В паутине пророчества

– Да, да, конечно. Не буду вам мешать. Если понадоблюсь, то позовите меня, я буду внизу.

С этими словами, Анфиса подошла к девочке, поцеловала ее в щечку и вышла, закрыв за собой дверь.

Смирнов направился к Марьяне, но остановился на середине комнаты, как будто наткнувшись на невидимую стену. Только тогда девочка обернулась и посмотрела в глаза пришедшему в ее комнату человеку. Она слышала, о чем говорила подруга мамы и незваный гость, но сделала вид, что внимательно смотрит в окно на стремящихся к ее дому людей в темных одеждах. Убедившись, что в комнате больше никого нет, Марьяна медленно встала и стала приближаться к доктору. Тот не смог выдержать ее прямой взгляд и отвел глаза.

– Смотри на меня! – услышал он властный женский голос, явно не принадлежавший малышке.

От неожиданности Смирнов вздрогнул и посмотрел на девочку, стоящую перед ним. Перемена, произошедшая с ней, заставила доктора отпрянуть назад. Он не верил своим глазам, а по спине пробежали мурашки. В развевающемся от неизвестно откуда взявшегося ветра платье, перед ним стояла девочка с огромными зелеными глазами, в середине которых, вместо зрачка, бушевало желто-красное пламя. Ее волосы напоминали золотых змей, обвивающих голову и тело.

– Это ты, ты виноват! – продолжал вещать голос, хотя Марьяна не открывала рта, – тебя должны были сегодня хоронить!

Смирнов, наконец, обрел дар речи и с трудом произнес:

– Почему? Что я сделал?

На что голос ответил:

– От таких, как ты, всегда страдали такие, как я!

– Я… я не понимаю… – промямлил Смирнов.

– Тебе и не надо ничего понимать, – продолжил голос. – У тебя есть то, что принадлежит моему роду.

С этими словами, рука девочки поднялась и указала на грудь доктора, а голос продолжал:

– Отдай амулет и, может, я пощажу тебя!

Смирнов прикоснулся к груди и нащупал маленький круглый, плоский предмет, висящий на старой тонкой бечевке. Когда-то, более 30 лет назад, будучи молодым студентом, при очередных поисках людей со сверхспособностями в Сибири, он познакомился со стариком. Тот утверждал, что обладает способностью лечить людей силой мысли. Спутники доктора посмеялись над ним, а на следующий день одного из них нашли мертвым. В порыве злости, молодые люди ночью подожгли дом старика, подперев дверь толстым бревном, чтобы он не смог выбраться. Смирнов не остановил своих спутников, а стоял и наблюдал за пожаром. Вместе с хозяином сгорела его дочь, которая, по словам старика, тоже обладала необыкновенными способностями, но отказавшаяся общаться с незнакомцами. Утром на пепелище было найдено два обгорелых тела. Местные жители говорили, что в доме жила еще тринадцатилетняя внучка старика, но куда она исчезла, никто не знал. Именно в этом, сгоревшем почти дотла доме, Смирнов и нашел необычную вещицу, совершенно не тронутую огнем. Сохранилась даже бечевка, на которой висел круглый деревянный предмет, на котором были вырезаны три маленькие геометрические фигуры, расположенные друг под другом: круг, квадрат и треугольник. Смирнов никому не показал свою находку, а впоследствии постарался забыть тот случай. Но иногда его мучили ночные кошмары, в которых неизменно было присутствие высокой молодой женщины в белом развевающемся платье с золотыми кудрявыми волосами и пронзительными зелеными глазами, которая тянула к нему руки, а потом, объятая огнем, страшно кричала и исчезала с клубами дыма. И вот теперь его ночной кошмар стал явью. Только вместо женщины перед ним стояла маленькая девочка, но дыхание смерти от нее исходило такое же, как и во снах. Разум говорил Смирнову, что он немедленно должен отдать проклятый амулет, который не снимал много лет, но тщеславие заглушало голос разума.

Страх стал постепенно оставлять доктора. «Ведь передо мной стоит живое доказательство моей правоты! Столько лет напрасных поисков, и вот – она здесь! Мне только нужно позвать кого-нибудь, чтобы появился свидетель моего триумфа». Вслух же он сказал совершенно другое:

– Конечно, конечно! Я отдам тебе все, что ты захочешь. Только я не могу снять этот амулет. Веревка слишком короткая и крепкая, не снять и не порвать. Нужно разрезать чем-нибудь острым, – и он попятился к двери, как будто в поисках острого предмета.

– Наверняка, в твоей комнате я ни чего найти не смогу. Схожу в комнату твоей мамы и сразу вернусь, – продолжил он и направился к двери.

