Стоять, бояться!

– Вот и отлично, – покончив с борщом, проговорил Зубов. Отодвинул пустую тарелку. – Я могу воспользоваться твоим домашним телефоном и компьютером?

– Конечно, – подхватилась к тарелке Кира. – Он в…

– Я помню, – вставая, оборвал Зубов и вышел из кухни.

Кира, глядя ему вслед, замерла с тарелкой на весу. Евдокия все еще не знала, что ей делать и как себя вести с этой нелюбопытной странной женщиной. Ерзала на табурете и хотела в принципе немногого на крошечный остаток жуткого вечера: раздобыть иголку, нитку и пару любых пуговиц для кофточки, хоть как-то починить застежку на куртке и рухнуть спать. В идеале – под толстым одеялом, предварительно приняв горячий душ.

– У вас что-то случилось? – продолжая глядеть в сторону коридора, где скрылся Илья, негромко спросила Кира. – Что-то плохое?

– Ну… это слабо сказано, – горько усмехнулась Дуся. Кошмар сегодняшнего дня выражение «что-то плохое» передавало хиленько. На троечку.

– Почему вам… Илье негде переночевать? – Обращая лицо к гостье, хозяйка приподняла обалденно красивые собольи брови. – У него…

– Он сам вам все расскажет. Если захочет.

– Хорошо, – понуро согласилась Кира. – Еще чаю?

– Мне бы в душ…

– Я дам вам полотенце…

Брюнетка так и не спросила, кем приходится Зубову Землероева в разодранной кофточке, почему они пришли вместе, почему именно к ней… Вела себя так, словно Дуся наложила табу на любые расспросы.

Илья сидел на диване в полутемной гостиной и тискал в руке разобранный на части мобильный телефон. Звонить никому не хотелось. Из кухни он вышел только потому, что сил не хватило смотреть на беременную Киру. Все вопросы, рвущиеся с языка, он задавал только себе.

«Ну что, остолоп, – язвил устало, – пришел к чужой жене с последним приветом? Полюбовался? Убедился? Все вопросы снял, а легче стало?..»

Чего приперся?! Проехал бы снова мимо, сейчас бы уже говорил с кем-нибудь из настоящих друзей.

Идиот! Не мог хотя бы до гостиницы доехать!

В том, что он остался у Киры, Зубов находил нечто мазохистское. Как будто на крепость себя проверял. Если бы не постоянные внутренние упреки в трусости, Илья ушел бы сразу, как только беременная Кира открыла дверь. Просто поздоровался, поздравил и пошагал на улицу. Пусть чужая жена ломает голову над тем, зачем он появился снова.

Но он не смог. Еще раз смалодушничать. Сбежать. Окончательно превратиться в трусливого придурка, в человека, не доводящего до конца ни одного решения.

Он плохо притворился безразличным и позволил себе сбежать только из кухни. Компьютер стоял в комнате Киры, но заставить себя войти туда Илья уже не смог, поскольку спальню Киры помнил наизусть. Эта комната ему снилась: светлая мебель с завитушками, туалетный столик, где уже не будет его фотографии, большая плюшевая панда на фоне сиреневых штор, уютный овальный коврик под компьютерным столом, что так приятно грел и щекотал босые ноги…

Ничего этого уже не будет!

Диван-кровать, наверняка, застеленная другим бельем – подаренным на свадьбу, на шее панды болтается галстук болотно-защитного цвета, за дверью на вешалке висит мужской халат или даже пижама…

В гостиную вошла Кира, включила верхний свет и молча поставила на журнальный столик возле Зубова включенный ноутбук.

Илья едва не спросил с насмешливостью: «Ба, молодожены новой техникой обзавелись?!», но ума хватило не язвить. (Ехидство – последние оружие побежденных и малодушных.) Поблагодарил кивком и достал из кармана карту памяти фотоаппарата.

Спал Зубов отвратительно. До самого рассвета ворочался на узком неразобранном диване и страшно завидовал Дусе: помытая воришка засопела, едва коснулась головой подушки.

