ней никого не помнящей девочки-инвалида. Все свое время им придется отдавать ей. Другие многочисленные родственники вряд ли будут помогать. Не так давно все восхищались красотой и умом их маленькой внучки, а теперь, когда с ней случилось такое несчастье, никто, кроме Петра, ни разу не навестил малышку в больнице. У всех появились срочные неотложные дела, не позволяющие уделить больной девочке даже несколько минут. Поэтому, кроме бабушки и дедушки, Марьяна была ни кому не нужна. Больше на эту тему Ольховские не говорили, но, впоследствии, мысленно каждый из них возвращался к этому разговору довольно часто.

Все врачи разводили руками, признавая свое бессилие. Они испробовали все известные им методы, чтобы восстановить, хотя бы частично, потерянную память девочки. Но она словно не хотела вспоминать ничего из своей прошлой жизни. Возведя стену в своем сознании, девочка стала замкнутой, не отвечала на вопросы и часто плакала. Она не покидала своей палаты, несмотря на то, что ей была предоставлена маленькая удобная инвалидная коляска. После двух месяцев пребывания девочки в больнице, лечащий врач сообщил семье Ольховских о ее грядущем возвращении домой.

Наступил день выписки Марьяны из больницы. С самого утра в доме Ольховских было необычайное оживление. Лариса сновала из комнаты в комнату, проверяя, все ли готово к приезду внучки. Сергей давал указания охраннику и прислуге. Комнату девочке подготовили давно, оборудовав ее специальной кроватью и тренажерами, а также, расширив дверной проем для коляски. Дождавшись прихода нанятой сиделки, Ольховские поехали за Марьяной.

Их встреча состоялась во дворе больницы, куда коляску с Марьяной вывез лечащий врач. Лариса, улыбаясь, подошла к внучке и прикоснулась к ее руке. Девочка подняла голову на стоящую перед ней пожилую женщину и отдернула руку. На ее лице читалось полное безразличие к происходящим вокруг нее событиям, а в глазах застыли непролитые слезы. Лариса присела перед ней на корточки и, заглянув в блестящие зеленые глаза, сказала:

– Здравствуй, Марьяна! Ты помнишь меня? Я твоя бабушка, я часто приходила к тебе в палату.

В глазах девочки сверкнули злые огоньки, а с плотно сжатых губ не сорвалось ни слова.

Эту сцену наблюдал Сергей. Он встал рядом с женой и сказал, обращаясь к девочке:

– Дорогая, мы приехали за тобой. Ты будешь жить со мной и бабушкой в нашем доме. У тебя будет своя комната, где очень много игрушек. Тебе обязательно понравится у нас! – и он погладил девочку по голове.

Марьяна дернулась, как будто от прикосновения большой теплой ладони ее пронзил электрический ток. Она замотала головой и закричала, захлебываясь слезами. Врач отодвинул растерянных родственников от девочки и крикнул медсестре, уже бежавшей к ним:

– Успокоительное, скорей!

Он сделал укол и отошел в сторону.

Прежде, чем лекарство подействовало, девочка успела укусить Сергея за руку, когда он пытался удержать ее. От неожиданности, он отпрянул, задев коляску. Та перевернулась, и Марьяна упала на землю. Она билась в истерике, не подпуская к себе никого. Это продолжалось несколько минут. Лариса, при попытке подойти ближе, получила такой удар рукой, что не удержалась на ногах и упала. Врач помог ей подняться, но никто больше не делал попыток успокоить девочку. Наконец, лекарство подействовало, и Марьяна, закрыв глаза, затихла. Врач взял ее на руки и понес к машине Ольховских. Те плелись позади, боясь приближаться. Все сомнения и страхи вновь ожили в их памяти.

Отдав все записанные на листок рекомендации по уходу за девочкой, врач проводил отъезжающую машину до ворот больницы. Облегченно вздохнув, он вернулся в здание больницы. В кабинете его встретила медсестра, принесшая успокоительное для Марьяны. Она выглянула в окно и, убедившись, что машина с буйной пациенткой уехала, проговорила:

– Бедные родственники! Нелегко им придется с этой девочкой!

– Да, – согласился врач, – вы правы. Я не удивлюсь, если они откажутся от нее.

– То есть, как – откажутся? – переспросила медсестра.

– А вот так. Просто определят ее в детский дом. Не всякие родители захотят воспитывать такого ребенка, а тут пожилые люди… Девочка неадекватна, да и инвалидность у нее, я думаю, пожизненная. Да и вообще, странная она какая-то. За последний месяц она не сказала ни одного слова. Скорей всего, просто не хочет, потому что все показатели умственной деятельности в норме. Сколько сил на нее нужно будет потратить! Я уже не говорю о стоимости процедур, тренажеров, услуг сиделки! Кому захочется взваливать на себя такую непосильную ношу? Я бы точно не стал, – закончил он разговор, выйдя из кабинета.