– Стой! – ее крик словно пригвоздил Смирнова к полу. Но он добился, чего хотел. В коридоре послышались шаги и обеспокоенный голос Марины.

Глава 4

Марину не пустили проститься с мужем, так как боялись за ее психическое состояние. Закрытая в спальне, она била в дверь руками и ногами, умоляя выпустить ее. Поняв бесполезность своих усилий, Марина подошла к окну, чтобы хоть издали последний раз посмотреть на своего любимого мужчину. Услышав, что Марина успокоилась, Петр неслышно отпер дверь и спустился вниз. Присматривать за ней остался молодой полицейский.

Под окном шла процессия людей в траурных одеждах, а катафалк вез закрытый черный гроб, обложенный со всех сторон цветами.

Около ворот стоял начальник полиции Угримов и разговаривал с представителем страховой компании Болотовым.

– Владимир Иванович, – начал страховщик, – расскажите по подробнее, что случилось с Эдуардом Ольховским?

– Это странная история, Алексей Вениаминович. – Отвечал Угримов. – Я не могу достоверно вам ничего пока сказать. Все покажет экспертиза. Но похоже на то, что в машину Ольховского ударила молния.

– Постойте, какая молния? – удивился Болотов. – Ведь в ту ночь, когда исчез Ольховский, не было никакой грозы, а тем более молнии.

– Вот в этом-то и странность. – Изрек Угримов и жестом подозвал своего старшего помощника.

О чем-то пошептавшись с помощником, Угримов отдал страховщику несколько страниц, вложенных в прозрачную голубую папку.

– Здесь результаты экспертизы, Алексей Вениаминович, надеюсь, они все разъяснят.

– Может, ознакомимся с ними в доме? Похороны действуют на меня очень угнетающе, как, наверное, и на многих людей. Кстати, – добавил Болотов, – почему гроб закрыт?

– Как бы вам сказать… Просто от Ольховского осталась… кучка пепла…

Болотов округлил глаза от ужаса при этих словах.

– Боже! Бедный Эдуард! Какая ужасная смерть! Ведь он был таким молодым. Я слышал, что на днях в его доме был какой-то праздник.

– Да. Семья Ольховских отмечала день рождения их маленькой дочери. Жаль жену и малышку. Остались совсем одни.

Болотов покачал головой в ответ.

– А почему Марины Ольховской нет на похоронах?

Угримов поднял голову и посмотрел на дом, где на втором этаже в закрытом окне виднелась замершая черная фигура.

– Родные посчитали, что вид гроба с ее любимым мужем просто убьет бедняжку. Они очень любили друг друга.

Они подошли к открытым дверям дома, в котором совсем недавно были слышны звуки музыки и веселый смех. Теперь же дом выглядел таким пустым и печальным, как будто вместе со всеми оплакивал потерю своего молодого хозяина.

Угримов и Болотов прошли в гостиную и устроились в удобные кресла, стоящие около большого дубового стола на резных массивных ножках. Болотов открыл папку и разложил на столе ее содержимое. Он внимательно изучал каждый лист, после чего аккуратно складывал его обратно в папку. При изучении последнего листа, седые брови страхового агента поползли вверх. Он снял очки, протер их белым платочком, снова водрузил на нос и перечитал второй раз все, что было написано. Положив листок на стол, он встал, прошелся пару раз по комнате и снова сел в кресло.

Угримов молча наблюдал за Болотовым, раскуривая сигарету. Увидев замешательство в его взгляде, начальник полиции склонился над столом, чтобы взять в руки листок бумаги, вызвавший у Болотова такую реакцию.

– Я думал, что вас ничем не удивишь, Алексей Вениаминович, – изрек он, прежде чем приступить к чтению, – что вас так взволновало?

Но прежде, чем он успел прочесть несколько слов, пепел с сигареты упал точно в центр листа, как будто легкий ветерок сдул его. Бумага резко вспыхнула и в одну секунду превратилась в золу. Угримов и Болотов оторопело сидели в креслах и смотрели на то место, где только что лежал необычный документ.

– Чт-т-то это было? – заикаясь, спросил Болотов.

Угримов очнулся, затушил папиросу и посмотрел на Болотова.

– Я…я не знаю. Чертовщина какая-то…

Он встал, сделал несколько шагов вдоль стола, как будто искал объяснение тому, что только что произошло у него на глазах. Ничего не найдя, он подошел к креслу, пододвинул его ближе к бледному, трясущемуся мелкой дрожью Болотову, сел, огляделся по сторонам, и тихо спросил:

– Что было написано на этом листке?

Тот сглотнул слюну, тоже торопливо огляделся, как будто кто-то мог подслушать их разговор, и прошептал:

– Такой экспертизы я еще никогда не встречал… Вы уверены, что она подлинная? Ваши эксперты не могли ошибиться?