Предатели

Его больше волновало, что делать. Он отучился в юридическом техникуме и лучше, чем многие университетские выпускники с красными дипломами, знал законы. Мог предположить, какое наказание ждет Тину в суде при плохом раскладе и при очень хорошем (с учетом отсутствия судимостей в прошлом и если удастся доказать, что убийство было совершено в состоянии аффекта) и какое – ему как сообщнику. Но прятать трупы Никита нигде не учился, и в тяжелую голову не шло ни одной умной мысли.

Мудреный вариант с кислотой, как в одном из тех немногих детективов, которые он смотрел, вызвал у него такой резкий приступ тошноты, что еще немного – и место преступления пришлось бы очищать от дополнительных улик.

Лучше бы тело не нашли никогда или нашли как можно позже и очень далеко отсюда. Подстроить все как несчастный случай с учетом того, что у мертвеца вся голова была в крови, представлялось сложным. С другой стороны, парень ведь мог просто неудачно упасть и разбить ее? Бывает же такая невезуха. Ага, да только криминалисты, которых непременно заинтересует смерть такого молодого человека, смогут отличить удар тупым предметом от удара об пол при падении с высоты своего роста.

Или нет? А если инсценировать падение с, например, этажерки? Нужно поискать в квартире что-то подобное… Еще лучше – найти угол, об который парень мог разбить голову, и кровью его измазать. Например, вот тот…

Но дверь… Придется отыскать его ключ, чтобы запереть ее снаружи, иначе, как бы они ни старались, будет понятно, что в квартире кто-то был. А что делать с ключом потом?

– Что ты застыл? Нужно убрать его отсюда, – нервно напомнила о себе Тина.

– А не рациональнее ли избавиться от всех следов нашего пребывания и свалить?

– Не знаю. Это ты у нас мистер рациональность.

– Я бы не огрызался в твоем положении.

– А я бы… ой. Прости.

Тина вдруг зажала рот рукой и снова задрожала, не отрывая взгляда от тела.

– Господи-и, – провыла она.

– Тише. Все будет хорошо, я же здесь, с тобой. Выйди пока куда-нибудь в кухню или… в общем, я обо всем позабочусь, а потом мы просто уйдем.

– Нас поймают, – всхлипнула она.

– Нет, если не напоремся на внезапных свидетелей и если вы и правда не были знакомы. В общем, выйди отсюда и предоставь дело мне.

– Какой же кошмар…

– Милая, милая, иди. Правда. Через несколько минут мы спокойно покинем этот дом, поняла?

***

Сколько в итоге прошло минут, Тина не имела представления, потому что за закрытой дверью на кухню они тянулись бесконечно. Отчаянно стараясь выбросить все до единой мысли из головы, она сосредоточилась на повторении самой заковыристой скороговорки, которую когда-либо знала.

Никогда не представляешь, какую защиту подкинет тебе мозг в момент стресса. Она как раз в очередной раз закончила бубнить «корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали, ведь не веровали в вероятность вылавировать, вот маловеры: веровали бы – вылавировали бы» (в последний раз Тина слышала это от логопеда лет в десять), когда дверь скрипнула.

Придерживая ее локтем, Никита заглянул внутрь. Лицо у него было белым, будто на самом деле убили его.

– Можно идти, – проговорил он очень тихо. – Не касайся дверной ручки. Вот так, молодец.

Проходя через комнату, Тина машинально потянулась было погасить бра, но Никита вовремя схватил ее за руку.

– Не смей.

И тогда она, не удержавшись, бросила последний взгляд на тело. Ей пришлось самой зажать себе рот, потому что из него опять рвался долгий протяжный крик.

– Почему ты его перевернул?!

– Так надо было. Рассчитал траекторию падения. В общем, все правильно. Пошли.

Долго искать ключ не пришлось – он висел на крючке в прихожей. Они воспользовались им, заперев дверь снаружи, и забрали с собой, чтобы при случае избавиться от него. Никого в подъезде не встретили.

Все прошло неплохо, если это слово вообще можно применить к такой ситуации, как эта.

***

Обоим казалось, что о сне не может быть и речи. Однако, тщательно вымыв руки и скинув прямо на пол одежду, Тина и Никита рухнули на диван в темноте, каждый на свою половину, стараясь не соприкасаться.

Теперь нужно было дожить до утра. Хоть как-нибудь. Не верилось, что впереди обычный воскресный день. Если бы день действительно был обычным, они провалялись бы до полудня, занимаясь в постели не только сном, позавтракали бы яичницей и решили в зависимости от настроения и погоды, что делать дальше: пойти погулять, остаться на весь день дома вдвоем или позвать кого-нибудь. Выбор был невелик: пара приятелей у нее и пара – у него.