Проснулся, разумеется, позже назначенного времени и очень удивился, не обнаружив в комнате ни раскладушки, ни воришки.

«Сбежала! – Негодование разбудило окончательно. – По-тихому собрала постель и даже не попрощалась!»

Илья отбросил одеяло, подскочил к двери в коридор, но открывать ее не понадобилось: откуда-то, наверное из кухни, доносились тихие женские голоса.

Зубов выдохнул. Оделся. И разыскав в кармане записку с номерами телефонов, позвонил сыщику Паршину с домашнего телефона Киры.

* *

*

Назвать себя идейным борцом за справедливость Паршин никогда б не смог.

Не потому, что это не передавало сути, а из скромности и нелюбви ко всяческому пафосу. Олег считал себя обычным нормальным мужиком. Работягой-пахарем, немного правдолюбцем и, уж конечно, реалистом.

Когда два года назад подполковник Свиткин сказал ему: «Олег, надо, чтобы страсти улеглись. Уйди по собственному, а через пару лет я тебя обратно в отдел возьму». Паршин поверил шефу, ушел и уже третий год, скрепя сердце, занимался подглядыванием в замочную скважину.

Всю последнюю ночь он «водил» по кабакам одну богатую дуру. Дождался, пока тетка наконец-то выберет подвыпившего молокососа, затащит того в автомобиль на парковке, и ловко сделал с десяток снимков.

Заказчик-рогоносец останется доволен.

Будь все они неладны.

Олег переправил фотографии по электронной почте заказчику и, не дожидаясь подтверждения и получения оплаты на банковскую карту, рухнул на кровать, не сняв носков.

Голова гудела от застрявшей в ушах кислотной музыки, сквозь плотно стиснутые ресницы пробралась фигура лихо отплясывающей тетки, тошнотворный привкус от работы не пропадал даже на грани сна.

Будь все они неладны! Толстосумчатые барбосы с их расфуфыренными скучающими женами, обалдевшие от безделья домохозяйки в бриллиантах, со скуки заказывающие слежку за пропадающими на работе (и не только) мужьями…

Звонок от Зубова прозвучал, когда Паршин уже и сам собрался просыпаться. За стеной в соседней квартире работала электродрель, Олег пытался поймать остаток дремы, накрывшись подушкой, но получалось плохо – дрель работала, как будто в ухо вставленная.

Телефонный звонок позволил достойно проиграть борьбу с визжащим кошмаром, окончательно очнуться и ответить.

Краткий отчет Илюши о последних событиях стряхнул остатки дремы. По предварительным оценкам, в замочной сыщицкой деятельности Паршина возникло разнообразие: старый дворовый приятель предложил настоящую криминальную головоломку. Зубов скорострельно выдавал данные: «Теперь я уверен, что отца похитили, у меня есть свидетель, слышавший разговор Берты с сообщником… но этот свидетель сам замешан в другом преступлении… там мужика убили…»

Услышав про убийство, Паршин перебил Илью:

– Не телефонный разговор! Я сейчас приеду, тогда поговорим.

Взлохмаченный сыщик вскочил с кровати, подумал секунду и решил, нюхнув, проверить на свежесть переночевавшие вместе с хозяином носки.

Прыгая на одной ноге, стащил левый, помотал им в воздухе и сморщился. Пять минут разыскивал по небольшой двухкомнатной квартирке пару чистых носков одинакового цвета.

Все остальные сборы заняли три с половиной минуты реального времени: тридцать секунд на чистку зубов, полторы минуты – рубашку-брюки натянуть и застегнуться, пятки в ботинки пробивались уже на лестничной площадке.

Пожарные сборы Паршин любил. Противней было просыпаться медленно, потягиваясь и зевая, попутно размышлять – чем бы заняться дальше? Перемыть скопившуюся гору посуды или пес с ней, с посудой, лучше отправиться в крошечную каморку-офис и бестолково дожидаться звонка очередного толстосумчатого клиента?

Или к маме наведаться? Позавтракать из чистых тарелок, порадовать беседой, поцеловать в щечку… а дальше что?

Пожарные сборы предпочтительней нудной утренней тягомотины.