– Бедная малышка! Сколько ей пришлось перенести в столь юном возрасте! Но, думаю, что все злоключения у нее еще впереди, – и с этими словами медсестра села со стол заполнять больничные листы.

Глава 6

– Добрый день, Владимир Иванович. Что-то вы давно не звонили и не заходили к нам. Есть что-нибудь новое по делу о смерти моего сына и его жены? – спросил Сергей Ольховский у заглянувшего утром к нему домой начальника полиции.

Угримов стряхнул снег с сапог и снял пальто.

– Да, вы правы. Были, скажем, так, некоторые загвоздки в деле вашего сына. Но теперь все, наконец, прояснилось.

– Так, так. Расскажите поподробнее, – попросил Сергей, предлагая Угримову присесть в кресло.

Тот расположился в удобной позе, протянул к жаркому камину замерзшие ноги, и начал свой рассказ.

– Дело в том, что по халатности отдельных работников полиции, мы были вынуждены проводить все экспертизы повторно. При детальном осмотре автомобиля вашего сына, было обнаружено, что в эту ночь он ехал не один. На дверной ручке и в салоне автомобиля мы нашли отпечатки пальцев, которые принадлежат неизвестному нам, пока, человеку. Понятно только, что это мужчина. Всех родственников и друзей мы опросили и провели дактилоскопию. Результатов, пока, нет. Я думаю, что неизвестный мог быть причастен к смерти Эдуарда. Скорей всего, когда в машину попала шаровая молния (экспертиза это доказала), у неизвестного, сидящего на пассажирском сидении, был какой-то предмет из материала, способного отражать электрический ток. С помощью него, разряд был направлен в сторону вашего сына. Этим объясняется состояние останков тела. Пока это все, что я могу вам сообщить. Как только мы найдем человека, которого вез ваш сын, то все встанет на свои места и вопросов больше не останется.

Сергей задумчиво почесал в затылке.

– Но что это за материал такой?

– Пока не знаю. Эксперты работают над этим.

Мужчины замолчали, и в тишине было слышно, как часы отмеряют время, а за окном воет разбушевавшийся ветер.

– Но куда ехал мой сын в ту ночь? – возобновил разговор Сергей.

Угримов развел руками:

– Теперь, когда его жена умерла, никто не сможет пролить свет на эту тайну. К сожалению, ее не успели допросить. Но и с ее смертью не все так гладко и понятно как казалось. При осмотре ее тела, нам удалось определить с какой скоростью, и с какой высоты она упала. Она не прыгнула, как нам сообщил доктор Смирнов. Дело в том, что она некоторое время висела, держась руками за карниз. Там найдены ее отпечатки. Да и девочку она не обнимала, скорее та держала мать за руки. Все это очень странно. Но единственный свидетель этого происшествия, Дмитрий Смирнов, внезапно исчез. Никто не знает, где он. Может вам это известно?

Сергей вскочил с дивана и подошел к письменному столу. Он долго рылся в верхнем ящике, но все же нашел то, что искал. В толстом журнале были скрупулезно записаны остро заточенным карандашом все памятные даты, важные мероприятия и все, что Сергей считал нужным записать, так как не надеялся на ослабевшую с годами память. На предпоследнем листке была сделана запись два месяца назад. Он прочел и только тогда ответил Угримову.

– Дмитрий позвонил мне сразу после похорон Марины и сказал, что уезжает на какой-то научный конгресс. Куда едет он не сообщил. Выразил мне свои соболезнования, пожелал терпения и отключился.

Угримов подался вперед.

– А когда он вернется, сказал?

Сергей пожал плечами.

– Он что-то бормотал о длительной и такой неудобной поездке, но конкретных сроков своего возвращения не указал.

– Понятно, – Угримов разочарованно откинулся на спинку кресла, – значит, все снова зашло в тупик. Без показаний доктора дальнейшее расследование невозможно.

Мужчины снова погрузились в тягостное молчание.

Вдруг их внимание привлек тихий стук. Угримов прислушался и посмотрел на Ольховского. Тот вздохнул и махнул рукой.

– Не обращайте внимания, Владимир Иванович. Мы уже привыкли к ее странностям.

– О ком вы говорите?

– О нашей внучке Марьяне.

– С ней что-то не в порядке? – Угримов был весь внимание.