В дружбе Тина была «однолюбом»: как и в школьные годы, считала, что лучшая подруга должна быть одна, остальные – подружки, которых не стоит воспринимать слишком серьезно. После того как с Лорой, самой лучшей подругой, они общаться перестали…

– Твою ж… – вырвалось у Тины.

– Что такое? – судя по быстроте реакции, Никита тоже только притворялся, что спит.

– Ничего. Просто… до сих пор не верится.

– А-а.

«Лора, – простонала она мысленно. – В этой истории есть еще Лора».

Тине нестерпимо захотелось умереть. Все равно ничего хорошего ей в жизни больше не светило.

***

Артем сочетал в себе качества, которыми обычно берут ловеласы: шикарная внешность (как, по крайней мере, казалось Тине и как минимум нескольким десяткам других девушек на его жизненном пути) и знание женской психологии. Он интуитивно понимал, когда ввернуть комплимент, когда проникновенно посмотреть в глаза, когда загадочно промолчать. Бывало, загадочное молчание затягивалось на долгие месяцы, но за ним всегда следовали триумфальное возвращение, пылкие признания и обещания, после которых мало кому хотелось выведывать причины его исчезновения.

Впрочем, он знал толк и в моральном садизме: с изысканными комплиментами мог перемежать отвратительную правду-матку. Вроде: «Ну ты же знаешь, что на самом деле у нас никакая не любовь». Обычно – в тот момент, когда девушка ему уже доверяла и он получил от нее все, чего хотел. Сложно сказать, для чего Артем это делал – скорее всего, из чувства собственного превосходства. Просто потому что мог.

Тина, коллега с подработки, на которой оба продержались недолго, была ахиллесовой пятой Артема. То, что между ними периодически вспыхивало, отношениями назвать язык не поворачивался, но раз в несколько месяцев он упорно «возвращался» к ней. Его сладкая ложь вызывала у Тины лишь смех, и она никогда ни о чем не спрашивала. От его обличающей правды не вздрагивала и не впадала в истерику, как другие барышни. Наверное, этим и зацепила.

Он звонил ей ночами – иногда безрезультатно, чаще – вполне успешно. Писал ей сообщения о неземной любви, перечитывал их и исправлял «люблю» на «хочу». Спьяну – не исправлял, впрочем, Тина никогда не отвечала. Они прощались нежно, но без всяких «до скорого», и он мог позвонить как через два дня, так и через месяц, а то и через полгода. Она – не звонила.

Артем понимал, что, несмотря на внешнюю сдержанность, Тина к нему неравнодушна (а кто ж равнодушен, самодовольно думал он). Однако не подозревал, что она сходила по нему с ума. Вероятно, секрет ее влюбленности крылся именно в том, что Артем всегда был отчасти недоступен, даже когда посапывал с ней рядом под одеялом.

Тина прошла через все круги ада: слезы вечерами в выходные, и гипнотизирование молчащего телефона, и свидания с кем попало «ему назло», о которых он никогда не узнавал, и обещания самой себе, что «больше никогда», – а потом: «Ой, да ладно, соглашусь увидеться, чтобы сказать, что это конец». Каждый раз она верила сама себе. В хорошие периоды Тине казалось, что она совсем к нему остыла и готова при встрече пообщаться по-приятельски. Но встречи, даже единственная случайная, в гипермаркете, неизменно заканчивались сексом и очередным ласковым прощанием на неопределенный срок.

Другие парни, которые появлялись у Тины в тот период, были лишь едва различимыми пятнами на картине ее мира – Артем же оставался фоном. Естественно, зачатки нормальных отношений, в которые она не вкладывала энергию, быстро погибали. Зато Артем, видимо, чувствуя направленный в свою сторону энергетический фонтанище, никак не мог окончательно «отлепиться», хотя у них давно не осталось точек пересечения.

К тому времени как Тина познакомилась с Никитой, ее прерывистому «роману» с Артемом было уже три с половиной года. А ей было двадцать пять, и она постепенно созрела до мысли о том, что пора впустить в свою жизнь что-то более стоящее. Никита как никто подходил под определение «чего-то стоящего», и Тина послушно влюбилась в него. Поскольку все сюрпризы, которые преподносил ей Никита – как буквально, так и фигурально, – оказывались приятными, со временем она укрепилась в том, что наконец встретила того самого сказочного принца, который залечит застарелые шрамы на душе, даже не видя их.

Отношения развивались, Артем о себе не напоминал, и это было к лучшему. А потом Лора, самая близкая подруга, написала Тине, что им «надо поговорить». В последнее время они редко виделись – Тина винила в этом свою любовь, в которую погрузилась с головой, но, оказывается, у Лоры тоже были свои причины.

Выждав, пока подруга «встанет на ноги» в амурном плане, Лора наконец нашла в себе мужество признаться, что они с Артемом… живут вместе. К тому времени это длилось уже полгода. Познакомились в соцсети – он увидел комментарий Лоры под фотографией Тины, и понеслось.